Похоже, приватизация в Украине так и останется «падчерицей». Чего только на нее не «вешают», в чем только не обвиняют: в развале промышленности и всей экономики, в оскудении бюджета и в отмывании теневых денег… Нелегко приходится ее идеологам: целые мешки «шишек» сыплются на их головы — и в центре, и в регионах.
На Львовщине отношение к приватизационным процессам всегда было серьезным — от первого в Украине аукциона по малой приватизации, проведенного в областном центре 20 февраля 1993 года, и до дня нынешнего. Нередко именно Львовское региональное отделение ФГИУ берет на себя инициативу в отработке на местном уровне новых подходов по тем или иным направлениям приватизации. А начальник Львовского регионального отделения ФГИ, доктор экономических наук Степан Давымука вообще «копает» очень глубоко, выводя закономерности, прогнозируя. Но волнуют сегодня Степана Антоновича не только сугубо приватизационные дела. Многие негативные тенденции, появившиеся в последние годы в приватизации и вокруг нее, вызывают вполне реальные опасения…
— Степан Антонович, на фоне массового скепсиса по поводу приватизации даже как-то неловко спрашивать о ее результатах, эффективности. Быть может, правы представители левого политического спектра, которые выступают против принятия программы приватизации на нынешний год, говоря о реприватизации? Что вообще у нас происходит?
— На это я могу с уверенностью ответить, что приватизация — это фактически единственный фундаментальный институционный процесс, который, собственно, и создает основу для перехода общества от одной экономики, командной, к другой — рыночной. Только приватизация способна сформировать определенный потенциал частной собственности, что и делает необратимыми процессы трансформации общества, запускает рыночные механизмы, ограничивающие вмешательство в экономические процессы иных структур. Особенно государственных.
Но в нашей стране от процесса разгосударствления, с одной стороны, требуют и ждут намного большего, чем он может дать, а с другой — уже с самого начала его проведения сужали это понятие, сводя его в основном только к процедурным, юридическим формальностям. Вот и получились «ножницы». Такое узкое понимание приватизации не могло дать экономических результатов, ведь на деле процессы затрагивают значительно больший круг вопросов да и по времени занимают более длительный период. Трансформация предприятия длится не менее трех-пяти лет, а порой и больше. Поэтому ярких примеров положительных перемен не так уж много.
На Львовщине с самого начала старались отойти от «узкой» схемы приватизации. В предприватизационный период старались как можно глубже изучать каждый объект, проводить его реструктуризацию, отделяя «мертвую ткань» от «живой». Очень важен и постприватизационный процесс, сопровождающийся изменением менеджмента, реализацией определенных проектов, внедрением новых технологий и т.д. Там, где эти процедуры были проведены в наиболее полном объеме, имеем положительные результаты.
— Но ведь таких предприятий очень мало.
— Да, их меньше, чем хотелось бы. Но давайте глубже рассмотрим проблему трансформации украинской экономики в начале 90-х. Во-первых, она не была приспособлена к нуждам территорий и населения, обладала деформированной производственной структурой и искривленной системой цен. И еще один фактор, на который нечасто обращают внимание: в полном объеме украинская промышленность формировалась уже в послевоенный период под влиянием командной системы управления, приобретая, таким образом, зрелые формы командной экономики. Поэтому у нас, по сравнению с другими посткоммунистическими государствами, трудностей больше. Это и определило кризисный сценарий развития, характерный для глубоких трансформаций общества.
В такой ситуации определяющей становится роль верховной власти, которая должна задавать темп и характер общественных перемен. У нас этого не произошло, поэтому Украина и топчется на месте, легко поддаваясь волнообразным влияниям и внешним манипуляциям, открыв «зеленый свет» тенденциям укрепления монополизма, централизации управления, всевластия авторитарно- бюрократических и связанных с ними коммерческих структур.
Поэтому следует скорее удивляться, что практически на всех направлениях, во всех отраслях народного хозяйства у нас все же есть положительные примеры нового менеджмента и очень серьезных достижений. Однако в этом процессе мы не обойдемся без глубокой реструктуризации промышленных предприятий и даже ликвидации некоторых из них, как это сделала, например, ФРГ по отношению к бывшей ГДР. Все равно, хотим мы этого или нет, но объективные экономические законы приведут к тому, что часть заводов «умрет». Несмотря на то, что наше население воспринимает эти и другие закономерные процессы негативно, адресуя свое негодование и властным структурам, и собственно приватизации.
Нынешний год будет очень сложным, ведь мы переходим от массовой, сертификатной приватизации, которая основывалась преимущественно на политическом компромиссе, к приватизации денежной. Следует ожидать и скандалов, и борьбы определенных финансовых и политических сил.
— Создается впечатление, что не только «левые» постоянно ополчаются против приватизации, но и вся наша политическая элита имеет к ней большие претензии.
— Скорее, большой интерес. А что касается «левизны», то, к примеру, результаты малой приватизации в Украине очень четко высвечивают правый или левый «вектор» наших областей. Я проанализировал эти данные и вывел закономерности, которые очень наглядно демонстрируют ориентацию местного руководства на реформы.
Львовщина и другие западные области здесь бесспорные лидеры (на Львовщине за 1992—1999 годы приватизировано 5939 объектов, или 35,27 на каждые 10 тыс. человек городского населения; в Черновицкой области — 1283 (31,81); Ивано-Франковской — 1789 (27,96); Тернопольской — 1379 (26,92); Закарпатской — 1257 (24,93) и т.д.), а замыкает список восток, в частности Луганская область (26-е место), где приватизировано 2229 объектов, или 9,23 на 10 тыс. городского населения. Соответственно, 25-е место у Херсонской области, 24-е — Харьковской, 21- е — Запорожской…
А что касается политиков, то в течение последних двух лет их влияние на приватизационные процессы сильно возросло. На мой взгляд, оно значительно превышает рамки их компетенции и серьезно влияет (зачастую не в лучшую сторону) на экономику в целом, не говоря уж о приватизации. Если подобные «пристрастия» не ограничить, они могут вызвать в недалеком будущем очень сложные процессы.
Мы видим, как государство постепенно превращается в крупнейшего коммерсанта. На наших глазах происходит сращивание политических и экономических структур. Это родство оказалось настолько органичным, что теперь будет очень трудно осуществить радикальные «операции», — им изо всех сил будут противиться. Я поддерживаю Президента, который сказал, что бизнес нужно отделить от политики. Это — первоочередной вопрос.
— Нередко те же политики обвиняют органы приватизации в том, что они проводят закулисную, теневую приватизацию, чем наносят ущерб государству...
— Я согласен с тем, что у нас в стране происходит легальная приватизация на фоне нелегальной или наоборот. Но кто стоит за нелегальной приватизацией и во имя чего она осуществляется? Давайте вспомним, в какой борьбе в 1992—1994 годах рождались в Верховной Раде законы об аренде (аренде с выкупом). Какими жаркими были дискуссии, напряженными — споры. На самом деле все было гораздо прозаичнее. В те годы аренда с выкупом стала мощной составляющей нелегальной приватизации, особенно на востоке Украины, где эти механизмы были уже известны из российского опыта. Анализируя данные о приватизации объектов групп Б, В, Г путем выкупа (аренды с выкупом), я вышел на очень интересную закономерность. Лидерами в этом процессе стали восточные и центральные области. Так, в Донецкой области через аренду с выкупом было приватизировано более 300 предприятий, в Харьковской — 223, Луганской — 202, Киевской — 180, Днепропетровской — 172 и т.д. В то время как в Волынской области — 48, Закарпатской — 54, Ивано- Франковской — 60, Львовской — 62.
«Темными лошадками» были и создаваемые в неумеренных количествах дочерние предприятия, посреднические структуры, через которые шел отток капиталов с предприятий. Этот мощный процесс, вне всякого сомнения, имел своих сторонников и защитников на самой верхушке властной пирамиды. Именно тогда органы приватизации почувствовали, что значит сильная политическая воля. Можно вспомнить и 1997 год, когда под давлением определенных кругов было принято политическое решение о приостановке приватизации...
— Создается впечатление, что наши приватизационные органы какие-то беззубые, нерешительные… Но, простите, не верится, что там все «святые», там нет нарушений и злоупотреблений.
— В данном случае я веду к тому, что приватизацию нужно проводить легально, на основе той законодательной базы, которая создана. Главное достоинство этой базы в том, что она не допускает массовой коррупции. По моему глубокому убеждению, только легальная приватизация может бороться с коррупцией.
Однако… Наш чиновник-бюрократ, прикрываясь реформаторскими лозунгами, по большому счету принимает все те же старорежимные решения, которые никуда, кроме тупика, не заведут. И попутно придумывает разные способы более успешного торможения, блокировки или уничтожения легальных процессов для внедрения параллельных теневых.
Буквально в последние годы приобрела значительные масштабы так называемая приватизация под налоговые залоги. Очень удобный случай стереть предприятие «в порошок», ибо никто не застрахован от периодов финансовой нестабильности, невыполнения обязательств перед государством. Вот тут-то и появляются налоговики. Проверив все и как следует, они подают на предприятие в суд, решением которого имущество оного попадает в залог. Не погасили вовремя долги — продаем имущество. При этом поражает информированность определенных служб, например, о наличии новых технологических линий, уникальных станков и т.д. на том или ином «видном» предприятии. Повод же прийти с проверкой и найти нарушения найдется всегда. А в результате предприятия как не бывало, в списках — не значится...
Это явление стало массовым, хотя оно не укрепляет экономику, а, наоборот, разрушает предприятия, которые успешно «вписались» в рынок. После таких «процедур» возродить их будет практически невозможно. Меня удивляет и то, что этим процессам дается «зеленый свет». Вот что самое страшное.
Мы напрямую столкнулись с этим, когда проводили процедуру банкротства на львовском «Кинескопе». По новому закону, это уже не процедура полного разрушения предприятия, как было раньше: есть возможность сохранить то, что еще может работать. Так вот, мы столкнулись с мощным давлением наших налоговых служб относительно реализации имущества предприятия.
Не могу не вспомнить еще об одном «прогрессивном» способе воздействия на предприятие, который получил название «приватизация менеджмента». Уверен, если проанализировать эффективность использования управленческой схемы на всех предприятиях, результат будет разительным.
В последнее время мы столкнулись просто с вакханалией, циничным насилием теневых механизмов, причем в масштабах всей страны. И если этот процесс не остановить, мы потеряем государство. Только из-за тенизации, которая просочилась во все крупные финансово-промышленные государственные структуры, наш бюджет, по моим подсчетам, теряет не менее 10 млрд. грн. И это очень просто подсчитать. Нужно в каждой отрасли взять лучшее или среднее предприятие и проанализировать его платежи в бюджет. Затем умножить цифру на количество предприятий, и мы узнаем, сколько (в относительных величинах) недополучает наш бюджет. Уровень денежного оборота — один из показателей теневой экономики.
— Однако вернемся к конкретным предприятиям. Что происходит сейчас на нефтеперерабатывающем предприятии «Галичина»? Судя по информации, обстановка там непростая?
— Да, там очень сложная ситуация. Дрогобычский завод «Галичина» — одно из старейших нефтеперерабатывающих предприятий в Европе. Без сомнения, мы не вправе его потерять. Поэтому еще в начале 90-х годов при участии Французского института нефти и газа разрабатывался план его реконструкции. Параллельно искали возможность взять долгосрочный кредит. В последние годы активно вели переговоры с японскими кредиторами, все уже было на этапе подписания, но тут — очередная смена украинского правительства… Японского кредита предприятие так пока и не получило.
Сегодня осуществляется активная экспансия украинских нефтеперерабатывающих заводов нефтяными российскими структурами. Они уже «отхватили» восток Украины и подошли к западу. «Нетронутой» осталась дрогобычская «Галичина», за нее идет «бой», хотя события разворачиваются преимущественно «за кадром». Продолжаются суды по 30% пакету акций, закрепленному за трудовым коллективом. Есть структуры, заинтересованные в том, чтобы пакет был выброшен на вторичный рынок ценных бумаг, где бы его выкупили те, кому это нужно. А далее сама собой произошла бы смена руководства, другие кардинальные изменения.
Но, быть может, это не худший вариант и мы напрасно паникуем? Чтобы не быть голословными, давайте вновь обратимся к цифрам. Возьмем основные показатели финансово- экономической деятельности нефтеперерабатывающих предприятий Украины за 1999 год. Так вот, Дрогобычский НПЗ переработал за год 828 тыс. тонн нефти, Надворнянский, где уже есть влияние подобных заинтересованных структур, — 1 млн. 245 тыс. тонн, но в бюджет от Дрогобыча поступило 11 млн. 136 тыс. грн., а от Надворной — 5 млн. 825 тыс. Кременчугский НПЗ переработал в 1999 году 5 млн. 267 тыс. тонн нефти, в бюджет заплатил 1 млн. 854 тыс. грн. Не правда ли, очень наглядная картина?
— И последний вопрос. Если бы была возможность все начать сначала, с 1990—1991 годов, какой бы вам хотелось видеть приватизацию в Украине?
— В то время мы должны были принимать политические решения, поэтому этап сертификатной приватизации был неизбежен. Ведь приватизировать 12 тысяч средних и крупных предприятий за несколько лет можно было только так, и не иначе. К примеру, Польша приватизирует не более 10—15 крупных предприятий в год. Если идти по ее пути, на сколько бы лет этот процесс растянулся в Украине? А без трансформации собственности не может быть и речи о будущем нашей экономики. Другое дело, что проводить сертификатную приватизацию следовало быстро: большую — за два года, малую — в основном за год. Тогда бы значительно раньше начались бы вторичные процессы, в основе которых — уже экономические трансформации, а не политические.
В Украине все растянулось по времени, кроме того, постоянно, даже на начальном этапе приватизации, действовали мощные закулисные методы влияния, что приводило к отрицательным результатам и вызывало негативную оценку населения.