Рекламно-зазывающий пресс-релиз «Лафарж» приходит в Украину!» и законопроект Натальи Михайловны о национализации имущества, польская программа приватизации- 2001 и исторический приказ по ФГИ (1996 год!) об оценке имущества Николаевского глиноземного завода... Приступая к статье по итогам двух последних голосований в Верховной Раде, я основательнейшим образом перешерстила свой приватизационный архив, существующий не в бездушном электронном виде, а в виде отчетов, брошюр, писем на бланках народных депутатов, увесистых талмудов приватизационных программ. Хотелось восстановить в памяти побольше деталей, как будто они могли дать ключ к ответу на вопрос — зачем все это? Зачем все это именно сейчас? Зачем — если, конечно, речь идет не о спортивных достижениях — штурмовать неприступную вершину, когда «нормальные герои» еще со времен «Айболита-66» всегда идут в обход?
Логичного ответа у меня нет до сих пор. Это все политика, а она, да еще под софитами телекамер, зачастую далека от здравого смысла.
Однако обо всем по порядку...
Дежа вю
Четверг, 22 марта 2001 года. Верховная Рада Украины рассматривает и принимает в первом чтении закон о Фонде государственного имущества. Предложение автора законопроекта — депутата Алексея Костусева подчинить ФГИ Президенту собирает 208 голосов, зато за подотчетность и подконтрольность приватизационного ведомства парламенту кнопки жмут сразу 287 человек. Конечно же, как минимум половина из них, обосновавшаяся в Верховной Раде еще с прошлого созыва, прекрасно сознает, что за этим последует. Ровным счетом ничего! Но это же законодатели, им все нипочем, даже... если речь идет о наступании на грабли образца 1996—1997 годов.
Небольшой экскурс в историю. Подчинен, подотчетен и подконтролен Верховной Раде — впервые это определение применительно к ФГИ появилось в декабре 1996-го в законе о большой приватизации. И что из того вышло? Обратимся к статьям в «Зеркале недели» того и несколько более позднего времени.
«Есть ли жизнь на Марсе»,
11 июля 1998 года:
«К смене руководящих инстанций приватизаторам не привыкать. Да, больно быть битым за свои и чужие недоработки на заседаниях правительства, но, вероятно, не намного приятнее «разборы полетов» на заседаниях парламентского комитета по экономической политике. Я уж не говорю о таком кошмаре, как ежегодный отчет председателя ФГИ на пленарном заседании Верховной Рады... О чуткой депутатской заботе о подчиненном, подотчетном и подконтрольном ведомстве, проявленной за год с небольшим, свидетельствовали и чрезмерно заполитизированный, а оттого и не подписанный Президентом закон о ФГИ, и прошлогодний мораторий на заключение договоров купли-продажи госимущества, и умышленно завышенные показатели поступлений приватизационных денег в бюджет. О позитиве говорить трудно, из положительных примеров — разве что принятие Государственной программы приватизации на 1998 год.»
Февраль 1997-го — президентское вето и его преодоление.
«7:6 не в пользу Президента», «ЗН» за 22 февраля 1997 года:
«За» — 262. Потом — 277, 292, 293, 291, 294 голоса... Лишь с седьмой(!) попытки были получены необходимые 306 голосов для преодоления вето.
Как отреагируют Президент и Кабмин, а главное — будет ли их реакция иметь какие-либо юридические последствия, пока неизвестно. Может статься, реагировать и нужды не возникнет, ведь некоторые спорные статьи приняты скорее из духа противоречия. Конечно, здорово было записать, что приватизация в Украине отныне проводится только в соответствии с законами. Но что дальше?… Будем ждать, пока законотворческий гений парламента не выдаст наконец на-гора необходимый минимум законодательной базы?
Хотелось бы ошибиться, но более чем двухлетний опыт принятия закона о большой приватизации доказывает: это произойдет лишь в третьем тысячелетии. Или при новом составе парламента.
Июнь 1997-го — принятие закона о Фонде госимущества.
«Два дня,
которые не потрясли Фонд», «ЗН» за 7 июня 1997 года:
«Вообще на пути законотворчества от противного наши парламентарии весьма преуспели. Доказало министерское управление госимуществом свою несостоятельность — даешь «зеленый» для управляющих компаний. Назначен руководитель Фонда госимущества, угодный Президенту, но неугодный парламенту, — включаешь все мозговые извилины для изобретения мыслимых и немыслимых сдержек и противовесов. В этом смысле закон о Фонде государственного имущества Украины, проголосованный в окончательном варианте в среду, настолько грешит сиюминутностью, что просто убивает веру в то, что и на приватизационной улице наступят лучшие времена. Что через пару-тройку-пять лет (уже при новом парламенте и, возможно, при новом Президенте) и.о. главного приватизатора, не утвержденный депутатами в должности, будет уходить добровольно — ведь он не получил необходимой поддержки. А заместителей председателя ФГИ не придется спасать от массовых увольнений с помощью ст. 11 закона, предусмотревшей обязательное согласование подобных решений с комитетом ВР по экономической политике и контрольной комиссией по вопросам приватизации...»
1997-й— первая половина 1998-го. Вето на закон, несколько попыток его преодоления, смягчение злополучной нормы о подчиненности-подотчетности и наконец решение Конституционного суда от 1 июля 1998-го, определившее, что место Фонда госимущества — в системе органов исполнительной власти. А также указ Л.Кучмы от 4 июля того же года — вообще-то об управлении госсобственностью, а в частности — о переподчинении ФГИ Кабинету министров Украины.
«Есть ли жизнь на Марсе», 11 июля 1998 года:
«Согласно решению Конституционного суда, в минувший вторник утратило силу положение закона о большой приватизации, которое объявляло Фонд госимущества подчиненным, подотчетным и подконтрольным Верховной Раде. Однако кому именно должно теперь подчиняться приватизационное ведомство, судьи так и не определили. Это, как мы уже отметили, сделал сам Л.Кучма.
Итак, круг замкнулся: Кабмин — Верховная Рада — Кабмин.
…В конце концов, язвят люди из числа осведомленных, если Фонд по каким-то причинам не удастся удержать в орбите Кабмина, то Президент сможет его подчинить напрямую себе — по аналогии с Госкомиссией по ценным бумагам и фондовому рынку. С тем, чтобы приватизацию курировал ближайший президентский помощник. Впрочем, будет ли востребован столь радикальный вариант, мы сможем спрогнозировать только после того, как решится кадровый вопрос в приватизационном ведомстве и прояснятся наконец перспективы административной реформы, существенным образом задевающей интересы правительственных чиновников».
Вы будете смеяться, но предсказание сбылось в конце осени 2000 года, и инициатива исходила из депутатских кругов: подчинить ФГИ Президенту предложил не кто иной, как председатель комитета ВР по экономической политике Алексей Костусев. Но собственный комитет его не поддержал и потребовал подотчетности-подконтрольности Фонда госимущества Верховной Раде. Это предложение и было поддержано в сессионном зале в первом чтении. Вот и получилось, что наша песня хороша — начинай сначала...
А теперь начистоту
Трагедия? Увольте. Без малого девять лет из своей почти десятилетней истории Фонд госимущества прожил по временному положению и, если потребуется, проживет еще столько же — дай Бог здоровья его работникам, от председателя и до уборщицы. В каком-то смысле это может показаться крамолой, но практической приватизации от существования специального закона о Фонде и не жарко, и не холодно. С одной стороны, деятельность ФГИ жестко урегулирована специальными законами и особенно госпрограммами приватизации, новейшая из которых будет действовать по 2002 год включительно. Так что все известно — и как стратегические предприятия приватизировать, и как конкурсы готовить, и к кому «на поклон» идти, если надо раскрепить закрепленный в госсобственности пакет акций. Да хоть самого Александра Бондаря спросите — он-то, наверное, и спросонку без запинки ответит, что проект программы приватизации, к примеру, обязательно подается в парламент Кабмином, а председатель ФГИ раз в год держит отчет перед ВР и, если работу признают неудовлетворительной, вполне может распрощаться со своим креслом.
Да, мне импонирует хозяйская, «собирательская» позиция зампредседателя ФГИ Юрия Гришана, утверждающего, что проволочки с законом — дело не безобидное. Из-за непринятия в прошлые годы специального закона Фонд госимущества утратил многие позиции. В частности, в деле регистрации недвижимого имущества, нынче отданной под крылышко Минюста. И что касается единых правил отчуждения имущества — приватизированного, конфискованного, находящегося в налоговом залоге: методологическое регулирование этого процесса, считает Юрий Петрович, «должно быть закреплено за Фондом раз и навсегда»...
На поверку все это пока — из разряда идей. Нельзя сказать, что абсолютно не осуществимых, однако же... Мало кого в нашей стране по-настоящему интересуют такие смысловые тонкости — все затмевает центральная коллизия о подчинении.
И аналитики, и большинство приватизаторов согласны — да, вопрос о подчиненности не более чем политический. Конечно, хорошо бы раз и навсегда ее прописать — как-то несолидно Фонду госимущества встречать в августе с.г. свое десятилетие с временным положением. Однако опыт, сын ошибок трудных, нашептывает, что кому ни подчини депутаты Фонд — Президенту, Кабмину, Верховной Раде или совету ветеранов восьмого микрорайона города Пупкинска, — при нынешнем состоянии демократических процессов в стране и архаичной административной структуре он еще энное время будет управляться преимущественно в ручном режиме. Кабмин будет самоутверждаться, подписывая отдельные, особые и уж не знаю какие еще поручения главе ФГИ, а враждующие между собой и с правительством олигархи — забегать жаловаться на те или иные приватизационные решения (или просить о снисхождении) на Банковую, к главному арбитру страны. Даже уполномоченный ВР по правам человека при желании сможет со вкусом поучаствовать в приватизационном процессе — отстаивая интересы тружениц тех предприятий, которые выставлены на продажу...
Было ли это очевидно 15 ноября, когда народный депутат Алексей Костусев, почувствовавший себя главным идеологом приватизации, дерзнул подать законопроект о Фонде госимущества, чтобы тем самым разгрести один из труднейших завалов на законодательном поле? Конечно, «кассетный скандал» тогда еще не разразился, а правительство Виктора Ющенко еще не прославило себя в веках беспрецедентным по неуклюжести вмешательством в приватизацию Запорожского алюминиевого комбината. И все-таки рискну предположить, что окажись на месте Алексея Алексеевича некто, хорошо знающий хотя бы политическую арифметику и понимающий логику взаимодействия различных политических сил, он бы не рискнул, не заручившись необходимой поддержкой в парламенте, вбрасывать туда скандально известный и не очень проходной законопроект. Как, к слову сказать, не стал бы рубить с плеча, предлагая свои поправки к закону об особенностях приватизации «Укртелекома». «ЗН» еще в ноябре писало, что предложение уменьшить госдолю в этом акционерном обществе с 50% плюс одна акция до «не менее чем 25%», как предлагает г-н Костусев, сильно ухудшает шансы документа на принятие. А следовательно, и на отмену дополнительной эмиссии акций «Укртелекома», ради которой, собственно, и требовалось вносить изменения. Да разве Алексея Алексеевича переубедишь?
Но вернемся к закону о Фонде госимущества. Назвать все происходящее дежа вю было бы, на мой взгляд, не совсем правильным. Мы имеем дело с ситуацией на новом витке спирали — эдакое «дежа вю улучшенное». В депутатском зале все-таки витает осознание того, что никакая сверхъестественная сила и никакое количество «пленок майора Мельниченко» не заставят Леонида Даниловича подписать закон, которым приватизационное ведомство делается подконтрольным и подотчетным ВР и при этом не подчиняется (по крайней мере, официально) ни Президенту, ни Кабмину. Поэтому сторонам придется договариваться. Но, как и три года назад, шансы на достижение консенсуса весьма призрачны.
«Подконтролен и подотчетен ВР, а по вопросам управления объектами госсобственности подчинен Кабинету министров», как это предлагается главным научно-экспертным управлением парламента? Что-то подобное в прошлые годы уже было, но не понравилось Президенту. Уйти от болезненной проблемы вообще, о чем неоднократно за последний месяц говорили Александр Бондарь и поддерживающий его в этом вопросе первый зампред экономического управления администрации Президента Украины Евгений Григоренко? Толика здорового практицизма в этом есть. Из нескольких десятков органов со специальным статусом лишь Госкомиссия по ценным бумагам и фондовому рынку подчинена напрямую Президенту. Государственная налоговая администрация и Антимонопольный комитет не имеют счастья быть кому-то подчиненными напрямую, и голова ни у парламентариев, ни у правительственных чиновников по этому поводу почему-то не болит. Всех, видимо, устраивает, что АК подконтролен Президенту и подотчетен ВР. Таможенная служба, Госпредпринимательство просто входят в структуру органов исполнительной власти (это страшное для депутатов слово «подчинен» отсутствует) — и ничего, небо на землю еще не рухнуло. Правда, Служба безопасности Украины подчинена Президенту и подконтрольна парламенту, но как далека она от приватизации…
Словом, вариантов «умолчания» может быть великое множество. Но согласится ли с этим исполнительная власть, которая, после заключения конституционных судей, получила в дискуссии явное преимущество? И все же рискнем предложить еще один вариант — никому не подчинять, а создать совет Фонда госимущества, по образу и подобию совета НБУ.
Может быть, совет?
Эта идея возникла в ходе состоявшегося в конце февраля с.г. заседания за «круглым столом», на котором обсуждался все тот же проект закона о Фонде госимущества. Места в президиуме заняли председатель ФГИ Александр Бондарь и его первый зам Михаил Чечетов, первый заместитель руководителя экономического управления администрации Президента Евгений Григоренко и, конечно же, два депутата — председатели парламентского комитета по экономической политике Алексей Костусев и специальной контрольной комиссии по вопросам приватизации Александр Рябченко. Словом, все как всегда — уже годами мы видим во главе приватизационных заседаний тех же людей и даже можем предугадывать, что они скажут.
Хорошо ли, плохо ли, но в стране сложились четыре официальных (прошу отметить это обстоятельство) центра влияния на приватизацию — два в парламенте (комитет А.Костусева и комиссия А.Рябченко), один в правительстве (здесь уместно назвать имена первого вице-премьера Ю.Еханурова и начальника профильного управления секретариата Кабмина Б.Буцы) и один — в администрации Президента (экономическое управление, где трудится Е.Григоренко). А что, если этих и еще нескольких известных приватизаторов объединить в какой-то структуре и направить их недюжинный потенциал не на решение вопроса «кто главнее», зачастую обусловленное самими правилами взаимодействия властных ветвей, а на содействие процессу, выработку взвешенных решений? Будь такая структура уже в конце прошлого года — и, как мне представляется, можно было бы избежать скоропалительных забросов разномастных законопроектов в Верховную Раду, не было бы и чересчур корявой «Политики Кабмина в области приватизации»... Возможно, при нормальной постановке дела, когда главный критерий — профессионализм, сильное аппаратное чутье Евгения Григоренко уравновешивались бы парадоксальностью взглядов доктора экономических наук, историка и теоретика украинской приватизации Александра Пасхавера, а брызжущая через край законодательная активность Алексея Костусева — нечеловеческой осторожностью и математически точным расчетом ситуации Александра Рябченко?..
Мне возразят: Нацбанк и Фонд госимущества — разные по статусу ведомства. Совет Нацбанка прописан в Конституции, применительно к ФГИ такого нет. Кроме того, Фонд, в отличие от банка, имеет «отягчающую наследственность» в виде решения Конституционного суда от 1998 года. Кроме того, орган по типу совета, если он формируется на двухсторонней основе — по представлению парламента и Президента, — может стать жертвой политической ситуации и вообще не появиться на свет, если одна из сторон будет против. Кроме того, на его создание может изначально не пойти Верховная Рада — как известно, именно она своими законами формирует политику приватизации, а совет объективно урежет часть ее полномочий. Кроме того, любая новосозданная структура обзаводится аппаратом и в полном соответствии с законами Паркинсона развивает бурную бюрократическую деятельность. Мы добиваемся бюрократизации приватизации?
Конечно же, нет. На мой взгляд, на повестке дня в сфере собственности один важнейший вопрос — повышение профессионализма в принятии решений и максимально возможное (в рамках закона, естественно) отсечение от этого процесса людей случайных, не обремененных приватизационными знаниями и опытом. И чем более профессионально подготовленными будут кураторы ФГИ от разных ветвей власти, чем быстрее они будут согласовывать свои решения, тем меньше места останется голому политиканству, тем реже будет страдать процесс разгосударствления. Да, теневое, или скажем помягче — неофициальное влияние на него сохранится, сколько бы самых замечательных законов ни принималось и какая бы подчиненность-подотчетность-подконтрольность ни изобреталась (ну как же в Украине без «ручного управления»!) Но попытаться найти свежую схему и тем самым разблокировать закон о Фонде госимущества Украины — все-таки нужно.