В стране продолжается вторичный передел собственности. Пока что «хитом сезона» является скупка донецким «Сарматом» киевской «Оболони». Дело это дорогостоящее, цена вопроса — десятки миллионов долларов, но в общем все до боли знакомо. Уже заявлено о планах приобретения контрольного пакета.
И все бы ничего, но имеется одно малозначительное, на первый взгляд, обстоятельство, рискующее породить большой прецедент. Атакуемая «Оболонь» — как, впрочем, и ее «обидчик» — закрытые акционерные общества, или, проще говоря, ЗАО. Если ее оборона окажется пробитой (а к этому потихоньку и идет), на фондовом рынке могут начаться большие перемены.
Согласно данным Госкомиссии по ценным бумагам и фондовому рынку, к началу 2002 года из 34,9 тыс. украинских акционерных обществ две трети (22,9 тыс.) составляли именно ЗАО. В мире мало что делается просто так, а уж тем более если речь идет о выборе вида акционерного общества. Основной причиной сверхпопулярности ЗАО является стойкое убеждение, что попасть в его члены постороннему «захватчику» не удастся.
Эта мысль греет душу как хозяевам махоньких АТП, так и руководству гигантских меткомбинатов. Они еще несколько лет назад твердо уяснили, что собственник акций ЗАО, желая выйти из участников общества, в первую очередь обязан предложить выкупить принадлежащие ему акции другим акционерам. Либо самому обществу. И только в случае их отказа от подобной сделки он может предложить акции кому-то еще.
Для надежности подобные ограничения часто записывают в устав общества. В некоторых случаях идут ещё дальше, и в уставных документах прописывают просто драконовские условия, которые должен выполнить акционер для продажи принадлежащих ему акций сторонним лицам. Естественно, что в установлении подобных ограничений заинтересовано в первую очередь руководство ЗАО.
И тем не менее в один прекрасный день оно рискует оказаться перед фактом начавшейся скупки акций родного общества третьими лицами либо вообще перед свершившимся фактом концентрации контрольного либо блокирующего пакета.
Увы, ощущение собственной защищённости как для рядовых акционеров, так и для директората ЗАО базируется на лишь психологическом факторе: раз общество закрытое, то посторонним вход в него воспрещён. Между тем, согласно ст. 25 Закона «О хозяйственных обществах», закрытым считается общество, акции которого распределяются между учредителями и не могут распространяться путём подписки, покупаться и продаваться на бирже. Понятно, что в 1991 году и те, кто писали закон, и те, кто голосовали за него, предполагали, что торговля акциями в Украине будет сплошь биржевой. В этом случае запрет на торговлю акциями действительно перекрывал бы каналы их реализации. Однако жизнь пошла иным путем, и нынче подавляющая часть сделок заключается вне бирж, делая законодательный запрет почти ничего не значащим.
Основная защита от скупки акций «чужаками» базировалась на другой, 28-й статье того же закона, детализировавшей правила приобретения акций. А там еще относительно недавно значилось, что «если иное не предусмотрено уставом общества, акция может быть приобретена также на основании договора с её собственником по цене, определяемой сторонами, или по цене, которая сложилась на фондовом рынке... Порядок реализации акций определяется в соответствии с законодательством Украины».
То есть, если уставом запрещено, то гуляйте, парни: посторонним вход воспрещен.
Естественно, многие руководители закрытых акционерных обществ по-прежнему твёрдо убеждены в том, что ни один акционер не имеет права продавать акции ЗАО без согласия или хотя бы уведомления самого общества.
Однако при этом частенько забывают (или не хотят помнить), что в упомянутую статью уже внесено изменение. Ключевое словосочетание — «если иное не предусмотрено уставом» — с 22 января 1998 года из текста закона исчезло. С этого момента барьеры, содержащиеся в уставах ЗАО и ограничивающие права акционеров по собственному усмотрению распоряжаться принадлежащими им акциями, утратили всякую законную силу. Более того, акционерные общества обязаны были в течение шести месяцев после вступления в силу указанных изменений привести уставные документы в соответствие с новыми требованиями. Так что если устав акционерного общества противоречит закону, — тем хуже для устава.
Скупка акций таких обществ уже началась. Из недавних примеров можно вспомнить ситуацию на ЗАО «Хмельницкая макаронная фабрика», удерживающем, к слову, до четверти отечественного рынка макаронной продукции. Так что случай с «Оболонью» и «Сарматом» может стать этапным не в силу своей уникальности, а только потому, что в борьбе за контроль будут задействованы крупные силы, начиная от банальных исков «ущемленных акционеров» и прокуратуры до депутатов парламента нового созыва. Помимо прочего, начнется и информационная война (обе стороны не бедные).
Но нет худа без добра: по ходу «пьесы» всем желающим популярно разъяснят действующее законодательство.
Понятие ЗАО и правил торговли его акциями давно требует четкого определения. Однако проект закона «Об акционерных обществах», который несколько раз выносился на обсуждение Верховной Рады, с той же самой регулярностью благополучно проваливался. Одной из основных причин непрекращающейся «волынки» по этому поводу важного для экономики, да и общества в целом документа является противоречие целей противоборствующих группировок. Ведь многие из них периодически участвуют в таких конфликтах как в качестве «агрессора», так и «жертвы». Сегодня мне выгодно без шума производить скупку акций чужого завода, а завтра уже необходимо самому оборонять собственные «акционерки» от посягательств конкурентов.
При правовой неопределенности у «обиженных» собственников всегда остаётся возможность оспаривать законность сделок по приобретению акций закрытых акционерных обществ в судебных органах. Хотя суды, как простой и недорогой способ защиты, будут использоваться при любой законодательной «погоде».
К примеру, сейчас киевские пивовары защищаются от донетчан давно отработанным способом — подав несколько исков. В результате, согласно решению суда, регистрация и любые действия с купленными «Сарматом» акциями «Оболони» запрещены до «решения дела по сути». Уже подан иск и к регистратору, запрещающий ему регистрировать акции. Тут ничего нового, обычная корпоративная практика. Соль шутки в том, что решений много и пока противник будет судиться, постепенно добиваясь их пересмотра, одна и запрещающих резолюций все равно будет действовать.
Тем не менее вопрос с акциями ЗАО решится — уже вполне очевидно, что в пользу их дальнейшей продажи. Мировая практика (за исключением стран СНГ) просто не знает такого чуда-юда, как закрытое общество с 20—30 тыс. акционеров. При этом абсолютное большинство из взращенных на наших просторах обществ никаких дивидендов не платит и платить не собирается. (К «Оболони» это не относится: она как раз неплохо платит, что и вынуждает проводить скупку по очень высокой цене.) Получается замкнутый круг: мизерные пакеты акций не дают никаких реальных прав на принятие решений — и продать их не позволяют.
Что же касается «священного долга» быть преданными существующему руководству, то это курам на смех. Акционер ЗАО обязан добросовестно работать, а вот любить родного директора или главу наблюдательного совета при этом совсем не обязательно. Кроме того, как показывает практика, обычно на сторону захватчиков сразу же переходит часть высшего руководства предприятия-цели.
Имеется и еще одно соображение. Первичная приватизация потихоньку подходит к концу, и ее результаты не слишком радуют государство: собственников на многих предприятиях трудно назвать эффективными. А поскольку их смене серьезно мешает существующий вариант «крепостного права», то рано или поздно его будут ломать.
Другое дело, что под раздачу попадут все: и эффективные, и неэффективные. Понимая это, наиболее дальновидные руководители предприятий стараются сконцентрировать большой (желательно — контрольный) пакет акций в руках дружественной структуры.
К примеру, в 2001 году эту схему реализовал Новокраматорский машиностроительный завод. Он тоже существует в форме ЗАО с десятками тысяч акционеров. Однако когда выяснилось, что свыше 40% акционеров на предприятии уже не работают и что небольшой пакет акций успел отойти сторонним структурам, руководство не стало ожидать развития событий по худшему варианту.
Поначалу была предпринята попытка допэмиссии, но когда поняли, что этот вариант не проходит, был успешно реализован самовыкуп контрольного пакета.
Кстати, руководство не слишком обманывалось насчет «закрытого» статуса завода. В прошлогоднем решении правления и совета АО НКМЗ указывалось, что «на рассмотрении Верховной Рады находится проект Закона «Об акционерных обществах»… Проект закона предписывает произвести перерегистрацию акционерных обществ закрытого типа в открытые, если их численность превышает 100 человек. Комиссия по ценным бумагам и фондовому рынку имеет право обратиться в суд с иском о принуждении общества к изменению типа, а неисполнение соответствующего судебного решения станет основанием для ликвидации общества. Принятие указанного закона создает для акционерных обществ закрытого типа, численность которых превышает 100 человек, угрозу утраты статуса коллективного предприятия и осуществления учредителями контроля над ним...»
Далее в качестве защиты ставилась цель создания контрольного пакета. Для чего акцию номиналом по 400 грн. выкупали за 300 грн. Деньги достаточно неплохие, так что на пунктах скупки поначалу была давка. Очереди стояли днем и ночью, в них сбегали из больниц и санаториев… Номера в списках желающих продать свои акции сперва зашкаливали за полторы тысячи. Так что скупку контрольного пакета удалось провести достаточно быстро, и обошлось это примерно в 35 млн. грн. — для предприятия с объемом продаж в сотни миллионов гривен недорого.
Контрольный пакет НКМЗ уже консолидирован в ООО «Машинвест», директором которого стал один из заместителей гендиректора предприятия. Схема умная и грамотная, почти без слабых мест. Хотя «на воле» остается довольно большое количество акций и при определенном желании можно будет попробовать сколотить блокирующий пакет. Но теперь такую угрозу отразить куда легче. Кстати, когда на НКМЗ говорили о возможности приобретения акций «некоторыми крупными компаниями», подразумевались не только россияне, но и местные донецкие группы, типа ИСД.
Интересно, что именно структура «индустриалов» — «Керамет- Инвест» — ведет «оболонскую осаду». Киевляне, впрочем, тоже принимали упреждающие меры: блокирующий пакет давно выведен на дочернее предприятие «Оболонь—Красиловское». Но как показывают разворачивающиеся события, этого оказалось мало. Как из этой ситуации будут выпутываться киевские пивовары и какие козыри предъявят конкурентам, покажет время. Но схватка обещает быть интересной.
Это нормально — отстаивать права на собственность всегда и во все времена. Даже ООО, если в нем слишком много членов, отнюдь не дает полной гарантии от скупки. К примеру, осенью прошлого года директор Луцкой кондитерской фабрики решила пару недель отдохнуть на побережье Черного моря. Купание стало для бизнеса роковым. В ночь с субботы на воскресенье 60% акций ООО «Луцкондитер» были в выкуплены структурами, близкими к луцкой фирме «Континиум». Это было нелегко: работников — более двух сотен человек — развозили ночью из дома автобусами к нотариусам. Но справились, и к утру власть поменялась. Кстати, был опробован довольно интересный метод: предвидя трудности с перерегистрацией, от работников получали еще и доверенности на право управления акциями. Такой ход куда труднее оспорить в суде.
Хотя если постараться, то вариантов удержания собственности много. В конце концов и открытые общества — не проходной двор. Их собственники тоже вполне владеют разнообразными технологиями защиты. Это не только бесконечные суды. Автор знает случаи, когда в месте нежелательного собрания внезапно травили крыс, заодно преграждая путь и другим млекопитающим. Но подобные действия полезны хотя бы с эпидемической точки зрения. А вот когда кто-то разлил ртуть перед собранием акционеров «Росавы», это уже хамство и признак паники.
В общем, процесс пошел, и остановить его трудно. В стране на 36 тыс. АО 17 млн. акционеров. Большинству из них ценные бумаги совершенно не нужны, и они их с готовностью продадут. Был бы покупатель.