На прошлой и в начале этой недели тема люстрации названных и неназванных агентов спецслужб или тех, кто когда-то сотрудничал с ними, в польских средствах массовой информации уступала разве что темам натовских авианалетов на Югославию и косовских беженцев. В этом нет ничего удивительного.
Польша очень долго и очень непросто шла к закону о люстрации, вступившему в действие с конца ноября прошлого года, но давшему первые результаты лишь в марте нынешнего.
Почему трудно и почему долго? Потому что все эти 10 лет шел жесточайший спор о формуле и принципах люстрации, определявшийся не только фактором общественного настроения, постепенно дозревающего до необходимости морального очищения, но и тем, кто находился у власти. Главный спор состоял, конечно, в том, станет ли люстрация элементом декоммунизации Польши и будет ли она по-настоящему демократической по своей процедуре. Декоммунизации боялись прежде всего посткоммунисты, недемократичности процедуры люстрации - все. Ведь если нет возможности защитить себя от шантажа, наветов или доносов, а каждый очередной список агентов, циркулирующий в обществе, воспринимается как приговор, обжалованию не подлежащий, то что тогда хуже? Были случаи, и польская пресса писала о них, когда люди, находившие свое имя в таких списках, заканчивали жизнь самоубийством. Закон о люстрации должен был заключить весь этот беспредел в рамки строгой и четкой юридической процедуры.
Польский законодатель не предвидит никакой санкции за работу в органах спецслужб или сотрудничество с ними, если гражданин честно признался в этом. Если же он укрыл факт сотрудничества, то в таком случае теряет моральное право занимать определенные должности в течение 10 лет.
Кажется, в таком подходе нет ничего дискриминационного, и это довольно справедливый путь к моральному очищению общества. Но почему тогда после первых публикаций «Польского монитора», где названы фамилии тех, кто сотрудничал со спецслужбами во времена ПНР, так много недовольных? Причин несколько, но главные все-таки две. Первая очень простая и даже философская: закон - это одно, а жизнь - совсем другое. Она всегда шире, богаче и неожиданней даже самого совершеннейшего из законов. Другая более конкретная: не может то, что рождалось в горниле самых высоких политических страстей, не нести на себе их отсвет.
Первые реакции на решения люстрационного суда, на деятельность речника (представителя) публичного интереса Богуслава Низиньского как ключевой фигуры люстрационного процесса, на драматичные последствия публикаций «Польского монитора» для некоторых прокуроров и судей, первыми, кстати, принявших на себя огонь люстрации, вызвали в обществе, и в первую очередь среди политиков, определенную фрустрацию, то есть такое психологическое состояние, в котором смешались чувства какой-то неловкости, обмана, неудачи, боязни, раздражения. Вдруг оказалось, что выпускание джина из бутылки по установленным законодателем правилам и процедуре ничуть не легче и не безопасней, чем его удержание, готовое в любую минуту разорваться громким скандалом или аукнуться глубокой человеческой драмой.
Оказалось, что один и тот же закон по-разному читают и воспринимают, например, президент страны Александр Квасьневский и министр юстиции, а заодно и генеральный прокурор Ханна Сухоцкая. Когда в двух номерах «Польского монитора» были напечатаны фамилии двух сотрудников из канцелярии президента - заместителя шефа бюро безопасности Марека Дукачевского и советника президента по международным вопросам Анджея Майковского, - А.Квасьневский и в первом, и во втором случае подтвердил, что знал об этом давно из их признаний, а потому не собирается освобождать обоих от занимаемых должностей. Министр юстиции Ханна Сухоцкая поступили по-другому. Она сразу же освободила двух районных прокуроров, признавшихся в сотрудничестве со спецслужбами, а также обратилась к председателям нескольких судов, чтобы те таким же образом поступили со своими подчиненными, фамилии которых появились в «Польском мониторе».
Очевидно, реакцией с противоположным знаком на позицию президента относительно его подчиненных из канцелярии было решение руководства АВС о том, что каждый член этой партии, документы которого будут переданы речником публичного интереса в люстрационный суд, должен отказаться от занимаемой должности и уйти в отставку, не ожидая решения суда. Конечно, лидер АВС М.Кшаклевский, объясняя это решение, не мог не вспомнить М.Дукачевского и А.Майковского: «Польша не может иметь нормальных партнерских отношений с НАТО, если в канцелярии президента работают два служащих, ранее сотрудничающих со спецслужбами, а теперь отвечающих в ней за военные и международные вопросы».
Знал бы М.Кшаклевский и другие лидеры АВС, в какую ловушку загоняют они себя упомянутым выше решением. Спустя три дня после его принятия посол сейма и вице-председатель партии Конфедерация Польски Неподлеглей (Конфедерация независимой Польши) Т.Карвовский публично обвинил премьера Ежи Бузека в том, что он укрыл от закона информацию о сотрудничестве с польскими спецслужбами и контрразведкой. И уточнил условия и мотивировку своего поступка: это было на квартире у Ежи Бузека, когда польские спецслужбы арестовали одного из участников «Солидарности», члена подполья, но самого Бузека не тронули.
Естественно, что премьер отверг обвинения и сразу же обратился к речнику публичного интереса, чтобы тот в экстренном порядке рассмотрел вопрос о его люстрации. Но судья Низиньский, следуя букве и духу закона о люстрации, не сделал этого, потому что не располагал письменным обращением Т.Карвовского.
Конечно, это был уже скандал значительных пропорций, подогревающийся еще и тем, что сам Карвовский пришел в сейм именно по спискам АВС, но в прошлом году его партия вышла из состава АВС и теперь находится к ней в оппозиции.
Многие известные политики и журналисты считают заявление Т.Карвовского всего лишь грязной интригой и недозволенным приемом в политической борьбе, но тем не менее во вторник, 20 апреля, он оформил письменно свое обращение к речнику публичного интереса, присовокупив к нему все имеющиеся в распоряжении документы и свидетельства, уличающие, по его мнению, премьера в нечестности. Перед судьей Низиньским стоит теперь задача детально во всем разобраться и принять решение: направить дело в суд или дать заявителю мотивированный ответ.
И все-таки трудно предположить, чем закончится казус премьера Бузека. Самый худший исход (вспоминаете решение АВС и упреки в сторону президента?) - это, конечно, отставка правительства АВС - Уния Вольности. Ведь тот же Карвовский настаивает на том, что и в кабинете министров, и в сейме есть люди, сотрудничавшие со спецслужбами во времена ПНР, но до сих пор не признавшиеся в этом. Сенсационное заявление сделал и шеф бюро безопасности президента Марек Сивец. На встрече с журналистами он сказал, что в октябре 1997 года, при формировании правительства, президент, получив информацию из соответственных служб, дал положительный ответ на запрос Е.Бузека, есть ли среди претендентов на министерские портфели люди, замеченные в сотрудничестве со спецслужбами. М.Сивец, естественно, фамилий не назвал, ибо ответ президента премьеру имел гриф секретности.
В октябре 1997-го люстрационный суд в Польше еще не действовал. Теперь он есть и во всем разберется. Хотя старт люстрации у наших соседей похож скорее на фальстарт.
P.S. Раскрутка дела Ежи Бузека продолжалась и на этой неделе: были заслушаны три свидетеля - один член «Солидарности» и два члена партии Конфедерация Независимой Польши. Не все из подозрений Т.Карвовского подтвердились. Сам Карвовский настаивает, что его выражения относительно сотрудничества премьера со спецслужбами были всего лишь подозрениями, а не обвинениями. Известный в Польше политик Александр Малаховский предположил, что Е.Бузек с целью получения заграничного паспорта и лечения больной дочери за границей мог подписать в прошлом какие-то соглашения со спецслужбами. Во вторник, 27 апреля, речник интереса публичного Б.Низиньский заявил, что примет решение по делу премьера не позднее 5 мая.