Проблема защиты от экономических и связанных с ними преступлений — это не только о личностных злоупотреблениях, хотя история с назначением нового руководителя и возмущает. Есть в этой проблеме и сугубо институционная основа. Ее только за счет своей компетенции не решит даже самый лучший руководитель БЭБ, НАБУ или ГБР.
Тот, кто сталкивался с расследованиями в так называемых экономических преступлениях, очень хорошо представляет себе, какую роль и место имеет в уголовном производстве вывод судебного эксперта.
Нужно отметить, что в таких производствах с экспертным выводом может коррелировать почти что угодно. Ведь экономические преступления зависят от такой в определенной степени философской категории, как «экономический смысл». Важна логика подходов к исследованию, а не математика и подсчеты. При этом правильный подсчет вполне может основываться на ошибочной или нерелевантной экономической методологии.
Все просто, нет убытков — нет состава преступления, а есть убытки — есть состав преступления. Например, манипулирование на организованном рынке есть только тогда, когда существуют незаконные прибыли, или убытки, или ущерб. Но как посчитать выгоду от искажения ценового ориентира, если саму цену установить невозможно в условиях дисфункции рынка (например, недостаточно финансовых инструментов находилось в обороте)? Эксперт (со всеми допусками), обычно считающий цену на яйца, точно об этом знает?
Выбор угла зрения на предмет исследования как раз и является преференцией судебного эксперта. Иногда его вывод единственный в производстве. Но защищено ли производство от субъективного взгляда на эти вопросы и можно ли такими правами злоупотребить?
Фиксация экстрактивного подхода и тотальный контроль над экспертизой
Сегодняшняя проблема судебной экспертизы проистекает из искаженного понимания ее сути. Ведь на пьедестал поставлен вывод судебного эксперта как бесспорное доказательство, как последняя инстанция. Как сама истина. Якобы кто первый сделал вывод, тот и выиграл. Кто первый добежал до эксперта, тот и молодец. Поэтому такие битвы и были за Институт судебных экспертиз Н. Бокариуса.
Вместе с тем вывод эксперта не устанавливает бесспорные факты. Вывод эксперта не окончателен, не заменяет вердикт суда, не заменяет решение следователя, решение вопроса по сути. Функция эксперта — аргументировать позицию в отдельном вопросе на основании обстоятельств дела, вложить свой экспертный опыт в понятные читабельные аргументы. Вывод является функцией. Его цель — помочь установить истину. Следствию, обвинению или защите — аргументировать свою позицию с помощью специальных знаний. Эту функцию экспертиза сегодня не выполняет.
Концептуально судебная экспертиза в экономических преступлениях — это все еще старая советская централизованная система полностью экстрактивного характера. Ее суть — тотальный контроль над «профессиональностью», контроль над методологией, утверждение всего, что можно утвердить или рекомендовать.
Сложно себе представить, чтобы можно было утвердить единую экспертную рамку на все случаи жизни. Ведь она разноцветная. Тотальная унификация экспертного обеспечения обречена на злоупотребление со стороны системы и проигрыш преступной системе. Ведь преступность становиться разнообразной, а не унифицируется. Но при этом эксперты, будучи под надзором Минюста, должны ориентироваться на его «непластичное» видение. В результате полностью вне внимания (институционных возможностей) специалистов остаются технологические возможности цифрового общества, изменение экономических парадигм, влияние соцсетей, вопрос использования искусственного интеллекта и т.п.
Системная проблема института судебной экспертизы основывается на следующих составляющих неуспеха:
- на организационном уровне — на идейных принципах постсоветского подхода, с тех пор, как в 1994 году был принят Закон Украины «О судебной экспертизе».
- на исполнительном уровне — с тех пор, как в 1998 году была утверждена Инструкция, ориентирующая всех действовать централизованно по установленным направлениям и вопросам.
- на методологическом уровне — с тех пор, как в 2008 году порядок аттестации и государственной регистрации методик проведения судебных экспертиз стал догмой.
Все это финализировано относительно новым, этого года, порядком аттестации судебных экспертов, что лишь совершенствует ранее зацементированный негибкий механизм.
Те, кто направляет институционное развитие украинской экспертизы, твердо придерживаются занятых позиций тотального контроля над всем.
В то же время преступность не тормозит себя экстрактивным видением и демонстрирует максимально пластичные «инклюзивные» механизмы уклонения от контроля.
Современный мир игнорировать нельзя
Современные вопросы экономической деятельности содержат в себе составляющие разных сфер знаний. Строго говоря, экономическая экспертиза (точнее, экспертиза в экономических производствах) все чаще уже не может основываться исключительно на вопросах экономики или товароведения.
В то же время она должна содержать знания и по цифровым технологиям, механизмам влияния сетей и средств массовой информации на те или иные экономические процессы, использованию искусственного интеллекта, информационной асимметрии, другим факторам, влияющим на результаты хозяйственной деятельности, цену, наличие или отсутствие убытков.
Как можно чаще экспертизы должны носить межотраслевой характер. Но каковы шансы на то, чтобы получить методологическое обеспечение на централизованном уровне для экспертизы межотраслевой? Смогут ли люди, входящие в совет при Минюсте, занимающийся методологией, какими бы они ни были профессионалами в медицине, строительстве или искусстве, решить вопрос сложного механизма работы организованных рынков капитала или механики легализации средств мимо криптокошельков?
Сколько производств рассыпалось вследствие неправильной экспертизы? А сколько людей обвинены несправедливо?
Профессионализм не является допуском
Хорошо, методик межотраслевых экспертиз по актуальным вопросам может и не быть. Но представим себе, что есть человек, который в курсе дела, владеет предметом исследования, может исследовать предмет, сделать и аргументировать определенные выводы.
Здесь главная проблема в том, что вне фокуса внимания остается лицо, которое «не на бумаге» владеет знаниями и компетенциями в сложных и нестандартных вопросах. Это лицо должно фактически «наняться» в Минюст, пройти весь путь обучения, сдачи экзаменов по вопросам, утратившим свою актуальность и в которых отсутствует проверка специальных знаний именно по затребованному новому предмету. Кто вообще это может проверить? Новое же! Далее — встать в реестр, стать подконтрольным и подотчетным Минюсту, не суду. А для чего? Для того чтобы просто сделать вывод? А вывод нужен не через пол- или полтора года, а сегодня. И человек готов ответить за его достоверность под присягой! Но не желает становиться рабом системы. Так бывает! Так вот, этот человек не сможет стать экспертом в судебном производстве, несмотря на профессионализм. Парадоксально — закон это позволяет (ч.1. ст. 10). Система — нет.
Правда в том, что концепция судебной экспертной деятельности, основывающаяся на громоздкой тотально контролируемой государством «профессиональности», уже умерла. Ее не существует. Просто Минюст этого не видит. Время ставит свои требования. Государство может лишь установить более пластичные рамки.
Если не умеете, то отойдите и дайте возможность это сделать людям, которые по крайней мере предлагают подходы и аргументируют их. Или это вопрос нежелания перемен? Или, может, корысти от влияния на уголовные производства?
Пути выхода из кризиса
Время прийти в себя. Мы не можем искусственно держать институт судебной экспертизы под контролем, не давая ему орудия, инструменты и реальные независимые функции.
Сегодня нужно разблокировать возможность привлечения специалистов, имеющих знания в современных технологиях, принципах и методах функционирования искусственного интеллекта, организованных рынках капитала, цифровых активах, механизмах деятельности средств массовой информации и социальных сетей и т.п. к участию в исследованиях по уголовным производствам.
Допуск судебных экспертов к экономическим уголовным производствам должен проходить по принципу ad hoc, на основании доказательства их компетенции путем предоставления ими суду доказательств об образовании, опыте, наличии научных публикаций, научных разработках, методологии, публичных докладах, других доказательств профессионализма человека.
По каждому выводу судебного эксперта в экономических производствах нужно обеспечить соблюдение принципа состязательности (ст. 129 Конституции) на уровне судебной экспертизы. Эксперты должны доказывать суду релевантность разработанной ими методики для проведения конкретного исследования и профессионализм сделанных выводов. В частности, в судебном заседании путем допроса эксперта со всеми последствиями, которые есть для этой процедуры.
Нужно вернуть суду его неотчуждаемые функции по принятию решений, что является судебной экспертизой, а что ею не является. Ведь искусственное обесценивание и травля суда, каким бы он ни был (критика — это правильная, но отдельная история), лишение его права принимать решения и нести за них ответственность вредит установлению истины.
Если мы не вернем суду неотчуждаемое право быть независимой институцией, институцией, принимающей собственные решения, в частности, относительно экспертизы, то мы никогда не установим истину. Даже с помощью экспертизы.