Дважды проиграв спор претендентов на пост премьера, месяц назад Сергей Тигипко возглавил Национальный банк. Уход на этот отстраненный от магистрального направления властной вертикали пост позволил ему сохраниться в обойме топ-политиков. Позиция председателя НБУ также дает ему возможность построить самостоятельные отношения с ключевыми силами на принципе нейтралитета, что совсем не плохо с учетом грядущего смутного времени. При удачном течении его собственных дел и неудачных делах премьера эффективный глава Нацбанка вполне может претендовать на участие в выборах со статусом кандидата от власти. Поддержка же им другого кандидата-фаворита или дистанцирование от выборов почти на сто процентов гарантируют политическое будущее после 2004 года.
— Сергей Леонидович, вы больше не политик?
— Сразу отойти от политики невозможно, но задачи, стоящие перед Национальным банком, заставляют меня это делать. Я уже сегодня чувствую себя больше банкиром, чем политиком.
— Кому принадлежала идея выдвинуть вас на пост главы НБУ при распределении большинством Верховной Рады властных постов, включая пост премьера?
— Идея была моя. Возникла она после того, как должность главы НБУ уже была внесена в перечень тех должностей, которые будут распределены большинством. На это повлияло несколько факторов. Во-первых, профессионально мне это, может быть, даже более интересно. Во-вторых, было несколько сильных кандидатов на пост премьер-министра, которые должны были каким-то образом так разойтись на узкой дорожке, чтобы это не привело к распаду большинства. Возможностей удовлетвориться, поступившись статусом должности, у моих коллег было меньше. К примеру, возглавить тот же Национальный банк им было сложнее ввиду их подготовки. Это я тоже принял во внимание. И в-третьих, я учитывал настроения в большинстве: у меня не было уверенности, что смогу пройти голосование в Верховной Раде как премьер.
— С точки зрения дальнейшей карьеры, какие преимущества и недостатки новой должности вы видите?
— С точки зрения финансиста, в карьерном росте это как бы крайняя точка: выше некуда. Но тот, кто работал в бизнесе, знает: в бизнесе нет ограничений, нет потолка. Поэтому как для финансиста, для меня карьера не останавливается. Что касается политических амбиций, то на какое-то время я просто для пользы дела должен о них забыть, отодвинуть на второй план. Что я и попытаюсь сделать.
— Вы уже видите свою роль в 2004 году?
— Тенденции настолько противоречивы и переменчивы, что увидеть свою роль как политика я не могу и, честно говоря, не особо хочу. Знаю, что для простых людей, для страны моя роль как главы НБУ к этому времени будет суперважна. Потому что от Национального банка зависит стабильность национальной валюты, экономический рост. А это, я бы сказал, стабильность материального положения каждого человека, увеличение реальных доходов населения. Поэтому я сосредоточился на этой задаче.
— Если обстоятельства будут благоприятствовать выдвижению председателя НБУ кандидатом на пост президента, вы это сделаете?
— Я сегодня к этому абсолютно не готов и об этом не думаю. Честно говоря, для меня сегодня такой шанс, на мой взгляд, очень маловероятен.
— Тогда есть ли фигура, которую вы как глава центрального банка хотели бы видеть будущим президентом?
— Мне кажется, что в стране все больше уясняют понимание особого статуса НБУ. И я надеюсь, что кто бы ни стал президентом, будет это понимать, каких бы взглядов он ни придерживался. Ответственность, которая ложится на президента, быстро заставит его понять и прочувствовать роль НБУ. Поэтому я не думаю, что нужно кому-то отдавать приоритет. Кто бы ни пришел, будет заинтересован в стабильных деньгах, в росте банковского сектора, его кредитов реальной экономике, ведь это все работает на благосостояние населения.
— Какой вы видите оптимальную модель власти на ближайшие годы? Нужно ли ограничить полномочия президента, и какие из них он должен отдать?
— Я считаю, было бы разумно, если бы президент имел возможность роспуска парламента в четко оговоренных случаях. Парламент должен иметь больше полномочий по формированию правительства, за исключением силовых министров. Правительство должно иметь больше возможностей нести ответственность за реальный сектор экономики. Надо минимизировать влияние на этот сектор со стороны администрация Президента и парламента. К примеру, сейчас я столкнулся с проблемой ограничения в законе стоимости акцизной марки. Считаю, что это проблема не парламента, а правительства.
— Сложите ли вы полномочия лидера «Трудовой Украины» и когда?
— Да, однозначно. У нас предусмотрено обсуждение этого вопроса на съезде партии, который пройдет весной. Я знаю обеспокоенность моих друзей по партии, которые говорят, что я не должен этого делать, что сразу потеряю весовую категорию, что моментально усилится давление с разных сторон, на НБУ в том числе. Но я думаю, что такое решение должно быть принято и от такого формального влияния как глава партии я все-таки должен отойти.
— Как вы видите будущее партии и ее фракции в Раде? Как она должна трансформироваться?
— Я думаю, и партия, и фракция достаточно стабильны и имеют все возможности для своего хорошего развития. Я имею в виду качественный рост, а не имею в виду численное, экстенсивное развитие. В партии очень прогрессивный секретариат, хорошо организованная структура.
— Сергей Леонидович, есть ли в партии человек, способный стать лидером вместо вас либо возможно приглашение человека со стороны?
— Я думаю, что со стороны никто никого приглашать не будет. Проблема не в отсутствии такого человека в партии, а в том, что их несколько. Называть их я не хотел бы.
— Что с вашим бизнесом? Вы передадите, продадите группу компаний ТАС или примете другое решение?
— Во-первых, мой бизнес абсолютно прозрачен. Я думаю, немного политиков могут сказать это. В моих бизнес-структурах нет ни одной акции у оффшорных компаний, все они принадлежат мне или моей супруге. Что касается конфликта интересов, он возможен только по банковскому направлению бизнеса. Я консультировался с представителями PriceWaterhouseCoopers: каждый политик в Европе решает этот вопрос по–своему. Я больше склонен банковскую часть бизнеса продать, чтобы не было конфликта интересов. Во всех остальных направлениях бизнеса я считаю себя свободным в рамках закона и того положения, которое я занимаю.
— Относительно независимости банка. Как вы рассчитываете взаимодействовать с Кабинетом министров, который обязательно столкнется с бюджетными проблемами, в частности с Виктором Януковичем, вы готовы идти на компромисс?
— Что касается консультаций, поиска оптимальных решений для страны — тут мы абсолютно будем открыты. Что касается бюджетных проблем, то это проблемы бюджета. Если бюджет недобирает, то я сторонник его секвестирования. Думаю, это намного честнее, и к такой практике мы должны привыкать. Поддержка со стороны НБУ здесь ограничена. Мы не можем покупать бумаги правительства на первичном рынке. Если же мы будем их покупать на второй день у банков на вторичном рынке, это однозначно вызовет вопросы аудиторов, представителей международных финансовых организаций, которые насторожат население. Позволять себе такие вещи мы не можем. Давить на коммерческие банки административно НБУ не вправе. Давить надо ставками и сроками: это банки намного лучше воспринимают.
Сразу могу сказать, что давление лично мне очень трудно воспринимать. Я думаю, это прекрасно чувствует и премьер-министр, и первый вице-премьер-министр финансов. Где можем, мы поможем с удовольствием. Но есть определенные границы, когда мы не можем идти на компромисс. Прежде всего, это стабильность гривни, стабильность цен и стабильность банковской системы.
— В чем политика Тигипко будет совпадать с политикой Стельмаха, а в чем отличаться от нее?
— Что касается денежно-кредитной политики, я считаю, больших изменений сегодня быть не должно. У нас стабильная валюта, стабильные цены, пополнение золотовалютных резервов, достаточно быстро растущий банковский сектор. Беспокойство экспортеров в отношении курсовой политики? Те тенденции, которые есть сегодня, абсолютно должны их удовлетворять. Любое резкое движение сразу же подорвет доверие населения к гривне, уменьшит объемы кредитования экономики в условиях недостатка инвестиций. Это затормозит экономический рост, что обострит бюджетную политику намного хуже, чем доходы от роста цен. Экспортеры — это еще не весь рынок. Ведя политику стабильности, мы очень серьезно развиваем внутренний рынок.
— Вы вообще противник любой девальвации либо Национальный банк может ее проводить для выравнивания реального курса?
— Мы будем прежде всего следить за платежным балансом, за торговым балансом и за состоянием валютных резервов. Какие основания сегодня девальвировать гривню, если в страну заходит больше валюты, чем требуют экономические субъекты? Какая-то девальвация может быть, но по нашим расчетам, она не может быть очень большой. Курсовая тенденция будет близка к тенденции 2002 года.
— Какой у вас взгляд на цены? Вы будете бороться с дефляцией, если она будет возможна?
— Я считаю достаточно неплохим ориентир ЕС: 3% инфляции плюс минус процент—два. В конце концов есть решения совета банка и Верховной Рады: 6% на год. Где-то в таких пределах мы должны оставаться. Что касается дефляции, то когда мы три года фиксируем тарифы на жилищно-коммунальные услуги, обрекая себя на проблемы в этом секторе, то в такой ситуации дефляция — это бред.
— Вы будете корректировать политику в отношении коммерческих банков?
— Мы попробуем более динамично влиять на развитие банковского сектора, однозначно будем усиливать банковский надзор, стараться сделать этот сектор максимально прозрачным. Перспективы развития банковского сектора зависят от доверия населения. Здесь у нас огромный запас роста.
Однозначно всегда будут требовать более внимательного контроля крупнейшие банки. Контроль за ними будет только усиливаться. Подразделения, которые этим занимаются, будут увеличены численно и с моей стороны поддержаны в материально-техническом отношении.
Существует также требование закона об увеличении капитала всех банков до 5 млн. евро. Не выполнить закон Национальный банк не может. Если Верховная Рада перенесет требование закона, мы согласимся, хотя я бы этого не делал.
— Насколько опасны санкции со стороны FATF и последовавшие за ним решения трех важнейших в финансовом мире стран?
— До следующего заседания Верховная Рада, правительство и Национальный банк должны сделать все, чтобы принять решения, которые устроят FATF. Принятые FATF решения — это только начальный этап введения санкций, и к чему приведет этот первый этап, не говоря о втором, мы можем только прогнозировать.
— Сергей Леонидович, вы полагаете, в первую очередь пострадают компании, ведущие бизнес с оффшорами?
— Некоторые их платежи будут вызывать вопросы. Речь идет о достаточно крупных платежах из зон, которые в мире признаны неблагополучными.
У нас уже есть определенные последствия введения санкций: были задержки платежей при проверке.
Я думаю, если партнеры работали долго, если это не оффшорные компании, проблем не будет. Хотя некоторые маршруты платежей банкам придется изменить.
— В период вашего избрания, которое проходило очень тяжело с моральной точки зрения, показалось, что вы испортили отношения с двумя вашими предшественниками — Владимиром Стельмахом и Виктором Ющенко…
— Было бы странно, если бы то напряжение, которое было в процессе решения этих вопросов, не сказалось на Владимире Семеновиче, который не привык к атмосфере Верховной Рады. Тем не менее после решения вопроса мы поддерживаем нормальные отношения. Я могу обратиться за его консультацией: он мне дал такое право. Думаю, мы абсолютно спокойно нормализуем наши отношения.
Что касается Виктора Андреевича, то не было личностного конфликта. С его стороны был взгляд на проблему независимости Национального банка. Вопрос имеет место. Со своей стороны, я был ограничен решением большинства, и любые компромиссы, не согласованные с этим решением, могли бы серьезно подорвать большинство. Я думаю, мы прекрасно понимаем правила политической игры. Не считаю, что это сильно ухудшит наши с ним отношения.
— В момент увольнения Стельмаха обсуждалась возможность назначения его главой совета НБУ. Почему эта схема не была реализована?
— Я не могу сказать, что этого не состоялось. Для того чтобы не делать очень много изменений сразу, я просил Анатолия Степановича Гальчинского поработать еще какое-то время. Меня полностью устраивает его подход к работе совета: он достаточно независим от правления, с другой стороны — не мешает правлению работать. Я думаю, к этому вопросу через какое-то время мы еще вернемся.