В последнее время внимание украинского общества все чаще привлекает тема приватизации государственного имущества. Собственно, интерес этот со стороны украинцев никогда не угасал, но в связи с дебатами по поводу новой Государственной программы приватизации на 2003—2008 годы получил несколько новое содержание, а общественная дискуссия — несколько новое направление. Разобраться во всем многообразии мнений становится все сложнее, а уж понять, чего, в конечном счете, ожидать от всех этих процессов рядовому украинцу, и вовсе невозможно.
В наших попытках внести ясность в суть происходящего нам помогал председатель Фонда госимущества, заслуженный экономист Украины, профессор Михаил ЧЕЧЕТОВ.
— Михаил Васильевич, как бы вы прокомментировали возникшую 5 июня в парламенте ситуацию, когда две фракции большинства если не заблокировали новую правительственную Программу приватизации, то существенно затормозили ее продвижение? Ладно бы оппозиция — ей по определению положено оспаривать предложения со стороны правительства, но большинство?! Почему так получилось: или Программа так уж плоха, или же есть какие-то скрытые причины?
— На мой взгляд, данная ситуация еще раз подтвердила мудрость и правоту Президента, настаивающего на немедленном проведении политической реформы, с помощью которой можно будет законодательно закрепить положение о большинстве. Только при этом условии власть сможет эффективно функционировать: парламент формирует большинство, большинство формирует правительство. Тогда парламент, избираемый народом, сформировав правительство, работает с ним в едином тандеме, который двигает страну вперед. Оппозиция же имеет право на любую критику (выполняя тем самым для законодательных инициатив роль своего рода «теста на жизнеспособность»), но единственное, что она не может сделать, — это застопорить процесс.
То обстоятельство, что процесс застопорили две фракции большинства, говорит о том, что большинство, сформированное на основе устных договоренностей, в какой-то степени аморфное, нефункциональное. Поэтому трижды прав Президент, настаивая на том, чтобы внести это положение о большинстве в Конституцию, потому что устные договоренности никого ни к чему не обязывают. Оно, наверное, и к лучшему, что накануне политической реформы мы получили еще один железный аргумент за ее проведение.
Кроме того, не будем забывать, что, помимо легальной приватизации, полным ходом идет и нелегальная — вне законодательного поля приватизации. И бойцы теневого фронта потеют не меньше — там у них спина мокрая всегда. В частности, речь идет о процедуре отчуждения — через Укрспецюст, посредством налоговых залогов и т.д. В новой Программе приватизации мы пытались законодательно урегулировать эти вопросы, максимально их легализовав таким образом, что если отчуждению подлежит целое государственное предприятие или акционерное общество, где 100% акций принадлежит государству, то что бы ни было побудительным мотивом (то ли решение суда, то ли договор залога, то ли еще что-то) — продажей предприятия должен заниматься только Фонд, и никто другой. В этом случае ФГИ контролировал бы эти процессы и полностью отвечал за их последствия.
В старой редакции такого положения не было. Против этого пункта шла очень ожесточенная борьба — многие не хотели, чтобы он был закреплен в Государственной программе приватизации. Так бы было предельно ясно: все в стране приватизируется через Фонд госимущества, и он за это дело отвечает. Сегодня же часть процесса происходит за пределами полномочий ФГИ. То есть получается, что тот, кто голосовал против Программы, как бы лоббировал, чтобы активность процессов вне легальной сферы приватизации не уменьшалась. Это нужно четко осознавать.
— Практически все участники приватизационного процесса сегодня активно критикуют положение о «промышленном инвесторе». В новой Программе оно сохранилось?
— Да, действительно, многие утверждают, что категория промышленного инвестора сужает конкуренцию, поскольку здесь отбор идет уже исходя из соответствия квалификации покупателей. Такая норма была в старой Программе. Но жизнь показала, что на данном этапе она, возможно, устарела, и от нее нужно избавляться.
Мы согласны: давайте расширять конкуренцию. В новой Программе мы убрали положение о промышленном инвесторе, заменив его более прозрачным, в т.ч. и для контроля механизмов конкурса с ограниченным участием. Но, как опять-таки показали результаты голосования, кого-то такое предложение не вполне устраивает. Кто-то, реально соизмерив свой ресурс, побоялся участия банковского капитала в приватизации, так как новая Программа полностью открывала для него шлюзы. То есть там, где можно было значительно усовершенствовать процедуру и методологию приватизации, многих больше устраивает нынешняя ситуация.
— Кто был автором этой Программы?
— Формат авторского коллектива был довольно широким. Дискуссия о том, кому разрабатывать документ, возникла в Фонде до начала разработки Программы. Одни говорили, что разрабатывать должны специалисты Фонда госимущества. У нас есть профессионально подготовленная команда, есть блестящие практики — люди, проработавшие в сфере приватизации до десяти лет, кандидаты и доктора наук. То есть мы вполне могли сделать действительно блестящий продукт на высоком профессиональном уровне.
Но другая часть рассуждала так: нет, это должен быть не просто профессиональный продукт, это должен быть важнейший политический документ — главная составляющая долгосрочной экономической стратегии государства. И Программа должна получить политическую поддержку. А для этого просто необходимо было выйти за пределы Фонда. В противном случае, как бы блестяще мы ее ни написали, обязательно будут спекуляции: дескать, Фонд, исходя из узких корпоративных интересов, разработал документ под себя, и так далее. В результате в авторский коллектив вошли и работники Фонда, и представители Кабинета министров, администрации Президента, и ученые, международные эксперты. Одним словом, над Программой приватизации на 2003—2008 годы работал очень авторитетный и серьезный коллектив.
— Можно обозначить основные приоритеты новой Программы приватизации?
— Чем отличается нынешняя программа от предыдущей? Все предыдущие программы были на какой-то срок: на год, на три года. Этот же документ — не просто программа на шесть лет. Это программа завершения приватизации в Украине как широкомасштабного социально-экономического проекта реформирования собственности, который начался в начале 90-х годов и должен быть закончен в 2008 году. То есть через шесть лет, достигнув определенной глубины приватизации, оставив за государством ключевые стратегические объекты, от которых зависит экономическая и национальная безопасность страны, под приватизацией будет подведена жирная черта. Все приватизационные законы и нормативные акты прекратят свое существование. А имущественные отношения будут строиться совершенно на иных законодательных актах. К примеру, для того чтобы сегодня продать квартиру, дачу или машину, не нужен ни Фонд госимущества, ни программа приватизации.
По замыслу авторов, когда Программа ставит перед собой такую политическую цель — завершение приватизации в Украине, это должно, с одной стороны, еще раз продемонстрировать мировому сообществу нашу приверженность углублению реформ. С другой стороны, утверждение стабильных правил игры на приватизационном рынке Украины призвано способствовать улучшению инвестиционного климата в стране, росту ее инвестиционной привлекательности и за счет этого стимулировать приток серьезных иностранных инвестиций.
— Кстати, об инвестициях. Время от времени правительство подвергается критике, в частности со стороны Президента, за недостаточную работу по созданию благоприятных условий для привлечения инвестиций в экономику. Что скажете по этому поводу?
— Недавно мне пришлось выступать на международном симпозиуме перед представителями деловых кругов Украины и Японии. Среди прочего я рассказывал японским бизнесменам, что в нашей стране сегодня нет абсолютно никаких преференций для национального капитала и никакого ущемления для иностранного. Все равны. Самые благоприятные условия как для нашего капитала, так и для иностранного. Но очереди желающих вложить средства в Украину пока не наблюдается. Не то чтобы совсем: американцы где-то там участвуют, французы, голландцы, словаки, но японский капитал так и не пришел. Называю им объекты, расписываю их привлекательные стороны. В ответ мне говорят примерно следующее: «Понимаете, мы люди очень осторожные, привыкли планировать, прогнозировать. Для нас естественно работать в условиях стабильности: законодательной, политической, экономической. Мы не представляем, как можно работать в условиях, когда утром принимается закон, а вечером к нему вносятся десять поправок. Стабилизируйте свою законодательную базу».
Так вот когда мы предлагаем шестилетнюю программу приватизации, мы тем самым предлагаем как бы зафиксировать на шесть лет правила игры на едином приватизационном рынке Украины. И надеемся, что этот стабилизирующий фактор стимулирует приток иностранного капитала. Это и есть то, чего просит инвестор.
То есть мы предложили Государственную программу как бы на опережение запроса. Хотя часть депутатского корпуса предлагает сделать программу на год, на два, на три… Все зависит от подхода: если руководствоваться соображениями большой государственной политики, исходить из стратегических интересов государства, то, конечно, правила игры нужно устанавливать надолго.
Вот смотрите, такой еще пример. В прошлом году первое место в мире по объему привлеченных инвестиций занял Китай — где-то 53 млрд. долларов. Образно говоря, капиталисты всего мира под красный флаг Китая свезли мешки денег. Что же их там привлекло? Цвет флага им понравился? Или руководящая роль Компартии? Все просто. Прежде всего их привлекли политическая, экономическая и законодательная стабильность, прогнозируемый характер реформ и гарантии власти в пролонгации этой стабильности на перспективу. Когда я говорю «прогнозируемый характер реформ», ключевое слово не «реформы», а «прогнозируемый». Мы должны исходить из этого, формируя свою политику привлечения денег в экономику страны.
— Что еще вы бы отметили как наиболее важное в новой Программе?
— Впервые Программа предусматривает фронтальную инвентаризацию всей государственной собственности в Украине. Значительная ее часть сегодня закреплена за министерствами и ведомствами — Фонд никакого отношения к ней не имеет. Однако ставится задача составить реестры государственных предприятий, казенных, акционерных и так далее.
Второй ключевой тезис касается характера использования денег. Уже сколько времени мы — и Фонд госимущества, и отдельные члены правительства, и большинство депутатов — декларировали в этом плане одно, а делали совершенно другое. При этом все прекрасно понимали, что, наверное, не может быть более экономически безграмотного решения, чем включать средства от приватизации в бюджет — то ли в расходную его часть, то ли на финансирование дефицита. Другими словами, деньги от приватизации все это время уходили фактически «на проедание».
Трудом многих поколений были созданы гигантские предприятия. На долю нашего поколения выпало эти предприятия продать. Но после нас же, наверное, не будет потопа, после нас останутся и будут жить наши дети и внуки. И, получив свое наследство от отцов и дедов, мы должны его не растранжирить, а передать нашим детям: то ли в виде эффективно работающих предприятий, то ли в виде полученных за них денег. Чтобы те их могли приумножить и передать, в свою очередь, дальше. Деньги нужно вкладывать в развитие стратегических отраслей, стратегических объектов, приоритетные отрасли, работающие на острие научно-технического прогресса, чтобы не стыдно было перед потомками.
— А для этого надо найти более эффективного собственника?
— Конечно! В тех же случаях, когда собственником остается государство, оно само должно стремиться к росту своей эффективности в этом качестве, вкладывая деньги в развитие предприятий. Но…
На протяжении последних лет я много раз присутствовал на заседаниях правительства, парламентского комитета по бюджету, выступал, аргументировал… И Президент почти три года назад подписал указ о том, чтобы 25% денег от приватизации не отдавать в бюджет, а вкладывать в развитие стратегических объектов, в работу на перспективу. И никто не спорит, что надо так делать. Но ввиду скудности ресурсов средства вновь уходят в бюджет на финансирование текущих расходов. Ведь в государстве, как и в семье, никогда не бывает ситуации, чтобы денег хватало всем и на все. Какая богатая Америка, а денег тоже не хватает…
Но мы должны раз и навсегда принять очень жесткое, государственно правильное решение. Заставить часть денег работать на перспективу. И зафиксировать это законодательно, чтобы не повторялась ситуация, когда на словах все «за», а как доходит до дела, позиция меняется кардинально. Вот мы и записали в Программе приватизации, что 25% (в соответствии с указом Президента) должны работать на завтрашний день.
Дальше. Один из тезисов Программы гласит, что мы должны оптимизировать государственную собственность. Что это значит? Анализ показал, что сегодня имеет место колоссальный износ — моральный и материальный — техники и оборудования. Где 50%, а где и все 90%. На отдельных предприятиях если что-то не наладить, не усовершенствовать завтра-послезавтра, то через два дня туда уже заходить будет опасно. То есть они уже работают не просто на грани риска остановиться, а на грани серьезной аварии. А для технического обновления нужны, естественно, большие деньги.
Частный инвестор может прийти только на приватизированный объект. Поэтому если мы оставляем объект в государственной собственности (очень часто такого рода призывы мы слышим от депутатов), а предприятие находится в состоянии полной технологической и технической изношенности, нужно брать на себя ответственность за его судьбу. И не просто «поддержать морально», нет. Мы должны взять на себя какие-то финансовые обязательства, потому что мы сознательно отсекли этот объект от частных инвестиций. Ведь отдай мы его в надежные частные руки, предприятие могло бы жить и динамично развиваться при участии частных денег. А раз оставили, то нужно помогать самим: или в части капитальных вложений, или кредитами по льготным ставкам, или режимом льготного налогообложения, или госзаказами.
Здесь важно соразмерить свои желания со своими возможностями. Иначе часть предприятий просто обречена на медленную смерть. Дураков нет, особенно среди инвесторов: обломки никто покупать не будет.
Это очень жесткий и непростой вывод. Но другого сделать никак не получается.
И еще. Шесть лет действия Программы предлагается потому, что на приватизацию будут выводиться гигантские предприятия. Поэтому никакой гонки быть не должно — никакой скоростной приватизации не будет. Наоборот, акценты смещаются, с одной стороны, на тщательную подготовку объектов к приватизации, а с другой стороны, на тщательнейшую диагностику последствий продажи. Мы должны, наконец, посмотреть в завтрашний день. И только если будем уверены, что предприятие после приватизации будет «чувствовать себя» лучше: повысится его конкурентоспособность, рентабельность, обновится материально-техническая база и так далее, тогда нужно запускать механизм приватизации. Если же такой уверенности нет, рисковать уникальными стратегическими объектами, конечно же, недопустимо. Это не киоск продать. Промахнуться на приватизации таких объектов, как тот же «Укртелеком», или «Укррудпром», или «Укранафта», — значило бы нанести непоправимый ущерб экономической и национальной безопасности страны.
Должна быть самая тщательная диагностика. То есть, надо выбрать благоприятную конъюнктуру и мировых рынков, и наших, чтобы инвесторы пришли, чтобы цена была соответствующей, учесть условия конкуренции, и чтобы государство получило деньги, а предприятие получило эффективного инвестора, с которым можно связать стратегическую перспективу развития.
— Да, но допустима ли вообще приватизация объектов стратегического значения? Если я не ошибаюсь, это один из основных аргументов противников новой Программы в ее нынешней редакции?
— Все немножко не так. Впервые в контексте Программы планируется в течение года с момента принятия этого документа разработать семь подпрограмм рыночной трансформации крупных народнохозяйственных комплексов-монополистов. То же судостроение, авиационная отрасль, оборонный комплекс и т.д. При этом, подчеркиваю, не стоит вопрос о приватизации. Речь идет о рыночной трансформации, о реформировании.
Сегодня получается так, что Фонд как бы «выдергивает» отдельные предприятия на продажу. Все это происходит несистемно и хаотично. Теперь речь идет о том, чтобы попытаться реформировать эту отрасль. Ставится задача детально и глубоко проанализировать, что и как в ней делается. И тогда, с учетом целостного анализа, можно определить, какие предприятия останутся навсегда государственными, что стоит корпоратизировать, что акционировать, оставив контрольный пакет за государством, что реструктуризировать, что начинать готовить к приватизации — целый комплекс таких проблем нужно решить в контексте такого реформирования.
Еще раз повторяю, речь идет не о приватизации семи народнохозяйственных комплексов. Взять, например, «Укрзалізницю». Вопрос совсем не стоит о приватизации комплекса в целом. Там будут приватизироваться социальные объекты, какие-то строительные организации, ремонтные и т.д. В целом же комплекс останется государственным. С тем, чтобы «на выходе» после такой реорганизации он стал конкурентоспособным, а с другой стороны — чтобы уровень рентабельности и прибыльности был значительно выше и при этом, что самое важное, чтобы сохранилась возможность проведения государственной политики в той или иной отрасли.
Поэтому и ставится задача после принятия Программы создать межведомственные группы по каждому комплексу, где были бы представлены и руководители этих самых комплексов, и Министерство экономики, и Фонд государственного имущества. Совместными усилиями системно разобраться в каждой из отраслей, разработать подпрограммы, утвердить их в парламенте. Это еще одна из ключевых задач, которая ставится Программой. В течение года после принятия документа планировалось постепенно подойти к реформированию этих отраслей. Абсолютно никакой спешки здесь не будет. Девиз «Деньги любой ценой в бюджет» с фасада Фонда госимущества снят раз и навсегда. Нужна очень тщательная подготовка и диагностика последствий продажи.
Поэтому, к сожалению, мы потеряли темп, когда Программа не была поддержана большинством парламента. Но теперь у нас есть время проект доработать и повторно внести на первое чтение.
— Одним из важнейших приоритетов Украины во внешней политике является вступление во Всемирную торговую организацию и дальнейшая интеграция в Евросоюз. Что для этого со своей стороны делает Фонд госимущества?
— Идея, грубо говоря, состоит в том, что Украина должна открыть свои границы и обеспечить на своей территории равные условия для всех: как для импортеров, так и для отечественных товаропроизводителей. Взамен получив такие же преимущества для национальных предприятий на территории других стран. С этой точки зрения, если абстрагироваться от нюансов, чисто юридических деталей, Фонд уже в ВТО вступил: у нас нет никаких преференций национальному капиталу и нет никакого ущемления иностранного. Иными словами, проводя открытую, публичную политику приватизации, Фонд госимущества уже давно выполнил те условия, которые выдвигаются для вступления страны во Всемирную торговую организацию. И в Евросоюз, кстати, тоже.