И снова о «Криворожстали». 24 октября самый большой в Украине сталелитейный комбинат обретет нового собственника. В этот день пройдет конкурс по продаже пакета акций предприятия в 93,02%.
В другой стране и в иное время это событие, конечно же, было бы интересно разве что промышленникам, предпринимателям да, возможно, политикам. Но не в Украине и не спустя менее года после победы «оранжевого» ноября. В те холодные дни «Криворожсталь» стала символом надежд на перемены в стране и символом самих перемен. Во всеуслышание было заявлено: комбинат увели у народа за одну ночь — после победы мы покажем, как и за сколько ее можно будет продать.
После таких авансов Украина не просто должна — обязана! — провести конкурс именно так, как было обещано: открыто, прозрачно, эффективно. Не только отобрать гигант сталелитейной промышленности у «плохих» ребят, а в честной борьбе определить достойного владельца.
Не стоит, наверное, акцентировать внимание и на том, насколько важно это для новой власти — президента, правительства — именно сегодня, когда после всех громких скандалов, отставок и политических «разборок» доверие к этой власти упало до немыслимого еще несколько недель назад уровня.
В этих обстоятельствах продажа «Криворожстали» — это своего рода этапное событие, экзамен на прочность. Успех конкурса будет означать, что, несмотря на все проблемы сегодняшнего дня, новая власть умеет не только обещать. Провал будет означать только провал.
Между тем, за несколько недель, на протяжении которых идет подготовка к конкурсу, Украина уже заставила изрядно понервничать и потенциальных инвесторов, и экспертов, и просто тех, кому не безразличны инвестиционные перспективы страны.
Сначала глава Фонда госимущества Валентина Семенюк, человек, по должности обязанный ратовать за приватизацию, публично поделилась мыслями о том, а не стоит ли оставить комбинат в государственной собственности. Затем новый глава правительства Юрий Ехануров тоже достаточно расплывчато декларировал свою позицию. В конце концов президент Виктор Ющенко поставил в череде сомнений точку: никто ничего отменять не будет, приватизируем, как обещали.
Но одного этого мало. Подобный конкурс — сложнейшая для любой страны задача в чисто технологическом плане. Это — громадная работа для целой армии чиновников, промышленников и экспертов. Нужен опыт, нужны знания, нужны слаженные действия. С опытом у нас нормально, а вот со слаженностью негусто. До дня проведения конкурса остается три недели, а в чисто технологическом аспекте остается масса «сырых», неотработанных деталей.
Так, все потенциальные покупатели, среди которых украинские компании, крупнейшие российские меткомбинаты, а также транснациональные корпорации типа Mittal Steel и Arcelor, весьма туманно представляют себе, КАК, ЧТО именно и ЗА СКОЛЬКО они будут покупать, покупая «Криворожсталь».
Сага о договоре
Началось все с того, что потенциальным участникам конкурса, заявившим о своем намерении «присмотреться» к комбинату и, соответственно, получившим от Фонда госимущества пакет конфиденциальной информации, не был роздан прозаический документ, именуемый проектом договора купли-продажи объекта.
Прозаичность названия документа отнюдь не умаляет его значения. В процессе продажи любого объекта, особенно столь крупного, у каждой из сторон появляется необходимость четко обозначить важные для нее аспекты сделки, защитить свои права и уточнить обязанности с тем, чтобы последние не оказались невыполнимыми. Именно в проект договора купли-продажи и должны были вносить все свои предложения потенциальные покупатели.
Учитывая это, украинское правительство, объявив условия конкурса, пообещало: проект договора будет выдан каждому участнику вместе с информацией об объекте, участники внесут в него свои предложения, возвратят конкурсной комиссии, та «отработает» все поступившие предложения, и уже за семь дней до конкурса участники получат окончательный вариант договора.
Но ничего этого, увы, не случилось. Проекта договора никто из потенциальных участников не увидел. Его обсуждение было вынесено на заседание правительства в начале сентября, но это заседание так и не состоялось, поскольку правительство было отправлено в отставку.
Лишь через две недели, 24 сентября, члены правительства, но в статусе «исполняющих обязанности», во главе с уже утвержденным премьером смогли обсудить проект договора на заседании Кабмина. Было объявлено, что «предварительно проект утвержден», но этим все и ограничилось. До сих пор документ остается тайной для потенциальных участников конкурса.
Вероятно, обо всем этом не было бы необходимости говорить, если бы потенциальным покупателям комбината были предложены условия проведения конкурса, при которых у них не останется никаких вопросов. Но вопросов немало, насколько можно судить по общению с этими самыми участниками. И из-за отсутствия проекта договора, куда можно было бы внести изменения, они безответно зависают в воздухе.
Не совсем ясно, в частности, не только то, КАК будет покупаться «Криворожсталь», но и ЧТО покупается под этим брэндом.
«Кот в мешке» за миллиарды долларов
Дефицит, как это всегда случается, порождает неуверенность и сомнения. В данном случае речь идет о дефиците информации о предприятии.
Все потенциальные участники конкурса, заключившие с ФГИ договор о конфиденциальности, смогли ознакомиться с пакетом документов по «Криворожстали», в частности, с балансом и уставом предприятия. Но они уверены, что этого категорически недостаточно.
Баланс и устав, говорят они, это важно, это существенно, но необходимо иметь ВСЮ информацию, касающуюся производственной, финансовой и другой деятельности предприятия.
Представьте себе, что вы приобретаете крупнейший металлургический комбинат, выложив за него сумму в несколько миллиардов долларов. Затеваете реконструкцию, приступаете к оптимизации производства.
И вдруг обнаруживаете, что предприятие имеет договора, по которым оно обязуется на протяжении многих лет поставлять фирме имярек продукцию по выгодным для фирмы, но отнюдь не столь выгодным для самого предприятия ценам. Или вы, как новый собственник предприятия, получаете «радостную» новость из налоговых органов о том, что необходимо погасить недоимку нескольколетней давности на весьма круглую сумму. Или точно так же вдруг, задним числом, обнаружатся факты нанесения комбинатом непоправимого ущерба экологии региона...
Конечно, уверяют в конкурсной комиссии, ничего подобного не случится. Не придут. Не взыщут. Не оштрафуют. Это успокаивает. Но, как можно сделать вывод из общения с представителями потенциальных участников конкурса, не настолько убедительно, чтобы махнуть рукой на все сомнения и забыть обо всех рисках. Им кажется логичным, что, идя на столь крупную сделку, государство должно гарантировать тому, кто победит в конкурсе, отсутствие всяческих сюрпризов и неожиданностей. Отсутствие же таких гарантий и вызывает ощущение того, что тебе продают «кота в мешке». Слишком дорогим получается котик.
«Я спросил сегодня у менялы»,
или По какому курсу уйдет комбинат
Наконец, остается еще одна проблема.
Потенциальным покупателям до сих пор весьма сложно понять, ВО СКОЛЬКО реально им может обойтись комбинат.
Понятно, дело не в отсутствии в штате транснациональных корпораций квалифицированных бухгалтеров или неумении пользоваться калькулятором. Поясним.
Цена в гривнях, которая будет объявлена на конкурсе 24 октября, и цена в долларах или евро — это, выражаясь по-одесски, две большие разницы.
Если победителем конкурса и, соответственно, покупателем, окажется не украинская, а зарубежная компания (а таковые шансы, согласитесь, высоки, учитывая, что среди «засветившихся» претендентов на «Криворожсталь» есть и российские фирмы, и такие мировые гранды, как Mittal Steel и Arcelor), то возникнет необходимость конвертации в гривню не просто солидной, а огромной как для Украины суммы в иностранной валюте. И для заезжего к нам покупателя очень важно, не потеряет ли он на этой операции.
Собственно, проблемы с гривнево-валютными расчетами начинаются уже на стадии внесения залога для участия в конкурсе. Несколько компаний в качестве залога должны внести ни много ни мало по 200 млн. долл. Даже если участников окажется не семь, а, скажем, пять, на валютный рынок страны в кратчайшие сроки будет вброшено миллиард долларов. Для понимания проблемы достаточно вспомнить, что ежедневный объем валютных торгов на украинском межбанковском рынке в лучшем случае дотягивает до 200 млн. долл. Понятно, что в случае обвала курса иностранной валюты конкурсанты понесут на таких суммах весьма ощутимые потери.
О втором же этапе совершения сделки, когда победителю придется уплатить сумму в несколько миллиардов долларов, и говорить не приходится: здесь потери новоявленного собственника предприятия могут возрасти многократно.
Безвыходна ли ситуация? Вовсе нет. Представители банковского бизнеса уверены, что ее легко можно «разрулить», скажем, обеспечив возможность иностранным участникам внести залог в валюте. Государство также, говорят они, могло бы конвертировать залоговую и всю сумму покупки по оговоренному заранее с конкурсантами, иначе говоря, зафиксированному курсу. Другой вариант — по официальному курсу.
Но проблема как раз в том, что этих нюансов с возможными участниками конкурса никто не обсуждает. Точнее, обсуждают на уровне чиновников не самого высокого уровня, на прием к которым удается попасть. Но четкой официальной позиции по этому поводу как не было, так и нет.
Некоторые чиновники даже утверждают, что никакой проблемы не существует. Дескать, в начале августа постановлением НБУ утверждено Положение «О порядке иностранного инвестирования в Украину», согласно которому средства за объект приватизации могут быть внесены в иностранной валюте. Но в то же время в конкурсных условиях по «Криворожстали» четко зафиксировано, что залог вносится в гривнях, а затем сумма за весь объект также предоставляется покупателем в гривнях. Но на все настойчивые просьбы разъяснить эту коллизию, гарантировать, что «гривневый» залог и «гривневое» же предложение цены не будут расценены как нарушение условий конкурса, никто ничего не разъясняет и не гарантирует. «Это не к нам», — следует ответ.
В итоге, потенциальные европейские, российские и другие инвесторы до сих пор не знают, сколько гривен они смогут купить на один евро, доллар или рубль в день проведения конкурса. И, соответственно, не могут определить сумму, которую они готовы уплатить за комбинат.
«Криворожсталь» как стратегия революции
В сухом остатке — сначала мы громогласно объявили, что честно продадим самый большой в стране металлургический комбинат тому, кто имеет незапятнанную репутацию и готов заплатить реальную, а не символическую цену за него. Анонсировали это событие на весь мир, заверили, что всех встретим хлебом-солью, создадим условия для инвесторов и защитим инвестиции.
Инвесторы поверили, потянулись с Востока и Запада.
Что в итоге? Мы действительно протягиваем им хлеб-соль, но в упор не слышим их. Они задают нам конкретные вопросы, надеясь получить столь же четкие ответы, а мы отмахиваемся от них — дескать, пока целуйте хлеб-соль, а с ответами потом как-нибудь разберемся. Не до вас, дескать, мы тут правительство отставляем-назначаем, полномочия СНБО «обрезаем», партийные списки утрамбовываем.
А они снова со своими вопросами.
К примеру, как понимать эти нестыковки, когда в «Условиях конкурса» вы одно требуете, а в «Плане приватизации пакета акций» уже другого хотите? Почему в одном документе у вас одни сроки выполнения инвестобязательств (пять лет) указаны, а в другом — несколько иные (до 30 лет доходит)? Если те же фиксированные «Условия конкурса» есть «обязательствами» по договору покупки акций, на протяжении какого срока «Криворожсталь» не сможет увеличивать свой уставный фонд — пяти или тридцати лет? А менять номинальную стоимость своих акций нельзя пять лет или все тридцать?
Или такой пример. На Западе по неписаной традиции, если предприятие выставляется на продажу, принято не делать никаких шагов, которые могли бы повлиять на его инвестиционную привлекательность. Между тем, объявив о продаже «Криворожстали» в октябре, на октябрь же назначили собрание акционеров комбината. Между прочим, один из вопросов — выплата дивидендов в сумме 704 млн. гривен. После чего счета предприятия существенно опустеют. Сомнительно, что это повысит его инвестпривлекательность.
Все перечисленные перипетии неминуемо повлияют на окончательную цену продажи комбината. Участники конкурса, естественно, заложат все просчитываемые риски в сумму своего окончательного предложения, и она, понятно, отнюдь не вырастет. Можно было бы махнуть на все это рукой — дескать, и так купят. Объект-то интересный, привлекательный. Можно, конечно, понадеяться. Только будем ли мы тогда иметь репутацию серьезной страны?
Да и в результате конкурса при таком подходе Украина получит далеко не ту отдачу, на которую рассчитывала.
Похоже, мы до конца еще не осознали, насколько важен нам этот конкурс. Важен во всех смыслах. Успешная приватизация «Криворожстали» — это успех экономический, поскольку открытая, честная конкуренция даст возможность получить эффективного собственника и реальные инвестиции. Это — успех социальный, поскольку полученные средства позволят выплатить пенсии и зарплаты бюджетникам. Это — успех политический, поскольку новая власть докажет, что, несмотря на все допущенные ошибки, она видит стратегическую цель и идет к ней.
Соответственно, неудача конкурса — это потеря уже кажущихся столь близкими инвестиций и сигнал будущим инвесторам: будьте осторожны. Это — невыплаченные пенсии и зарплаты.
Отставки правительства, отдельных чиновников и даже первых помощников нам еще простят. Пакты о ненападении между вчерашними врагами и войны компроматов — возможно, тоже. В конце концов, напрямую тех, в чьих глазах мы стремимся хорошо выглядеть, это не касается.
А вот сталь их касается. И если мы пообещали честную конкуренцию за нашего сталелитейного гиганта — она должна быть честной.
Да, три недели — немного, чтобы «разрулить» все проблемы, исправить допущенные промахи. Но не так уж и мало, чтобы не приложить к этому максимум усилий. Сегодня еще можно многое исправить, учесть и изменить, завтра — будет поздно. Надо собраться. Надо забыть промахи. Увидеть в «Криворожстали» важный шанс для нашего развития. Если не сделать этого, шанс просто растворится в небе, как голуби на инаугурации.