Претенденты на украинское президентство между парламентскими выборами 1998 г. и президентскими выборами 1999 г.
Недавно прошедшие в Украине парламентские выборы многие наблюдатели cочли своеобразной репетицией предстоящих в 1999 году выборов президентских. Что любопытно - их интересовали прежде всего не конкретные результаты этих первых в истории страны выборов по смешанной мажоритарно-партийной системе, а то, уцелеют ли в результате выборов ведущие фигуры украинской политической жизни, рассматривавшие парламент прежде всего как трамплин для участия в президентской предвыборной кампании. Было очевидно, что если кто-то из возможных соискателей окажется вне стен украинской Верховной Рады, он тем самым и утрачивает возможность для участия - во всяком случае, успешного участия - в предстоящих выборах президента страны. Однако возможных сенсаций не произошло. Все главные конкуренты Леонида Кучмы - и спикер парламента предыдущего созыва социалист Александр Мороз, и бывшие премьер-министры Павел Лазаренко и Евгений Марчук - стали депутатами новой Верховной Рады. Таким образом, на ближайшие месяцы парламент с его увеличившимся представительством левой оппозиции становится не просто центром потенциального противостояния исполнительной и законодательной структур власти, но и штабом возможных претендентов на украинское президентство. Что в этой ситуации может предпринять Леонид Кучма?
Кучма: власть безысходности
Только время ответит на главный вопрос, связанный с карьерой нынешнего украинского Президента: насколько не случайной была победа Леонида Кучмы на выборах в 1994 году. Опальный экс-премьер, бросивший вызов тогдашнему Президенту Леониду Кравчуку и аппарату власти и победивший вопреки напряженному отношению к нему не только официальных, но и независимых средств массовой информации, Леонид Кучма казался тогда многим вне Украины человеком, иллюстрирующим реальность демократических процессов на постсоветском пространстве. Конечно же, все это было не более чем красивой легендой. Заинтересованные наблюдатели уже тогда отмечали, что Леонид Кучма - не в меньшей степени представитель партии власти, чем его соперник. Но если Кравчук в первую очередь был выдвиженцем центрального властного аппарата, сумевшего сохранить свою власть и влияние даже в период трансформации Украинской ССР в независимую Украину, то Кучма был представителем влиятельнейшего в Советской Украине днепропетровского клана, несколько утратившего свои позиции после отставки первого секретаря ЦК Компартии Украины Владимира Щербицкого и перехода власти в руки выдвиженца Михаила Горбачева Владимира Ивашко. Для многих представителей украинской политической элиты победа Кучмы означала прежде всего возвращение днепропетровцев, сумевших к тому же заручиться поддержкой новой российской политической элиты. В Москве тогда практически не скрывали, что предпочли бы Кравчуку его бывшего премьер-министра, - к тому же Кучме были предоставлены ресурсы тогда еще единого информационного пространства бывшего СССР. Именно поэтому в начале правления Леонида Кучмы острого кризиса властных структур не произошло: даже ряд особенно активно боровшихся против победителя сотрудников Леонида Кравчука были вскоре назначены на ответственные должности. Однако кризис власти был предопределен в первую очередь характером задач, поставленных администрацией Кучмы. Новый Президент опирался прежде всего на поддержку влиятельного директората военно-промышленного комплекса - да, собственно, и сам был представителем именно этого слоя украинской элиты. Уже поэтому Кучма не мог позволить себе ни реформ по восточноевропейскому образцу, ни даже реформ по российскому образцу как угрожавшим интересам директората. Вместе с тем нуждавшийся в западных кредитах и симпатиях российских реформаторов новый
Президент Украины не мог выглядеть в их глазах ретроградом. Поэтому президентская администрация избрала весьма удобный для себя, но вряд ли удобный для украинской экономики курс на полное невмешательство в экономическое развитие и деятельность Кабинета министров, руководители которого в эпоху Кучмы меняются чуть ли не ежегодно. Результат - перманентное балансирование на грани экономического кризиса, обнищание основной части населения и отсутствие реальных условий для иностранных инвестиций и развития частного бизнеса - привел в конечном счете к усилению позиций левых сил и ослаблению самого института президентства. Следующей важной задачей, поставленной администрацией Леонида Кучмы, было улучшение отношений с Россией - однако в этом случае новый Президент не смог найти некоей середины между интересами вполне сформировавшегося украинского аппарата власти, не желавшего вновь поступаться своими полномочиями (впрочем, сам Леонид Кучма, вероятно, вполне разделял эти настроения), и желанием российской политической элиты интегрироваться с Украиной по белорусскому образцу и воспользоваться кажущейся слабостью и пророссийскими настроениями наследника Леонида Кравчука для того, чтобы добиться от него серьезных политических и экономических уступок. В результате уже в первые годы правления Леонида Кучмы российско-украинские отношения были сведены к декларативным документам и полемике на высоком уровне, а откладывавшийся несколько раз и ставший уже символом неудачи государственный визит президента России Бориса Ельцина в Киев ничего не изменил в климате двустороннего сотрудничества. Не мог новый Президент справиться и с другими выдвинутыми им задачами - такими, как взаимопонимание с парламентом и преодоление коррупции в правящей элите. Коррумпированность призванной в Киев днепропетровской региональной элиты должна была уже по определению усилиться по сравнению с деятельностью выдвиженцев старого аппарата, так как речь шла об интересах неофитов. И сам Леонид Кучма косвенно признал эту закономерность, критикуя своего бывшего премьер-министра и земляка Павла Лазаренко. Сложность взаимоотношений Президента и парламента была предопределена борьбой за перераспределение властных полномочий, кульминацией которой стал острый кризис вокруг принятия новой Конституции Украины.
Еще одной, чуть ли не определяющей особенностью политической биографии Леонида Кучмы стала его очевидная неспособность к реальным действиям по управлению государством, сочетающаяся к тому же с великолепно развитым инстинктом сохранения власти. Эти особенности украинского Президента и предопределили развитие внутренних взаимоотношений в украинской элите в годы правления второго Президента страны и контакты главы государства со своими фаворитами и возможными преемниками. В такой ситуации украинскому Президенту было крайне важно отодвигать на задний план саму возможность своего поражения в борьбе за власть и ставить своих возможных оппонентов перед сиюминутными задачами. Парламентские выборы явились здесь в каком-то смысле Рубиконом, после которого главным действующим лицам необходимо либо побеждать в борьбе за президентские полномочия, либо уходить с политической арены.
Именно после парламентских выборов перед Кучмой ярче, чем когда бы то ни было, возникла проблема сохранения власти. Если учесть, что эта задача сопрягается в Украине еще и с задачей сохранения экономического влияния и что отставка Кучмы либо его поражение на выборах главы государства может означать для нынешнего украинского Президента не просто конец мандата, но и личностный крах, и крах экономических интересов семейного клана Леонида Кучмы и отца его зятя, премьер-министра Республики Крым Анатолия Франчука, то понятно, насколько остро стоит перед нынешним главой Украинского государства вопрос о сохранении президентских полномочий.
Вариантов такого сохранения может быть несколько. Первый и, казалось бы, наиболее простой - победа на президентских выборах - вряд ли выглядит предпочтительным для Леонида Кучмы. Социологические опросы уже на протяжении продолжительного времени фиксируют крайне низкий рейтинг популярности украинского Президента - в сочетании с неудовлетворительным положением основной массы потенциально работоспособного населения это создает весьма неблагоприятный фон для избрания Леонида Кучмы на второй срок. Кроме того, нельзя не учитывать, что часть населения восточных и юго-восточных областей Украины, рассчитывающая, что Кучма будет настойчиво проводить в жизнь интеграционные предпочтения этой категории электората, весьма разочарована тем, что диалог с Россией, по сути, не состоялся, а СНГ, казавшееся в момент прихода Леонида Кучмы к власти если не эффективным, то по крайней мере реально существующим межгосударственным объединением, на момент украинских парламентских выборов не без участия Киева превратилось в агонизирующую организацию стран, не связанных между собой какими-либо общими серьезными политическими интересами. Кроме того, нельзя рассчитывать, что Леонид Кучма пойдет на выборы-99 так же, как и на выборы-94, под знаменем влиятельного днепропетровского клана. Уже сегодня этот клан расколот на сторонников Президента и его бывшего премьер-министра Павла Лазаренко. И вполне вероятно, что это не последний такой раскол: нынешний премьер-министр Валерий Пустовойтенко, также выходец из Днепропетровска, может казаться для части нынешней правящей элиты более проходным кандидатом на президентских выборах-99, чем Леонид Кучма. К тому же Пустовойтенко может опираться на созданную специально к парламентским выборам структуру Народно-демократической партии Украины (НДП). Вряд ли Леониду Кучме стоит провоцировать новый раскол, которого будет трудно избежать с началом предвыборной кампании. Однако совсем другой может быть ситуация, если выборы пройдут в обстановке острой конфронтации между Президентом Украины и новым законодательным корпусом - окружение Президента, возможно, будет сознательно провоцировать такую ситуацию в надежде, что она заставит сплотиться вокруг Леонида Кучмы всю политическую элиту страны, опасающуюся коммунистического ренессанса. Но и здесь ситуация вряд ли выглядит простой, так как если левые выдвинут своим единым кандидатом на президентских выборах не ортодоксального коммунистического лидера Петра Симоненко, а респектабельного лидера социалистов Александра Мороза, карту коммунистической угрозы будет разыграть гораздо труднее. К тому же нужно учесть, что и влияние Президента на местные органы власти, нередко являвшееся важным фактором в избирательных кампаниях, неизбежно ослабеет после выборов мэров украинских городов. Эти выборы, по времени совпавшие с выборами в Верховную Раду Украины, продемонстрировали, что в стране зарождается новая, гораздо более не зависимая от Киева местная власть. И если учесть, что руководители областных администраций по-прежнему назначаются Президентом, то уже в ходе следующей предвыборной кампании главе государства придется столкнуться не с тотальной поддержкой местных органов власти, а с соперничеством областных руководителей и мэров областных центров и крупных городов страны, что может помешать и влиянию на региональные структуры власти, и влиянию на избирательные комиссии.
Еще один путь - это воспользоваться легко предсказуемым ухудшением экономической ситуации в Украине (а от нового парламента трудно ожидать таких законодательных изменений, которые привели бы к серьезным изменениям в экономике) и заявить о введении в стране чрезвычайного положения, роспуске парламента и отмене президентских выборов. Однако вряд ли Леонид Кучма решится на столь серьезные меры - и в силу своего характера, и в силу определенных сомнений в абсолютной лояльности силовых структур, ряд руководителей которых могут в решающий момент оказаться сторонниками законодательной власти.
Так что на сегодняшний день у Леонида Кучмы есть два реальных варианта - или подчинить всю деятельность президентской администрации задаче победы на предстоящих выборах, значительно переформировав свое окружение и усилив позиции опытных политических менеджеров или заняться поиском наиболее лояльного преемника среди потенциальных соискателей президентского кресла и заключить с этим возможным преемником реалистичное политическое соглашение о передаче власти. Как представляется, Президент будет действовать в обоих этих направлениях. Причем совершенно не исключено, что этот новый преемник будет фигурой, не входящей сегодня в основную обойму возможных претендентов на украинское президентство.
Особый интерес в тактике нынешнего главы Украинского государства, связанной с сохранением власти, представляет поиск им поддержки за рубежами Украины. Причем поиск этот прошел несколько весьма разноречивых этапов. Если в начале своего правления Леонид Кучма старался придерживаться верности лозунгу улучшения российско-украинских отношений и даже хотел найти общий язык с приветствовавшими его избрание российскими левыми (показательно, что первое свое интервью в качестве украинского Президента Л.Кучма дал корреспонденту газеты «Правда»), то затем стремление заручиться финансовой поддержкой Запада и прежде всего Соединенных Штатов в сочетании с тупиком в российско-украинских переговорах по принципиальным вопросам привело к достаточно сильной «вестернизации» украинской внешней политики, поддержанной верными президентской администрации СМИ с не меньшей горячностью, чем предшествующий курс на российско-украинскую интеграцию. Кульминацией этого курса в окружении украинского Президента считают поездку Леонида Кучмы в Мадрид на саммит руководителей стран - членов НАТО, во время которого, как известно, было не только принято решение о расширении альянса, но и подписана хартия о сотрудничестве между НАТО и Украиной. Необходимо также напомнить, что и в своей позиции на постсоветском пространстве Украина от нейтралитета по отношению к происходящему в СНГ, ставшему главным содержанием политической линии Леонида Кучмы после его избрания главой государства, перешла к весьма активному внешнеполитическому наступлению, выразившемуся, в частности, в неформальном оформлении группы государств с общей позицией по отношению к происходящему в Содружестве, позднее получившей обозначение ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдова). Тем не менее накануне парламентских выборов в стране, воспринятых как репетиция выборов президентских не только в СМИ, но и во властной элите, в окружении Президента возобладала точка зрения, что избиратель, благожелательно настроенный к левым силам, по-прежнему с куда большим энтузиазмом относится к идее близости с Россией, чем к лозунгу интеграции Украины в Европу. Тем не менее стало очевидно, что, в отличие от первого периода президентства Леонида Кучмы, когда речь шла о возможности достижения некоего консенсуса по принципиальным вопросам и выдвижении серьезных интеграционных инициатив, возвращение к идее большего взаимопонимания с Россией будет иметь исключительно декларативный характер и не затронет достигнутого уровня взаимоотношений с Западом. Примером этого может служить отказ Украины от поставок оборудования для строящейся российскими специалистами АЭС в иранском городе Бушере как главный результат визита в украинскую столицу государственного секретаря США Мэдлин Олбрайт. Не изменила Украина своего негативного отношения и к идее разноскоростной интеграции в СНГ: даже накануне своего государственного визита в Москву, призванного стать главной демонстрацией нового интеграционного курса Киева, Л.Кучма в интервью российским СМИ вновь высказался о разноскоростной интеграции без энтузиазма.
Мороз: власть левой респектабельности
Прошедшие парламентские выборы продемонстрировали, насколько серьезными являются шансы на победу на выборах президентских председателя Верховной Рады предыдущего созыва и лидера Социалистической партии Украины Александра Мороза. Мороз способен либо выиграть эти выборы, либо оказаться на них в роли «украинского Зюганова» - то есть представителя левых сил, у которого выигрывает выборы любой кандидат условно реформаторского толка. Но у Мороза есть достаточно большие преимущества перед Зюгановым в том, что он может поддерживаться коммунистами и коммунистическим электоратом, но достаточно большой частью голосующих не восприниматься как коммунистический кандидат. В этом уникальность не только шансов Мороза, но и всей его политической карьеры. Выдвинутый партийной номенклатурой на чисто представительскую роль лидера коммунистического большинства в Верховном Совете Украинской ССР, Мороз смог после провозглашения независимости Украины и запрета на деятельность КПУ превратиться в самостоятельного политического деятеля. Главным образом это было связано с тем, что в первый период такого превращения для него была расчищена территория: одни руководители КПУ - такие, как Леонид Кравчук, - став суверен-коммунистами, окончательно порвали с партийной деятельностью, другие - такие, как последний первый секретарь ЦК республиканской компартии Станислав Гуренко, - ушли с политической арены (и чем закончится его нынешняя попытка вернуться в большую политику - пока неизвестно). В этих условиях создание СПУ казалось лучшим выходом для сторонников коммунистической идеи, однако свое лицо партия стала приобретать лишь после того, как возобновила деятельность собственно Компартия Украины. В рядах СПУ остались таким образом «умеренные», стремящиеся плотно интегрироваться в нынешнюю властную элиту активисты партии, а после выхода из СПУ сторонников Натальи Витренко, образовавших Прогрессивно-социалистическую партию, СПУ не только получила некую буферную организацию между собой и коммунистами (как и между собой и «партией власти»), но и окончательно стала «авторской партией» Александра Мороза. Поэтому успех СПУ на выборах в Верховную Раду - вместе с близкой к себе Селянской партией Украины социалисты получили более 8 процентов голосов по партийным спискам - многие наблюдатели связали исключительно с личным успехом Александра Мороза. Впрочем, еще один успех левых на этих выборах - успех коммунистов, набравших около 25 процентов голосов, может, напротив, помешать Александру Морозу стать единым кандидатом левых сил: коммунисты могут предпочесть ему своего лидера Петра Симоненко. Но, разумеется, это далеко не окончательный прогноз. Во-первых, КПУ последовательно выступает за ликвидацию института президентства в Украине и восстановление власти Советов, что может помешать руководству партии выдвинуть собственного кандидата на выборах главы государства, но не может повлиять на косвенную поддержку выдвиженца дружественной партии. С другой стороны, даже в присутствии Петра Симоненко - если согласиться с тезисом о «протестном характере» голосования на украинских парламентских выборах - Александр Мороз все равно имеет шансы на выход во второй тур и на поддержку в этом случае блока коммунистов и социалистов.
Следующим вопросом является то, какой может быть политика Мороза-президента. И, вероятно, ответ на этот вопрос следует искать не в декларированных программных положениях СПУ, а в самом факте интегрированности этого политического деятеля в украинскую правящую элиту - элиту, разумеется, достаточно многообразную и разноклановую, а потому и допускающую существование в одном кругу таких различных политиков, как бывший вице-премьер, лидер либеральной партии «Реформы и порядок» Виктор Пинзеник и Александр Мороз. Председатель слагающей полномочия Верховной Рады достаточно искушен в политических маневрах, поэтому не стоит считать, что Украина под его руководством превратится в коммунистическое государство - скорее в страну, где власть будет эксплуатировать риторику популистского толка и отодвигать на будущее радикальные экономические реформы. Другой вопрос - есть ли сегодня у украинской экономики время для подобных ожиданий. В области российско-украинских отношений Александра Мороза следует счесть наиболее явным наследником политики жестов Леонида Кучмы - он с таким же энтузиазмом будет выступать с интеграционными инициативами, подписывать разнообразные документы, но вряд ли - и порукой тому его тесная связь с украинским аппаратом власти - решится на любые шаги «воссоединительного» характера, способные ограничить полномочия этого аппарата. И если некоторые российские политологи, выступающие за российско-украинскую интеграцию по белорусскому образцу, не доверяют даже украинским коммунистам (Константин Затулин, интервью газете «Киевские ведомости» 2 апреля 1998 г.), считая их частью существующего в Украине политического класса, то уж тем меньше у них оснований рассчитывать на интеграционный императив лидера социалистов, бывшего в роли главы парламента одним из архитекторов этого класса.
Марчук: власть осторожности
Бывшего украинского премьер-министра и руководителя Службы безопасности Украины(СБУ) нередко называют одним из наиболее вероятных участников президентских выборов 1999 года, тем более что и сам Евгений Марчук не скрывает подобных намерений: свое заявление об участии в президентских выборах он сделал сразу же после того, как с подобным заявлением выступил нынешний глава Украинского государства Леонид Кучма. Вместе с тем пока что очень трудно сказать, под какими лозунгами пойдет на эти выборы один из самых перспективных украинских политиков и на поддержку каких сил он собирается опираться. Прошедшие выборы в украинский парламент, в которых Марчук участвовал, баллотируясь по списку Социал-демократической партии Украины (объединенной) (СДПУ(о), продемонстрировали, что вряд ли эта партийная структура - а объединенные социал-демократы заняли нижнюю строчку в списке партий, преодолевших четырехпроцентный барьер, - может служить надежной опорой в борьбе за президентство. Кроме того, нельзя не замечать определенной двойственности в положении Евгения Марчука в этой партии. С одной стороны, СДПУ(о) создавалась как некая теневая «партия власти», призванная выступать альтернативой проправительственной НДП для тех избирателей, кто хотел бы отдать голоса за «партию власти», но уже не приемлет ту ее часть, которая связывает себя с Леонидом Кучмой и Валерием Пустовойтенко. Вероятно, именно поэтому первым номером в избирательном списке объединенных социал-демократов выступал не Евгений Марчук, а бывший Президент Украины Леонид Кравчук. С другой стороны, если Леонид Кучма будет участвовать в президентских выборах, он вряд ли согласится с поддержкой объединенными социал-демократами альтернативного кандидата. И в этом случае Евгений Марчук вряд ли получит в свое распоряжение те пропагандистские возможности, которые были предоставлены объединенным социал-демократам в ходе предвыборной парламентской кампании. Кроме того, очень важно понять, связана ли относительная неудача СДПУ(о) на парламентских выборах с недостаточным акцентированием на фигуре Евгения Марчука или же с недостаточной популярностью самого Марчука среди избирателей. От того, как сам Евгений Марчук ответит на этот вопрос, зависит его тактика в месяцы, предшествующие президентским выборам. Бывшему премьер-министру необходимо избавиться от имиджа «кабинетного политика», политика-теоретика, популярного среди элиты, но малоизвестного широкому избирателю. Между тем сам Евгений Марчук тяготеет к образу респектабельного политического деятеля западного толка: его обширные публицистические выступления в близкой к нему газете «День», одной из первых качественно-массовых газет Украины, его стремление к закрытым консультациям не только с отечественными политиками, но и с коллегами на постсоветском пространстве и в западных странах, его установка на личную невовлеченность в предпринимательскую деятельность - искушение, которое значительно осложнило карьеру его преемника на посту премьер-министра Павла Лазаренко, - все это, свидетельствуя о профессионализме Марчука-аналитика, вместе с тем отнюдь не говорит о нем как о публичном политике. Именно дефицит публичности может стать главной проблемой в предвыборной кампании Евгения Марчука, именно преодоление этого недостатка должно было бы стать содержанием всей последующей активности бывшего премьер-министра. Вероятно, это распространяется и на сферу российско-украинских взаимоотношений. Евгений Марчук последовательно выступает в качестве сторонника более сбалансированных подходов в украинской внешней политике, нередко делая упор именно на нормализации ситуации на ее восточном направлении. Контакты Марчука с представителями российской политической элиты, однако, известны лишь узкому кругу наблюдателей, и поэтому его высказывания по проблемам российско-украинского сотрудничества могут произвести впечатления теоретических выкладок, даже и не будучи таковыми. Иная проблема - готова ли российская политическая и предпринимательская элита поддержать Евгения Марчука в его борьбе за президентство? Вероятно, некоторую, скорее всего, негласную поддержку он все же получит. Но рассчитывать на особо благожелательное отношение Е.Марчуку вряд ли придется хотя бы уже потому, что он производит впечатление слишком опытного политического игрока, слишком явного выдвиженца украинского истеблишмента, не готового и не собирающегося поступиться его интересами. Поддержать Марчука - означает воспринять идею равноправности российско-украинских взаимоотношений в ее киевской интерпретации. А к этому российская политическая элита вряд ли готова.
Лазаренко: власть целесообразности
Успех на украинских парламентских выборах партии «Громада» во главе с бывшим премьер-министром страны Павлом Лазаренко - возможно, один из самых интересных феноменов политического развития на всем постсоветском пространстве. Успех преодолевшей четырехпроцентный барьер «Громады», который можно квалифицировать и как личный успех самого Лазаренко, продемонстрировал возможность существования непримиримой оппозиции внутри самой «партии власти» - оппозиции, способной конкурировать с проправительственными объединениями, именно эксплуатируя лозунг своей оппозиционности. Не случайно оппоненты «Громады» в ходе предвыборной кампании, сравнивая ее с НДП преемника Лазаренко на посту премьер-министра Валерия Пустовойтенко, называли НДП «Громадой» у власти», а «Громаду» - «НДП в оппозиции». И в этой формуле есть очевидный резон - обе партии, опираясь на один и тот же электорат, не только в социальном, но и в территориальном смысле (и Леонид Кучма, и Валерий Пустовойтенко, и Павел Лазаренко - днепропетровцы), различались лишь своим отношением к Президенту и исполнительной власти. Если НДП выступала под флагом продолжения нынешней политики, поддержки Кучмы и сохранения правительства Пустовойтенко, то «Громада» выступала против нынешнего правительственного курса и против Президента. Методы борьбы между командами также были аналогичны. Власть использовала подконтрольные ей СМИ, прежде всего государственное телевидение, не столько для предвыборной агитации за НДП, сколько для обличения «Громады». Руководители «Громады» превратили подконтрольные партии СМИ, сблизившиеся с Павлом Лазаренко в бытность последнего премьер-министром, в пропагандистские листовки, распространявшиеся либо бесплатно и огромными тиражами, как газета «Правда Украины», либо по демпинговым ценам, как газета «Всеукраинские ведомости», - власть в ответ добилась приостановления выхода этих изданий... Уже сам ход предвыборной кампании мог убедить наблюдателя, что мы присутствуем при столкновении двух весьма близких по генеалогии группировок некогда единого днепропетровского клана. Только если Леонида Кучму, бывшего генерального директора производственного объединения «Південмаш», можно отнести к промышленной части этого клана, то председатель Днепропетровского облсовета Павел Лазаренко представляет аграрную его часть и уже поэтому в гораздо меньшей степени, чем Президент, способен интегрироваться в киевскую элиту так, чтобы совместить ее интересы с интересами днепропетровцев. Кроме того, если Леонид Кучма прежде всего - политик, то Павел Лазаренко прежде всего - предприниматель. В этом и сила, и слабость этой влиятельной фигуры. Лазаренко может легко аккумулировать значительные финансовые средства и вместе с тем так же легко подвержен постоянной критике за коррумпированность и недозволенные приемы в политике и бизнесе. Когда к этой критике прибегает власть, Лазаренко оказывается фигурантом уголовного преследования, как накануне парламентских выборов, когда Генеральная прокуратура Украины обратилась к Верховной Раде с предложением лишить бывшего премьер-министра депутатского иммунитета как проходящего по делу о финансовых злоупотреблениях. И тем не менее результаты парламентских выборов продемонстрировали, что есть значительная часть электората, склонная не прислушиваться к подобным обвинениям, когда они исходят от власти.
Неизвестно, однако, является ли президентство политической целью Павла Лазаренко, даже если он примет участие в предвыборной кампании 1999 года. Если учесть, что до сих пор главным ориентиром лидера «Громады» были вопросы предпринимательского успеха и экономической целесообразности, то наиболее важным для него могло бы стать возвращение на пост премьер-министра, что гарантировало бы возвращение почти утраченного контроля над транзитом энергоресурсов через территорию страны. Для этого Павел Лазаренко мог бы заключить предвыборную коалицию любой идеологической направленности - не случайно накануне выборов в парламент среди политической элиты циркулировали слухи о союзе лидера «Громады» и лидера СПУ Александра Мороза. Впрочем, ходили такие же слухи о возможном сближении Лазаренко как с Марчуком, так и с Кучмой…
То же касается и взглядов Павла Лазаренко на российско-украинские отношения. Как и Леонид Кучма, бывший премьер-министр - плоть от плоти украинской номенклатуры и никогда не выступит против ее естественных интересов, на данном этапе совпадающих с интересами украинского государственного строительства. Связи Павла Лазаренко с представителями российского политического и предпринимательского истеблишмента также хорошо известны, однако представляется маловероятным, чтобы кто-то из российских партнеров, особенно в политической сфере, попытался открыто содействовать президентским амбициям деятеля со столь противоречивой репутацией. Скорее можно предположить, что эти партнеры были бы заинтересованы в сохранении его позиций во властных структурах и украинской экономической жизни и согласились бы с союзом Павла Лазаренко с кем-либо из основных претендентов на должность главы Украинского государства.
* * *
Может ли некто «пятый» вмешаться в борьбу основных претендентов на украинское президентство? Очевидно, что героями этого текста список претендентов не будет исчерпан. Ведь все главные фигуры - представители одной генерации и у более молодых представителей украинского политического и в особенности предпринимательского истеблишмента может появиться искушение выдвинуть собственного претендента, альтернативного уже известным фигурам. Уже сегодня в кулуарах активно обсуждаются шансы председателя правления Национального банка Украины Виктора Ющенко, чья репутация, впрочем, слишком зависит от стабильности украинской национальной валюты. Не исключены и другие кандидаты, способные вмешаться в соперничество ведущих персонажей. Однако на сегодняшний день об этих попытках можно говорить лишь в перспективе и главное - не стоит рассчитывать, что кто-то из пока что неизвестных нам выдвиженцев выйдет на выборы с отличной от общепринятой внешнеполитической программой, что среди желающих стать главой государства появится «украинский Лукашенко» или даже... новый Кучма образца 1994 года. Возможности маневра украинских политиков сегодня гораздо более, чем это было во время предыдущей предвыборной кампании, ограничены прокрустовым ложем сложившейся системы ценностей, ориентиров и интересов, которые стали таблицей умножения всей - независимо от взглядов - немаргинальной политической элиты и восприняты ею как единственно возможные правила игры.
Виталий ПОРТНИКОВ
(Материал печатается с сокращениями. Полный текст статьи будет опубликован в №2 за 1998 год журнала российской внутренней и внешней политики «Proet Contra» (Московский центр Карнеги).