Не для кого не секрет, что успех вооруженных сил движения «Талибан» в Афганистане зависел во многом от поддержки его Пакистаном. В свою очередь пакистанские политики надеялись, что страна, объединенная наконец под властью талибов, безоговорочно будет сотрудничать со своими благотворителями. Однако события стали развиваться совсем по другому сценарию.
Прежде всего, воинственным семинаристам так и не удалось захватить всю территорию Афганистана, и судя по всему, они так никогда и не смогут этого сделать, о чем прекрасно отдают себе отчет в Исламабаде. А все обещало быть совсем по-другому. С того времени, когда впервые в 1994 году заговорили о движении, ему во всем сопутствовал успех, в том числе и в боевых операциях. «Талибан» довольно быстро смог взять под контроль две трети страны, включительно со столицей Кабулом. Однако население расположенной на севере оставшейся трети по этническому составу коренным образом отличалось от сторонников талибов на юге и в центре Афганистана. Прежде всего эта разница отразилась на подходе к исполнению требований Корана, которым семинаристы заставляют следовать всех правоверных мусульман несколько однобоко и, мягко говоря, слишком буквально. Таджики и узбеки, проживающие на севере страны, не желают, например, расставаться со своими телевизорами и видеомагнитофонами, их женщины привыкли ходить на работу, а не наблюдать за еженедельными казнями на городских площадях.
По сведениям британского журнала «Экономист», основную поддержку «Талибану» оказывала пакистанская армия, используя для этого главную спецслужбу страны, «Межведомственное разведывательное управление» (МРУ), в содружестве с министерством внутренних дел и преуспевающими бизнесменами. Все они полагали, что бесплатное вооружение и обучение, предоставляемое талибам, могут стать выгодными капиталовложениями на будущее. Дело в том, что по военным меркам Пакистан является слишком маленькой страной. Поэтому руководство вооруженных сил и рассчитывало на то, что Афганистан мог бы обеспечить ему стратегическую глубину в случае начала войны с потенциальным противником - Индией. Однако, «Талибан» так и не стал марионеткой в руках МРУ, несмотря на уверенность в обратном многих наблюдателей и сейчас. Постоянно усиливающееся раздражение талибов от давления со стороны их наставников постепенно ослабило взаимодействие МРУ с пакистанскими политиками на афганском направлении.
Когда же правительство согласилось с доводами руководства вооруженных сил страны и приняло решение о возможности использования ядерного оружия в конфликте с Индией, на вооружение была взята стратегия «взаимного гарантированного уничтожения», которая сняла с повестки дня вопрос о необходимости иметь стратегическую глубину для ведения боевых действий в такой войне. Таким образом, мотивация военных относительно поддержки талибов была значительно ослаблена.
Для политического же руководства Пакистана «Талибан» во всех аспектах оказался еще большим разочарованием. Исламабад так и не смог с помощью талибов проложить для себя безопасный путь к странам Центральной Азии, не выполнил своего обещания уничтожить активно действующие в Афганистане центры по производству опиума (которое он дал в свое время американцам взамен на то, что те закроют глаза на поддержку Пакистаном талибов), а в довершение ко всему - получил дополнительную головную боль в связи с массовыми нарушениями прав человека новыми хозяевами Афганистана. Сегодня фанатизм, с которым талибы внедряют исламские законы и нормы поведения на подконтрольной им территории, вызывает ужас в столицах государств Центральной Азии, а их руководство теперь не жалеет нелицеприятных эпитетов в отношении пакистанской элиты, силами которой и появился на свет «Талибан».
Но хуже всего то, что сегодня движение исламских ортодоксов из-за непредвиденных ранее обстоятельств составляет угрозу национальной безопасности самого Пакистана. Известно, что часть нынешних членов «Талибана» провели свою юность в лагерях афганских беженцев на территории Пакистана, а тысячи других вообще являются пакистанцами по национальности. По мере того, как победы в войне против сил антиталибовской коалиции становятся все более редкими, а на завоеванной территории от них требуются сегодня в большей степени административные навыки, чем военные, большинство ветеранов минувших битв пытаются найти для себя новых противников на идеологическом фронте. Здесь у них на первом месте как раз и находится Пакистан - страна, наиболее им знакомая, а кроме того погрязшая в коррупции по причине, как они считают, отхода от исламских норм и законов. Духовная база в стране для талибов уже готова - это исламская партия «Джамиат и Улема и Ислам» (ДжУИ), которая выступает против проведения в Пакистане демократических выборов, взамен которых призывает к началу в стране исламской революции. В связи с этим пакистанское руководство вполне справедливо опасается, что прошедшая школу боевых действий фанатичная талибанская молодежь, как раз и возьмется претворять в жизнь идеи «ДжУИ», поставив демократию в стране под смертельную угрозу.
Между тем, нельзя утверждать, что в этих опасениях руководство Пакистана едино. Армия, например, все еще выступает за поддержку талибов. Такая же позиция и у министерства иностранных дел, которое возглавляет бывший сотрудник МРУ. Вместе с тем, западные наблюдатели уверены, что его место в ближайшее время займет нынешний замминистра, имеющий стойкие антиталибовские убеждения. Что же касается пакистанского премьера Наваза Шарифа, то он, по их убеждению, в отличие от своей предшественницы Беназир Бхутто, также имеет довольно тесные связи с «Талибаном». Однако в целом пакистанская просвященная политическая элита резко негативно относится к талибам и желает как можно дальше дистанцироваться от них. Судя по всему, следует ожидать, что такой подход к этой проблеме в скором времени станет для Пакистана определяющим.
Один из возможных вариантов действий Пакистана сегодня - это сделать ставку на пуштунов, традиционных правителей Афганистана, с тем, чтобы ограничить влияние талибов чисто религиозным. В Исламабаде надеются, что политическое руководство, во главе которого стояли бы пуштуны, сможет найти общий язык с альянсом Бурхануддина Раббани, контролирующим север страны. О том, что такие усилия предпринимаются, свидетельствует визит Раббани в Пакистан в январе этого года, где он имел встречи и с Шарифом, и с другими пакистанскими политиками. После этого Исламабад предоставил гуманитарную помощь жертвам афганского землетрясения, причем эта операция проходила под контролем опять же Раббани. Понятно, что представившийся случай опять был использован сторонами для переговоров о мире. В апреле, после визита в Афганистан американского представителя в ООН Билла Ричардсона, представители воюющих сторон встречались опять-таки в пакистанской столице. В то же время в Пакистане недавно организовано новое управление - по борьбе с терроризмом, кроме того, в верхах обговариваются планы введения контроля над религиозными школами страны.
Между тем, «Талибану» приходится бороться со своими собственными проблемами. Историческая межплеменная вражда на подконтрольных ему территориях снова вырывается наружу. Нехватка опытных руководителей заставляет талибов делать ставку на местах либо на бывших коммунистов, либо повстанцев, воевавших в свое время с советскими войсками, что ведет к размыванию теологической чистоты движения. Однако сбрасывать «Талибан» со счетов еще слишком рано. Он по-прежнему имеет прочные связи с Пакистаном и, что более важно, мощную поддержку в южных и центральных провинциях Афганистана. Это может помочь движению преодолеть еще не один кризис. Талибам, например, удалось невероятными усилиями достичь разоружения своих соплеменников. Характерно, что это произошло в стране, где оружие считается непременным атрибутом жизни. Их власть приветствуется (и не только мужчинами, но и женщинами) за то, что они принесли мир и стабильность в районы, где долгое время царило беззаконие. Однако, как видно, главная опасность для талибов исходит от их прежних друзей, которые опять могут стать причиной низвержения очередных правителей Афганистана, что уже неоднократно случалось в афганской истории.