Конец 80-х годов нынешнего столетия принес новые надежды не только для Центральной и Восточной Европы, похоронившей коммунизм, но и для Юго-Восточной Азии (ЮВА). С уходом в прошлое таких геополитических признаков, как сохранение баланса сил и мощности ядерного потенциала, на первое место стала выходить способность того или иного государства обеспечить темпы своего экономического роста и за счет этого занять достойное место в мировой табели о рангах. Именно в этом вопросе государства ЮВА с экзотическими названиями неожиданно для многих стали обходить развитые страны мира, перекрывая в несколько раз скорость их экономического развития и завоевывая себе место под солнцем без оглядки на авторитеты.
И так же, как Соединенные Штаты превратились в олицетворение военной силы и единственной в мире супердержавы, так и азиатские государства стали восприниматься как выражение сконцентрированного и невиданного в мире экономического потенциала. При этом базой последнего были не какие-то появившиеся случайно временные силы или стечения обстоятельств, а фундаментальные основы азиатской культуры. Ведь представители народов этого региона характеризуются отменной дисциплиной, быстро учатся и умеют прекрасно организовать свой труд.
Так же, как США превратились в военно-политический центр притяжения системы международных отношений, Юго-Восточная Азия претендовала на получение статуса такого экономического центра. Вашингтон такая схема в принципе устраивала - уж слишком много американских денег здесь крутилось. Дело оставалось за малым - обеспечить безопасность Тихоокеанского региона. В общем, особых угроз и вызовов здесь не наблюдалось. Конечно, существовали затянувшиеся проблемы - вроде китайского гегемонизма или северокорейского милитаризма с коммунистическим уклоном. Однако для нейтрализации устремлений Пекина американцы использовали экономические рычаги, а с Пхеньяном бесхитростно разговаривали языком силы, удерживая в Южной Корее и Японии свои мощные военные группировки.
Многие эксперты сходились на том, что в регионе ЮВА создавались все условия для обеспечения процветания в будущем. Уникальные преимущества азиатской культуры, казалось, гарантировали иммунитет от недугов современной экономики и обеспечивали безусловный экономический успех. Ведь при отсутствии традиционных периодов подъемов и спадов азиатские государства должны были войти в беспрерывный период расцвета, что сводило на нет вероятность создания предпосылок для политического или военного конфликта. Создавалось впечатление, что страны в регионе от Новой Зеландии до Японии могли быть втянутыми разве что в экономические споры, но никак не военное противостояние.
Очевидно, именно поэтому оказалось, что на сегодняшний день в Юго-Восточной Азии не имеется военной или военно-политической организации, способной оказать влияние на урегулирование военного кризиса в случае его возникновения в регионе. После ухода американцев из Вьетнама ликвидирована СЕАТО (Организация договора Юго-Восточной Азии), исчез блок АНЗЮС (Австралия, Новая Зеландия, Соединенные Штаты). Существующая в настоящее время организация АСЕАН (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии) решает в первую очередь экономические проблемы, допуская включение в повестку дня своих заседаний лишь некоторые политические аспекты. То же касается и Экономического форума государств Азиатско-Тихоокеанского региона, известного более как АПЕК. Он предназначен в первую очередь для нахождения точек соприкосновения между странами в экономической сфере - ведь именно эти взаимоотношения между ними рассматривались как центральные для ЮВА.
И вот этой организации пришлось столкнуться с вопросом, имеющим лишь косвенное отношение к экономике, - урегулированием кризиса в Восточном Тиморе. Конечно, теперь все признают, что именно крушение азиатской «экономической мечты» швырнуло Индонезию в пучину хаоса и создало предпосылки для получения этой провинцией полной независимости. Однако получилось, что АПЕК, создателям которого не могло и в голову прийти, что организации придется когда-нибудь заниматься такими проблемами, остался единственной многонациональной региональной организацией, в рамках которой можно было бы обсуждать пути выхода из создавшегося положения.
Как результат, в ходе проведения сентябрьского форума АПЕК Индонезия согласилась принять миротворческие силы для нормализации обстановки в Восточном Тиморе. Несмотря на пожелания представителей многих стран, американцы отказались взять на себя основное бремя новой миротворческой операции. Это и понятно - Вашингтон вынужден сегодня обеспечивать присутствие своих войск не только в Косово и Боснии, но и нести львиную долю усилий по сдерживанию Саддама Хусейна, обеспечению безопасности в Тайваньском проливе и на Корейском полуострове, а также проведению мероприятий в рамках программы НАТО «Партнерство во имя мира».
Необходимость присутствия миротворческих сил в Восточном Тиморе и отказ американцев возглавить такие силы поставили перед государствами региона вопрос о необходимости существования многонациональной организации, способной обеспечить безопасность в ЮВА и справиться с кризисами вроде тиморского. Но Азия это не Европа и, как уже говорилось, своего НАТО она не имеет. Зато она имеет Китай, отношение которого на сегодняшний день к такой организации трудно определить. Азия имеет также и Японию, которая, в отличие от Германии, пока не имеет права посылать свои войска на заморские территории, пусть даже и с миротворческой миссией. Поэтому было решено, что костяк миротворцев будут составлять австралийские военнослужащие.
Выбор в качестве главного миротворца Австралии, которую можно причислить к ЮВА лишь с некоторой натяжкой и которая не является доминирующим государством региона, в общем был оправданным. Ведь именно Австралия пока что ощущает главные неудобства от гражданской войны в близкой к ее берегам индонезийской провинции - беженцы из Восточного Тимора уже появились на австралийском побережье.
Говоря о кризисе в индонезийской провинции, следует отметить, что несмотря на трагические для его населения события, их последствия имеют незначительное стратегическое значение для региона. Восточный Тимор нельзя сравнить с бывшими югославскими республиками вроде Боснии или Хорватии, которые оказались в эпицентре столкновений геополитических интересов многих государств, причем не только европейских. Однако он все равно таит серьезнейший вызов стабильности в Юго-Восточной Азии. Ведь кроме вопроса предоставления независимости Восточному Тимору существует угроза возникновения хаоса в самой Индонезии. В этом случае закрытие морских путей, проходящих мимо островов этого государства, пресечет жизненно важные азиатские артерии, по которым в одну сторону поступает нефть, а в другую - товары на мировые рынки. Поэтому сохранение судоходства вдоль индонезийского побережья является еще одной работой для миротворцев.
Ну а говорить об успехе самой миротворческой миссии пока было бы преждевременным. Проведение операции именно под эгидой ООН много о чем говорит. На сегодняшний день международное сообщество может похвастаться лишь скромными успехами попыток поддержания мира с помощью «голубых касок» ООН. И кто может дать гарантию того, что эта влиятельная международная организация не запишет в свой пассив еще один провал на этом поприще. Так что тихоокеанские миротворцы решают сегодня не только задачу пресечения эскалации кризисной ситуации в Юго-Восточной Азии, но и сдают экзамен на способность ООН выполнять функции главной миротворческой организации планеты.
На первый взгляд, экзамен этот был не таким уж сложным. Нужно было всего лишь разделить враждующие стороны, разоружить боевиков, ликвидировать подпольные склады оружия, охранять границу, не допуская новых поставок вооружений сторонам, и контролировать режим прекращения огня. Как теперь становится ясно, все оказалось гораздо серьезней. Многонациональные миротворческие силы в Восточном Тиморе (ИНТЕРФЕТ) - это около четырех с половиной тысяч военнослужащих, имеющих лишь легкое вооружение. Тяжелой бронетехники на индонезийской земле пока что нет. Общая численность миротворцев, принимающих участие в операции, может достигнуть восьми тысяч человек, что сопоставимо с количеством противостоящих им сил местного ополчения, ответственного за насилие, начавшееся в провинции после проведения в ней референдума за выход из состава Индонезии. Однако ополченцы сами по себе никогда не начали бы организовывать свои вылазки против местных жителей, если бы не чувствовали поддержку формирований регулярных индонезийских войск, размещенных в Восточном Тиморе. Поэтому только безусловное выполнение обязательства Джакарты вывести свои военные формирования из провинции может обеспечить миротворцам условия для успешного выполнения своей миссии.
Однако даже имея такое распоряжение индонезийских властей, командиры военных формирований могут его просто проигнорировать (центральная индонезийская власть сегодня не может похвастаться таким же железным контролем над военным руководством своей страны, какое имел предыдущий лидер Индонезии диктатор Сухарто). В лучшем случае они могут просто поддерживать борющихся с приверженцами независимости ополченцев из соседнего Западного Тимора. Такой сценарий выглядит довольно реально, если учитывать весьма сильные антиавстралийские настроения, царящие сейчас в Джакарте. И то, что результаты референдума о независимости Восточного Тимора утверждены Народной консультативной ассамблеей (парламентом) Индонезии, еще ничего не означает. Тем более, что избрание в минувшую среду президентом страны мусульманского деятеля Абдурахмана Вахида спутало все карты и власти, и оппозиции, и дальнейшие шаги нового руководства страны сейчас никто не берется предсказать.
В последние недели подразделения ИНТЕРФЕТ уже неоднократно вступали в стычки с проджакартскими бандформированиями. Очередной вооруженный инцидент на границе между Западным и Восточным Тимором произошел на прошлой неделе. Это было первое прямое столкновение между индонезийскими силами безопасности и миротворческим контингентом, а убийство одного и ранение еще двух индонезийских полицейских судя по всему стало результатом ошибки именно миротворцев.
Конфликт вполне может стать затяжным. При этом миротворцы, выполняя резолюцию ООН, предписывающую им использовать «любую необходимую силу» для локализации конфликта, могут ввязаться в настоящую войну с местными вооруженными формированиями, которую Австралия своими силами выиграть наверняка не сможет. В этом случае Канберра вынуждена обратиться за помощью к США, которые пока что упорно придерживаются политики невмешательства в события. Во всяком случае никаких американских амфибийно-десантных сил в регионе не наблюдается и переброска их сюда не планируется. Это и понятно - Вашингтон сейчас всеми силами обхаживает новую индонезийскую власть, стремясь получить еще одного надежного союзника в Юго-Восточной Азии, и портить с ней отношения, односторонне принимая решение о вводе своего военного контингента на индонезийскую (пока еще) территорию, в планы администрации США не входит. Но отказ под любым предлогом Соединенных Штатов поддержать австралийских миротворцев наверняка вызовет напряженность в американо-австралийских отношениях, что также вряд ли может означать что-то хорошее для безопасности региона.
В случае провала миссии ООН перед странами Юго-Восточной Азии остро встанет вопрос немедленного создания военно-политического блока, способного своими силами взять под контроль ситуацию, как это произошло в Боснии и Косово. Это будет последним средством для локализации тиморского кризиса. Понятно, что основой такой организации могут стать только США, ведь Китай вряд ли найдет общий язык и с Тайванем, и с другими азиатскими «тиграми», нуждающимися в таком блоке. И тогда американцы сделают еще один шаг на пути превращения своей страны в действительно глобальную супердержаву.