В канун Нового года президент Украины снова поднял вопрос о приватизации шахт: «В этом есть колоссальный интерес, и нам необходимо снять эти препятствия. Посмотрите на Польшу, Россию… Они позволили бизнесу решить проблему угольной отрасли».
Глава государства считает, что украинский бизнес мог бы прийти на 2/3 предприятий угольной отрасли. При этом г-н Ющенко подчеркнул, что угольная отрасль остается национальным приоритетом и государство окажет ей всестороннюю поддержку: 2008 год будет переломным, знаковым, в его контексте сформируется новая политика в отрасли.
Заявление Виктора Андреевича, похоже, тоже станет знаковым — заканчивается пауза в приватизации предприятий отрасли.
Впрочем, шахты можно не только приватизировать, но и строить. Вскоре в пограничном Жовкивском районе Львовской области начнут строить угольное предприятие. Событие само по себе нерядовое: все шахты, введенные в строй за последние 20 лет, можно без труда пересчитать по пальцам одной руки. А подобной и вовсе не было.
На новой шахте «Любельской» будут добывать свыше 5 млн. тонн рядового угля, или 4,2 млн. тонн концентрата в год. Т.е. в полтора раза больше угля, чем все остальные 13 ныне действующих угольных предприятий Западной Украины. Это будет самая современная и высокопроизводительная шахта страны, и первая в ее истории, построенная на деньги международных инвесторов.
Чтобы запустить этот проект в жизнь, потребовалась колоссальная многолетняя работа по доведению документации до уровня международных стандартов, созданию конкурентоспособного бизнес-плана, привлечению инвесторов. Это стало возможно благодаря сотрудничеству с ведущими мировыми юридическими финансовыми и техническим компаниями, включая банк JP Morgan, PriceWaterhouseСoopers, Delloitte&Touche и другие.
Основным оператором строительства является предприятие «Шахта Любельская». Для реализации инвестиционного проекта создана открытая и понятная инвесторам структура, что позволило уже на стартовом этапе путем частного размещения привлечь около 90 млн. долл. от четырех международных фондов. Всего же на строительство новой шахты потребуется порядка 350 млн. долл. Это — самая крупная инвестиция отрасли и в области, а также одна из крупнейших в стране.
В настоящий момент продолжается подготовка к размещению части акций на AIM Лондонской фондовой биржи. Это даст возможность привлечь еще 60—70 млн. долл. и обеспечить дальнейшую публичность компании. Остальные средства будут привлекаться у ряда западных (а возможно, и украинских) частных банков.
Естественно, путь к этому не был усыпан розами. При подготовке проекта мы столкнулись с массой проблем и успешно преодолели их. Зато и опыт накопили немалый. В результате мы сейчас намного лучше представляем не только принципы согласования проектов шахт в украинских реалиях, но и ситуацию в отрасли. Далеко не все инвесторы способны, да и желают пройти наш путь...
Уголь в стране в течение последних 15 лет прочно ассоциируется с проблемами. Но без угля невозможна металлургия. На угле вырабатывается 94% электроэнергии тепловой генерации, благодаря которой обеспечивается энергетическая безопасность страны.
С другой стороны, президент прав: текущая ситуация в отрасли очень сложная. Основная проблема — очень низкий уровень инвестиций. Из-за плохого технического состояния шахты работают с низкой производительностью, их уголь имеет высокую себестоимость. Однако продать его по ценам мирового рынка шахты не могут — цены регулируются государством.
Кроме того, произошло сращивание интересов части угольщиков и энергетиков. В последнее время у ряда энергокомпаний и угольных месторождений одни и те же хозяева. И их владельцы не заинтересованы переплачивать за топливо.
В итоге, цены на рынке энергетических углей не обеспечивают рентабельность шахт. Об инвестиционной составляющей для большинства из них вообще говорить не приходится. Из 135 шахт, находящихся в государственной собственности, только 18—20 более-менее финансово сбалансированы. А торможение угольной отрасли влечет за собой и целый ряд проблем инвестирования в теплоэнергетике.
Вдобавок изношенное шахтное оборудование не позволяет гарантировать качество угля. Он идет с высокой зольностью, что приводит к повышенному износу оборудования уже на самих тепловых станциях. А оборудование и без того не самое новое.
Как известно, коэффициент полезного действия украинских ТЭС составляет порядка 30%. Для сравнения, в Европе даже электростанции, работающие на низкосортном буром угле, имеют КПД более 40% . Иными словами, мы напрасно сжигаем миллионы тонн топлива, загрязняя окружающую среду и изнашивая оборудование.
Выход из инвестиционного тупика требует привлечения инвестиций, а также грамотных управленческих решений. Но в настоящий момент финансовое состояние шахт таково, что они фактически не могут брать кредиты.
Согласно отчету Минуглепрома, 44% лав по стране не имеют комплексной механизации и являются крайне малопроизводительными, с высокой долей ручного руда. Причем практика введения в эксплуатацию низкопроизводительных участков продолжается. Так, согласно министерским данным, за 11 месяцев 2007 года в строй введены 124 новые лавы, из которых 80 — комплексно-механизированные. Нетрудно догадаться, что в остальных с механизацией совсем плохо…
На шахтах очень много добывающих забоев очень небольшой длины —50—70 метров. Сюда нормальное оборудование просто не поставишь — для этого необходимо хотя бы 250 метров. Естественно, подобных маленьких забоев требуется больше, чем больших, и возникает то, что шахтеры называют «свинороем»: множество мелких участков на разных горизонтах, связанных между собой многочисленными запутанными ходами. В итоге возникают проблемы с проветриванием, запыленностью, и, в конечном счете, не обеспечивается ни высокая производительность, ни безопасность труда.
Такое положение дел наблюдается уже десятилетия. Все с этим свыклись, и, похоже, многие и не представляют, что что-либо можно изменить.
Между тем вполне можно. Пример — та же Польша. Мы работаем в пограничном регионе, и недалеко от нас, в Люблинском воеводстве, работает одна из лучших шахт соседей — «Богданка». Там всего две лавы, но в результате суточная добыча составляет свыше 24 тыс. тонн угля.
В 2002 году на шахте был даже установлен европейский рекорд добычи угля из одного очистного забоя. Более того, поскольку на «Богданке» добывают энергетический уголь, приходится иногда слегка притормаживать добычу — местным энергетикам столько топлива не нужно.
Причем все это — совсем не на каких-то особо мощных угольных пластах. На глубине 950 метров разрабатывают пласт толщиной 1,5—1,8 метра. Таких и в Украине достаточно много, но вот результаты совсем иные...
Люблинский угольный бассейн, где находится эта шахта, геологически составляет одно целое с Львовско-Волынским, где будет строиться наша «Любельская». Ее ввод обеспечит производительность добычи угля в соответствии с мировыми стандартами угледобычи. Для этого имеются все основания. Два наших шахтных поля имеют порядка 162 млн. тонн запасов низкосернистых, пригодных для коксования марок угля. Газа под землей, слава богу, тоже немного.
Важно и то, что создаваемое предприятие решает многие социальные проблемы района. После выхода шахты на полную мощность будет создано до 2 тыс. хорошо оплачиваемых рабочих мест. Да и до Червонограда, где продолжается закрытие шахт и высвобождается много рабочей силы, недалеко. Запасов угля на «Любельской» хватит на 35 лет, а с учетом возможного присоединения еще одного поля — более чем на полвека.
Когда мы готовили бизнес-план, в техническом задании генеральному проектировщику, институту «Луганскгипрошахт», заложили использование максимально высокопроизводительного оборудования — американских комбайнов фирмы «Джой» и струговых комбайнов DBT. Проектная добыча из одной лавы должна составить 6000 тонн в сутки. Для сравнения, сегодня среднесуточная норма выемки угля для одного угольного комбайна составляет в стране около тысячи тонн.
Достоинства новой технологии выемки — способность работать с тонкими угольными пластами. Это обеспечивает высокую производительность и точность выемки. Струг захватывает только пласт угля, почти не задевая породу. Т.е. уголь будет более высокого качества, с меньшей зольностью. В Германии один из стругов уже долго работает на пласте толщиной 0,7 метра.
Такая техника работает везде в мире, включая российский Кузбасс и Польшу. В целом это уже совершенно иной уровень производства.
К сожалению, украинского оборудования подобного уровня производительности и надежности просто не существует. Текущее состояние с отечественной техникой лучше всего демонстрирует тот факт, что владельцы «Павлоградугля» собираются в 2009—2012 годах закупить для четырех своих шахт немецкие струги DBT (той же фирмы, что планируем и мы). И это при том, что они же владеют пакетами акций предприятий горно-шахтного оборудования.
Мы готовы к использованию отечественной техники там, где она конкурентоспособна, но считаем, что покупать низкопроизводительное оборудование — значит, заранее сводить к нулю все вложенные в экономику шахты средства. Да и на государственных шахтах никто не горит желанием получать морально устаревшую технику. Ведь экономику не обманешь…
Президент в своем выступлении отметил, что ежегодно финансирование отрасли увеличивается на 30—40% и что необходимо и в дальнейшем активно направлять государственные средства на поддержку отраслевых программ. Ведь цена на импортный газ уже достигла 180 долл. за тысячу кубометров, и это явно не потолок.
При этом запасов угля в Украине вполне достаточно не только для покрытия внутреннего потребления, но и для экспорта. С другой стороны, анонсированную задачу по выходу на уровень добычи 100 млн. тонн угля в год не удастся решить без модернизации шахт.
И вот тут возникает вопрос о том, как эффективно использовать эти ресурсы.
Еще недавно министерство собиралось строить несколько новых шахт, что потребует миллиардных бюджетных вложений и займет, при наших темпах строительства, десятилетия. Новые шахты, несомненно, нужны, но параллельно надо использовать более доступные пути повышения производительности.
Сейчас новое руководство Министерства угольной промышленности во главе с Виктором Полтавцом намерено в кратчайшие сроки определить главные направления развития отрасли. Я бы предложил рассмотреть следующий вариант использования ресурсов до завершения приватизации.
Государство за счет инвесторов перевооружает современной техникой, скажем, двадцать лав на десяти шахтах. Цена оборудования для каждого такого участка — порядка 25 млн. долл. Это много, но за счет того, что оборудование работает минимум втрое производительнее, мы получим прирост ежегодной добычи в 7—8 млн. тонн. Что эквивалентно как раз двум крупным шахтам. При этом отпадает необходимость строительства самой дорогостоящей части шахты — стволов.
Сейчас министерство с помощью отраслевой науки приступает к составлению портрета каждой из имеющихся в стране лав и оценке перспектив и возможности наращивания добычи в ней. Из нескольких сотен таких забоев надо будет отобрать те, которые имеют потенциал для резкого прироста добычи.
Оборудование совершенно не обязательно покупать — его можно взять в лизинг. Создав лизинговый фонд и внеся в его уставной фонд 75—100 млн. долл., Украина получит доступ к оборудованию мирового уровня на полмиллиарда долларов.
Погашаться платежи будут за счет прироста добычи на предприятиях. Такой способ позволяет достаточно быстро улучшить ситуацию в отрасли. Естественно, все это потребует тщательной проработки, высокого уровня организации производства и обслуживания лизингового займа. И ни в коем случае это не должны быть дармовые, безвозвратные деньги, которые затем «повесят» на бюджет. Приятно, что сейчас такая позиция находит понимание у нового руководства Минуглепрома.
Для привлечения инвестиций потребуется решить ряд важных вопросов. К примеру, иностранные банки, открывая кредитные линии, не финансируют возвращаемые налоги, типа того же НДС. Однако в украинских условиях он зачастую является безвозвратным, что автоматически увеличивает на 20% стоимость проектов.
Критична ситуация и с недропользованием. По факту почти никто ни за что не отвечает. А ведь в лицензионном соглашении на эксплуатацию месторождений четко указано, кто, что и как должен делать и какие уровни добычи обеспечивать. На практике эти условия часто и безнаказанно игнорируются.
Между тем наши западные партнеры, привыкшие к строжайшей отчетности, часто не могут понять, насколько юридически корректны те же требования, прописанные в лицензионных документах. Их пугает возможность оспаривания сделок в суде. Нынешний механизм проведения аукционов по месторождениям вообще непрерывно генерирует конфликты.
Вдобавок не решен вопрос собственности земли над месторождениями. Процесс распаевания земли прошел с грубым нарушением Кодекса о недрах и закона о земле. В том числе были распаеваны территории над месторождениями, что в принципе запрещено. Это уже сегодня серьезно затрудняет реализацию большинства крупных горнорудных проектов. Эту проблему придется вводить в правовое поле. Иначе мы навсегда увязнем в судах — не только местных, но и международных.
Остро стоит вопрос инфраструктуры. В Украине нет ни одного глубоководного порта, способного перегружать хотя бы «стотысячник» с углем или железной рудой. При этом страна богата той же железной рудой; разработка этих месторождений при существующих ценах на нее очень эффективна. Но как доставлять избытки продукции на экспорт при отсутствии глубоководных перевалок?
Существует и проблема строительных организаций. У нас в Западном регионе прямо перед глазами пример шахты, которую строят уже девятнадцатый год. Затрачены огромные средства, но все еще не добыли ни тонны угля. При этом проектная мощность шахты — до миллиона тонн в год, а в Евросоюзе, включая соседнюю Польшу, шахты с добычей менее 3 млн. тонн не строят и не эксплуатируют, считая малоперспективными.
Начав строительство «Любельской» в 2008 году, наша компания постарается вывести добычу на проектную мощность в 2013 году. Чем позднее сдадим, тем больше срок возврата вложенных средств. Напомню, это сотни миллионов долларов.
Основное время строительства шахты занимает проходка стволов. Обратились к украинским строителям. Они сказали, что построят за… три года и запросили за это 60 млн. долл. Поляки готовы построить за 28 месяцев при тех же затратах. А дешевле всех предложили китайцы: полтора года и примерно 48 млн. долл.
Может, описанная картина покажется слишком мрачной, но это реальность. Бывали времена много хуже. В конце 90-х те же проблемы выглядели куда драматичнее. Например, бартер, «выжигавший» вокруг шахт все живое (впрочем, новый премьер о тогдашних временах вряд ли забыла).
Сейчас положение вроде бы изменилось к лучшему. Оно, конечно, тяжелое, но понятно, что можно сделать, и в целом понятно, как. Многие вопросы, освещенные в этой статье, созрели и перезрели, но и политическая воля к преобразованиям наблюдается, что вселяет определенный оптимизм. Если обеспечить приток инвестиций, за три-четыре года отрасль существенно преобразится.