«Убить дракона». «Укусить дракона». Так именовались публикации «ЗН», посвященные тяжелой судьбе самой удивительной политической организации страны. Организации, которая на момент проведения своего учредительного съезда насчитывала 280 тысяч человек, а сегодня (по, мягко говоря, несколько завышенным данным) имеет от силы 60 тысяч. Рух еще не убил дракона в себе. Но руховцы уже делят драконовскую шкуру.
Всякая партия лишь тогда чего-нибудь стоит, когда она умеет зарабатывать. Крупнейшей национал-патриотической организации страны потребовалась полновесная пятилетка, дабы осознать смысл сего нехитрого постулата. Рискну предположить, что именно финансовые беды и организационные неурядицы (а не политические нестыковки и личностные противоречия) стали первопричиной «клонирования» второй по численности партии страны.
Два агентства Рух-пресс анонсируют два руховских съезда. Со дня на день ожидается рождение второй руховской фракции в парламенте, которое станет вторым шагом к появлению на политической арене двух Рухов.
Справедливости ради стоит напомнить: одно руховское размножение наша политика уже пережила. Существовала некоторое время некая занятная организация - Всенародный рух (ВНРУ), которую многие «руховцы в законе» с садистским удовольствием величали либо ВСРУ, либо ВРУ.
Кстати, даже в период «двурухничества» функционеры НРУ старательно избегали определения «раскол». Аллергия на это слово - профессиональная руховская болезнь. Уж и не знаю, что нужно было сотворить, чтобы сие обозвали расколом. У руховских идеологов под данную категорию не подпадало ничего. Ни расставание организации со своими «крестными отцами» - Иваном Драчем и Дмитром Павлычком, Владимиром Яворивским и Михайлом Горынем. Ни скандальный четвертый съезд, завершившийся выходом из Руха части делегатов во главе с Ларисой Скорик. Ни перманентные «античерновиловские мятежи» местных ячеек, например, львовской во главе с Валентином Морозом или ивано-франковской во главе с Борисом Голодюком. На одном из руховских съездов Черновил назовет подобные «неприятности» просто «очищением организации».
В 1999-м перипетии 1992-го (в тот год прошли два партсъезда, третий и четвертый, узаконившие Вячеслава Максимовича в должности верховного арбитра Руха) Юрий Костенко назовет переворотом. Если я верно истолковал сегодняшние заявления одного из инициаторов февральской революции в НРУ, Юрий Иванович считает именно те события точкой отсчета кризиса в наиболее авторитетном национал-демократическом формировании Украины. Фактическую бездеятельность руховской элиты, на фоне которой устанавливалась диктатура Черновола, сегодняшние революционеры оправдывают все той же пресловутой боязнью раскола. «Мы пытались демократизировать партию путем изменений устава, но в жизни выходило все наоборот… Все руководящие органы партии постепенно превращались в декоративные… После обретения независимости Рух не определил своей новой идеологии, своих новых политических задач, не была определена экономическая основа партии… Мы остались на уровне старой митинговой партии…», - говорит Костенко в феврале нынешнего года. И в правоте его слов нет повода сомневаться.
Но в декабре 1993-го (первый этап пятого съезда НРУ), когда черновиловский авторитаризм уже был виден, но шанс изменить ситуацию еще оставался, умница и прагматик Юрий Костенко с трибуны партийного форума говорил… об экологии. И выдвинутый им лозунг (дело было перед парламентскими выборами, на которых Рух получит первый мощный удар по своей репутации) - «Люди, если вы хотите, чтобы ваши дети имели чистую воду, синее небо и зеленые леса - голосуйте за демократию!» - никак не тянул на новую идеологическую установку, предполагавшую уход от митинговости.
Именно тогда, зимой 1993/94, а не в 1992-м, как мне кажется, произошли события, во многом предопределившие судьбу Руха. Через месяц после первого этапа съезда (после серьезного проигрыша партийных прагматиков, в котором они должны винить прежде всего себя, а не коварного Черновола) НРУ понес утрату, вполне совместимую с потерей Павлычко и Драча. Рух остался без Михаила Бойчишина.
На том же съезде, на котором член Центрального провода Юрий Костенко рассуждал о чистой воде, другой член ЦП, глава секретариата Михаил Бойчишин говорил чисто о финансах. «На первом этапе деятельности Руха в его материально-техническом обеспечении ощутимую помощь оказывали общества и отдельные добродии из диаспоры. Теперь эти проблемы должен решать секретариат. Наши членские взносы, как известно, чисто символические…»
Насколько можно судить из рассказов самих руховцев, секретариат с возложенной на него нагрузкой справлялся - партия жила не на одни взносы. Бойчишин отличался редким умением находить структуры, которые, по его собственному выражению, готовы были «проявить глубокий патриотизм и гражданское мужество, помогая Руху». Организация остро нуждалась в деньгах - предстояли выборы. Время партийных списков, куда можно было бы включить пивных королей и газовых баронов, еще не наступило. Да и лидер НРУ, мягко говоря, с осторожностью относился к открытым альянсам с бизнес-структурами. Поиск спонсоров должен был проходить незаметно и незаменимо.
Этим и занимался практически незаметный и практически незаменимый Бойчишин. «Вдохновители этого преступления учли, что Бойчишин координирует предвыборную деятельность Руха и с его исчезновением организация будет парализована…» Эта фраза прозвучит на руховской пресс-конференции через месяц после загадочного исчезновения партийного казначея.
В истории с пропажей Бойчишина с самого начала было много нестыковок. История эта (особенно в изложении Рух-пресса) напоминала скверно написанный детектив. Вечером 15 января руководитель секретариата отправился домой. Примерно через три часа после этого в секретариат явились двое неизвестных и объявили, что им нужен Бойчишин (ночью!). Вахтер разрешил незваным гостям позвонить черновиловскому заместителю домой (добрый вахтер). После звонка, на который якобы никто не ответил, один из неизвестных достал пистолет и ударил вахтера по голове, после чего потребовал немедленно разыскать Бойчишина (???). После чего последовала небольшая заварушка, в которой приняли участие два «налетчика», два вахтера и оказавшийся тут же руководитель Рух-пресса. Итог инцидента - нападавшие (из которых как минимум один был вооружен огнестрельным оружием) позорно сбежали.
Цель их прихода осталась неизвестной. Свидетели утверждали, что от злоумышленников разило бензином, но канистр вроде бы никто не видел, и попытки поджечь помещение непрошенные гости не предпринимали. Хотели взять какие-то документы? Так почему не взяли? Испугались безоружных вахтеров? Намеревались похитить Бойчишина? Но Бойчишин к тому времени уже исчез. Выяснилось, что дома он так и не появился. Зачем горе-налетчики наведывались в здание на бульваре Шевченко? Может, что сказать хотели?
В истории этой много недосказанного. Версий - море. Самая скандальная появилась сразу же после исчезновения. С подачи одного из лидеров УНСО Олега Витовича (тогда еще предпочитавшего камуфлированный хэбчик элегантному костюму) пошли разговоры о том, что Рух осчастливили солидной валютной инъекцией. Якобы добрые дяди из-за океана «отстегнули» на предвыборную кампанию. В результате чего родилось предположение, что Бойчишин стал жертвой тривиального рэкета.
Самой же популярной версией была, пожалуй, следующая: Бойчишину дали исчезнуть, чтобы с ним исчезло некоторое количество денег и документов. Сторонники данной гипотезы полагали, что заместитель главы НРУ жив и обитает где-нибудь в Южной Америке.
Обосновывать правдоподобность или неправдоподобность любой из этих версий не входит в задачу автора данной публикации. Дай Бог, чтобы Бойчишин действительно оказался жив. А если жив, то дай Бог ему здоровья.
Для меня симптоматичным оказалось то, что практически все версии строились вокруг деловых связей пропавшего. И весьма показательно, что после событий января 1994-го организация работы в партии очень смахивала на развал.
Любопытно было смотреть, как именно сам Рух опровергал многочисленные версии исчезновения партийного «кассира». Позволю себе несколько цитат из партийных материалов: «Предположение о причастности рэкетиров отпадает само собой… Некоторые представители Руха прощупывали почву в рэкетирских кругах. Рэкетиры высказали удивление… Версия вторая. С Бойчишиным свели счеты из-за его собственных финансовых дел. Если бы действительно Михаил Бойчишин не исполнил некоторых финансовых обязательств, то теоретически заставить его их исполнить можно было бы опять-таки при помощи рэкетиров. Мы эту версию уже рассмотрели… Рух предлагает собственную версию причин исчезновения Михаила Бойчишина. За два дня до похищения председатель секретариата Руха в телефонном разговоре с американским юристом… говорил об имеющихся у него документах, свидетельствовавших о серьезных финансовых злоупотреблениях высокопоставленных украинских чиновников…»
Фамилии тех, кто якобы фигурировал в якобы имевшемся у Бойчишина компромате, звучные - Масик и Гетьман, Звягильский и Ландик, Ющенко и Митюков. Перечислялись счета и фирмы, при помощи которых вроде бы вымывались за кордон кровные украинские денежки…
Рэкетиры, которые удивляются руховским вопросам, но, судя по всему, не удивляются тому, что Рух к ним обращается с вопросами. Финансовые дела Бойчишина со структурами, теоретически способными прибегать к помощи рэкетиров. Бойчишин, который теоретически способен не выполнить финансовые обязательства перед этими структурами. Компромат на небожителей. Американский адвокат, с которым Бойчишин делится компроматами.
Не ищите в этих мыслях вслух осуждения. Его там нет. Какая страна, такой и бизнес. И Бойчишин, судя по обрывкам намеков его коллег, в этот бизнес был интегрирован, варился в нем, знал его правила. А потому умел добывать для партии деньги. В осиротевшем после его исчезновения аппарате НРУ второго такого умельца не нашлось. Рух остался без добытчика.
Возможно, поэтому электоральная добыча организации в парламентской охоте-94 оказалась столько скудной? В декабре 1993-го лидер НРУ гордо рассказывал побратимам - «Задача победы на выборах остается основной…» Вячеслав Максимович поставил суперцель - 25% мест в будущей Верховной Раде и создание базовой фракции. В апреле следующего года он скромно заметит: «Можно констатировать не только сохранение статуса-кво, а даже некоторый успех…»
Статус был - во! Три десятка мандатов вместо запланированной сотни.
Костенко прав - партия вовремя не перестроилась идеологически. Но еще больше он прав в другом: она не перестроилась экономически. Чем больше проходило времени с августа 1991-го, тем меньше было оснований рассчитывать на подачки диаспоры. Партия не училась зарабатывать.
А ведь выход был. Его (вольно или невольно) предложил все на том же пятом съезде Владимир Черняк. «Для того, чтобы ему верили, Рух должен взять на себя часть вины… поскольку принимал участие в формировании правительства, властных и управленческих структур… На мой взгляд, нашим ключевым лозунгом должна стать ответственность».
Большинство тогда восприняло слова Черняка как чисто популистский политический призыв. Но кое-кто узрел в этом скрытый смысл. Дело в том, что в отчетном съездовском докладе Черновил раздраженно заметил: «Рекомендованные нами в правительство Юхновский, Пинзеник, Жулинский, Герц не были членами нашей организации и никаких обязательств перед ней не имели. Однако нас не раз попрекали «руховским правительством». Этот урок мы должны учесть».
Урок не пошел впрок. Черновил и партия должны были усвоить, что люди, которым политическая организация помогает трудоустроиться в центральный орган исполнительной власти, должны быть обязаны этой организации. Черноволу и партии предстояло понять, что если ты внедрил человека во власть, ты обязан его защищать. Иначе он действительно свободен от каких-либо обязательств.
Черняк предлагал защищать своих и был не понят. Черновил, по сути, предлагал «сдавать» своих. И ушел с трибуны под рукоплескания. В 1993-м ему хлопали многие из тех, кто в 1999-м пусть и сдержанно, но все же обвиняют его в авторитаризме.
Партийцы, увлеченные борьбой с антинародным правительством Кучмы, надо полагать, тогда еще в массе своей не осознавали, что партия без денег - пионерская дружина. А заработать деньги без «крыши» в исполнительной власти в этой стране еще не удавалось никому.
Черновил, прерываемый бурными аплодисментами, перераставшими в бурные овации, зимой 1993-го вещал с партийной трибуны: «Демократы при власти - это будущее, а не настоящее. Но уже сегодня мы должны готовить кадры будущей Украины, то есть примерять одежду на вырост». Весной 1994-го выяснилось, что кольчужка коротковата. Летом того же года обнаружилось, что король-то неглиже.
Говорят, что Вячеслава Максимовича еле отговорили от идеи баллотироваться в президенты в 94-м. Чтобы не позориться. Второго «своего» не было. И не могло быть при живом Черноволе. Идейно близкие «чужие» в принципе были. Константин Морозов и Владимир Лановой. Оба были среди почетных гостей все тех же исторических пятых Зборов Руха (какой все-таки занятный был съезд, а?), обоим дали возможность выступить со съездовской трибуны и рассыпаться в комплиментах в адрес «наиболее массовой, наиболее влиятельной и наиболее сильной демократической политической организации». Тем не менее оба не вписались в руховские стандарты. Хотя вариант с Лановым кое-кто внутри самой организации предлагал очень настойчиво. Как и несколько позже вариант с возможной поддержкой Ющенко на выборах-99. Потому что оба эти варианты предполагали финансовый допинг для стремительно нищающей организации.
Но Чорновил был против. Создавалось устойчивое впечатление, что он панически боится прихода в партию капиталов и капиталистов. Любую внутреннюю оппозицию лидер НРУ успешно давил. Потому что прекрасно понимал, что оппозиционерам не на что опереться. Любопытно, что более-менее последовательными критиками черновиловской политики были как раз те, кто настаивал на создании крепкого экономического базиса партии. Думаю, Костенко это понимал благодаря кабминовскому опыту, Зварыч - западному образованию, Гудыма - знакомству с энергорынком, Лавринович - дружбе с Бродским.
Возможно, ошибаюсь, но иногда казалось, что даже в общем-то достаточно невинных (как для такой солидной организации) деловых отношений с Михаилом Бродским и Эдуардом Гурвицем Вячеслав Максимович периодически стеснялся. Рассказывали, что в свое время он болезненно отреагировал на безобидный заголовок к рух-прессовской информации - «Охота на спонсоров Руха продолжается. На мушке - фирма «Денди». Смутило слово «спонсор»?
Когда Бродский и Чайка стали членами партии, появилось ощущение, что это начало конца Черновола. Оба были уже не те, но оба были еще те. А главное - Вячеслав Максимович пошел против своих же правил. Правил, позволявших ему так долго не тонуть.
Появление же в списке Александра Слободяна и Евгения Сигала, а во фракции - Олега Ищенко символизировало, что конец близок. Вячеслав Максимович так и не научился помогать своим и защищать их. Но теперь ему предстояло иметь дело с оппозицией, имеющей деньги. Ему предстояло иметь дело с людьми, которые с некоторых пор проявляли повышенный интерес к наличным заработкам коллег из соседних партий. Партий, поддерживавших эту власть не больше, чем Рух. Ему предстояло иметь дело с капиталистами, имеющими планы. Которые Черновил не мог и не хотел помогать реализовывать. «Вечному оппозиционеру», наверное, претили разговоры о деньгах?
Сейчас, по-моему, он говорит только о деньгах. О четырех тысячах гривен, исчезнувших из ящика в секретариате во время недавнего «переворота». О сорока тысячах долларов, якобы ежемесячно выплачивающихся Кабмином самому крутому из «раскольников». О менее щедрых, но все равно солидных гонорарах, получаемых другими «революционерами». О миллионе «зеленых», обещанных Олегом Ищенко за снятие Черновола. Вчерашний номер полуживой газеты «Час» вышел с шапкой «Иуда продал Христа за 30 серебреников. За сколько продали Черновола его тридцать апостолов?»
Тоже, кстати, о финансах. Но не то говорит Вячеслав Максимович. И с опозданием. И коллеги его, как по мне, несколько запоздали.
Один из лидеров Руха как-то в приватной беседе пытался растолковать мне, почему «смена декораций», якобы давно назревшая, никак не наступала. Оказывается: каждый раз, когда партийный народ уже был готов свергнуть режим ненавистного тирана-председателя, каждый раз подворачивались выборы - то парламентские, то президентские. То одни, то другие.
Сейчас, конечно, самое время. Остатки былого руховского электората уж и не знают, за кого ж они голосовать-то должны? За Удовенко? Черновола? Костенко? Бойко? Кучму? Марчука?
Как это ни жестоко звучит, но прагматикам из Руха, по-моему, упустившим время, сейчас стоило бы подождать запланированного на осень окончательного провала черновиловской политики. Подготовиться к нему. Подготовить партию.
Партия делится. Партию делят. А дракон-то еще жив. И будет печально, если скоро их окажется два.