Вряд ли это входило в планы Леонида Кучмы и было целью его нашумевшего указа, которым Президент укоротил военную доктрину ровно на две стратегические цели — членство Украины в ЕС и НАТО, но, как ни странно, определенный позитив от этого получила и сама Украина. Всю прошлую неделю о ней активно писала европейская пресса. Журналисты государств — новых членов Европейского Союза, в частности Польши и Литвы, обвиняли Брюссель в равнодушии и недостаточном внимании к Украине и призывали свои правительства как можно скорее поставить перед Евросоюзом вопрос о предоставлении нашей стране перспективы членства в нем. А в западноевропейской прессе замелькали публикации, в которых, наконец-то, стало просматриваться понимание того, что новая Европейская политика соседства тесна для Украины и что Евросоюзу пора задуматься: так что же делать с этой «большой и важной» европейской страной?
Жаль только, что этот вопрос прозвучал в самый малоподходящий период летнего «мертвого сезона» — вряд ли разъехавшиеся на каникулы еврокомиссары или члены европейских правительств станут на курортах ломать над ним голову. Впрочем, в самой Украине всем тоже не до евроинтеграции, все ушли на выборы, даже самые закоренелые евроинтеграторы. И лишь дипломаты да немногочисленные чиновники по долгу службы «пораються» нынче на этой заброшенной ниве. И, несмотря на засушливое в плане обещаний Брюсселя лето и прогнозы на штормовую предвыборную осень в Украине, даже надеются на определенный урожай в виде Плана действий Украина—ЕС (ПД).
Работа над документом близится к завершению: на последних консультациях, прошедших в Брюсселе в конце июля, сторонам наконец-то удалось согласовать формулировки наиболее спорных пунктов ПД. И хотя полученный продукт, как всегда, результат сложных компромиссов, кое-что украинцам из еэсовцев выжать все же удалось. По прикидкам главы представительства Украины при ЕС Романа Шпека, учтено более 85% предложений, содержавшихся в документе, представленном Еврокомиссии украинской стороной год назад. План действий будет рассчитан на три года и, по словам замминистра иностранных дел Украины Олега Шамшура, в результате его выполнения украинская сторона хотела бы перейти в отношениях с Евросоюзом «от сотрудничества к интеграции во всех сферах».
Однако в Брюсселе по поводу «всех сфер» сегодня говорить не готовы. На каком-то этапе подготовки ПД формулировка об «экономической и политической интеграции» (что в очень замаскированном виде могло бы означать для украинцев надежду на перспективу членства) трансформировалась в «постепенную экономическую интеграцию и углубление политического сотрудничества» (что возвращает нас из области мечтаний в рамки политики соседства). Но зато украинской стороне удалось настоять на своем в одном из самых принципиальных для нее вопросов: в преамбуле ПД по результатам его выполнения будет заложена возможность заключения нового «усиленного» соглашения. Напомним, что против такой формулировки ранее выступал целый ряд стран — членов ЕС, и Еврокомиссия в качестве «новых договорных отношений» предлагала некое «соседское» соглашение, которое ограничило бы наши отношения узкими рамками Европейской политики соседства. Что собой будет представлять «усиленное» соглашение, сегодня говорить сложно. Но, как пояснил О.Шамшур, оно будет отличаться от ныне действующего Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) и будет «усиленным» касательно именно этого документа. И этот новый документ украинская сторона хотела бы видеть максимально приближенным к соглашению об ассоциации европейского типа.
И тут снова расхождение во взглядах. В тот самый день, когда проходили украино-еэсовские консультации, один брюссельский чиновник, ведающий отношениями с нашей страной, в том же здании Еврокомиссии убеждал украинских журналистов в том, что «нет никакой необходимости любой ценой заменить СПС новым документом», поскольку «это рамочное соглашение, и его можно приспособить к реальности, оно подходит и для дальнейшего сотрудничества». Ну а когда срок действия СПС истечет, «тогда можно будет поговорить и о новом документе, хотя это будет не совсем новый документ, а просто «переупакованный» старый». И вообще, «особой разницы между СПС и соглашением об ассоциации нет, они тождественны на 90%».
В общем-то, это правда. Но все дело как раз в тех 10% различий, вокруг которых столько лет и ведутся дипломатические битвы между Киевом и Брюсселем. Поскольку этот десяток процентов — преамбула к основополагающему документу, и в соглашениях об ассоциации европейского типа в ней-то и зафиксирована перспектива членства той или иной страны в Европейском Союзе. И то, что на первый взгляд может показаться дипломатическим крючкотворством и буквоедством, на самом деле является попыткой украинской стороны выдавить из еэсовцев эту перспективу для Украины. Попытки по-прежнему не имеют успеха и все больше раздражают евробюрократов.
Тот же брюссельский чиновник обращал наше внимание на то, что «к сожалению, украинская сторона больше делает упор на какие-то документы, а не на реформы внутри страны». И что «политическая перспектива, конечно, важна, но реформы вполне можно проводить и без нее, работать можно и на основе СПС». Ведь «окончательная цель политики соседства — отсутствие разницы между жизнью в Украине и, например, в Польше, а разница будет только в том, что представители Украины не будут заседать в Европарламенте и Совете ЕС».
В чем-то этот чиновник прав, в чем-то лукавит. Безусловно, можно реформироваться и без еэсовской перспективы, и «Европу в Украине» спокойно можно строить без нее же. Но только существует опасность, что когда мы, «бесперспективные», что-то построим, то это будет и не Европа вовсе… Рассказывая о помощи, которую Евросоюз оказывал Польше-кандидату, еврокомиссар Данута Хюбнер, которая долгое время возглавляла польскую евроинтеграцию, обращала наше внимание на то, что это была не только финансовая и техническая помощь — огромную роль также сыграли еэсовский мониторинг, критика, контроль: «Мы видели свет в конце туннеля и под жесткие окрики Евросоюза двигались к конечной цели».
Так вот без подобных «окриков» и не видя света в конце туннеля, в нем запросто можно заблудиться и либо надолго застрять в потемках, либо выйти там, где был вход…
Конечно, членство в ЕС само по себе, любой ценой, не должно быть самоцелью Украины, конечно, главное — это европейский уровень жизни и демократические ценности. Просто, имея перспективу членства в ЕС, этого можно достичь гораздо быстрее и с меньшими затратами, чем реформируясь самостоятельно. Потому что своим кандидатам ЕС предоставляет колоссальную помощь во всех сферах.
В общем-то, одна из основных причин, по которым Евросоюз не хочет и не может предоставить нашей стране перспективу членства, и заключается в его неготовности и неспособности на данном этапе предоставить подобную помощь такой огромной и малореформированной стране, как Украина. А европейская политика соседства требует куда меньших затрат.
«В настоящее время у нас нет достаточного поля для маневра, нет гибкости, чтобы изменить что-то в этой политике», — твердо заявил нам один из представителей Целевой группы по вопросам «Расширенной Европы» Еврокомиссии. По поводу же возмущения Украины тем фактом, что она оказалась «в одной корзине», например, с Беларусью и Тунисом, нам «наивно» замечали, что, мол, Польша тоже очень отличается от Мальты или Кипра, но, тем не менее, они все также были «в одной корзине» — в общем процессе расширения. О том же, что Украина абсолютно не возражала бы против этой, другой, «корзины», и что компания, например, Румынии и Болгарии нас вполне бы устроила, в Брюсселе слышать не хотят. Еще и потому, что там сильно сомневаются в искренности евроинтеграционных устремлений нашей страны: «На самом ли деле украинцы хотят в ЕС? А может, украинские политики делают своих сограждан заложниками собственных амбиций, утверждая, что Украина хочет в ЕС? Знают ли украинцы, что такое ЕС?» «Вот, например, в Польше и Чехии очень много евроскептиков, и чем ближе эти страны были к ЕС, тем меньший процент населения поддерживал идею вступления в Евросоюз. И понимают ли украинцы, что им снова придется подчиняться — только вместо России будет ЕС, захотят ли они терять часть суверенитета?», — то ли честно предупреждали нас, то ли просто «запугивали», пытаясь отогнать от евросоюзовских дверей.
Так что, если после выборов новая украинская власть будет считать членство Украины стратегической целью нашей страны, то ей необходимо будет найти очень убедительные ответы на все вышеприведенные вопросы. Причем как для еэсовцев, так и для самих украинцев. Например, рассказать согражданам о том, что в Польше после 1 мая больше всех выиграли самые ярые евроскептики — фермеры, которых очень долго запугивали угрозой разорения после вступления Польши в ЕС. По свидетельству Д.Хюбнер, нынче польская сельхозпродукция буквально затопила европейский рынок. В частности, уже в мае экспорт говядины вырос на 40%. А фрукты и овощи буквально исчезли с польских рынков — все ушло в Западную Европу. (Интересно было бы узнать, насколько этим фактом, а также снижением таможенных тарифов готовы воспользоваться украинцы и быстро занять эту опустевшую у соседей нишу. Или же мы можем только кричать о «негативных последствиях расширения»?)
Придется также подробно и доходчиво пояснять украинцам, чем «потеря суверенитета» в рамках Евросоюза будет отличаться от потерь в рамках союза с Россией, рассказывать о принципе консенсуса при принятии важнейших решений в ЕС, об основных отличиях между наднациональным органом, создание которого запланировано в рамках ЕЭП, и Советом ЕС, Еврокомиссией, Европарламентом.
Что же касается убеждения европейцев, то, по мнению главы представительства Фонда Конрада Аденауэра в Украине г-на Ваксмута, высказанному им на одном из «круглых столов», возможно, украинцам стоило бы провести плебисцит относительно европейского будущего нашей страны. И тогда, «если Европа увидит, что Украина действительно хочет в ЕС, это будет вынуждать европейцев таки принять решение относительно вашей страны», предполагает г-н Ваксмут.
Кстати, весьма показательна разница в оценках украинских европерспектив, которые дают европейские дипломаты и представители различных европейских структур, работающие в Киеве, и их брюссельские коллеги. Разница — в акцентах. Европейцы-«киевляне», подтверждая тот факт, что Украине еще весьма далеко до членства в ЕС, и призывая «работать, работать и еще раз работать» над собой, утверждают, что «не пропадет наш скорбный труд», активно ссылаясь на 49-ю статью договора о Евросоюзе, согласно которой любое европейское государство, отвечающее копенгагенским критериям, может подать заявку на членство в ЕС.
А вот во время многочисленных встреч с брюссельскими чиновниками иногда казалось, что их охватывает ужас от одной только мысли о гипотетическом членстве Украины в ЕС. «Если мы завтра вдруг примем Украину, то Европейский Союз просто перестанет работать, он превратится в какой-то клуб государств», — нервничал один из них. «А как же пресловутая 49-я статья?»— вопрошали мы. В ответ нам поясняли, что эта статья дает лишь право подать заявку, и она «вовсе не означает, что если вы европейская страна, тот вам тут же дадут согласие». Даже если вы отвечаете всем трем копенгагенским критериям, поскольку «все забывают о четвертом — способности самого ЕС принять новых членов». Нам совершенно ясно давали понять: «речь о дальнейшем расширении Евросоюза в настоящее время вообще не может идти, причем неготовность самого ЕС играет даже большую роль, чем неготовность стран, желающих в него вступить». Одна из причин — общественное мнение в странах ЕС, крайне негативно воспринимающее идею дальнейшего расширения. Что ж, печально, однако не безнадежно. Потому что, несмотря на исходящий от Брюсселя ледяной холод, почему-то не покидает уверенность: будь Украина сегодня другой, демократичной и рыночной — европейское общественное мнение тоже было бы другим. Ведь вряд ли сегодня ЕС, несмотря на все свои институциональные трудности, смог бы отказать в членстве Норвегии или Швейцарии.
«В Еврокомиссии уже очень многие понимают, насколько важно для Украины сближение с ЕС и что она не удовлетворена предложенной политикой соседства. Надо быть оптимистами. В наше время все изменяется очень быстро», — ободряет Данута Хюбнер. Вместе с коллегами из других государств — новых членов ЕС она, в отличие от еврокомиссаров-старожилов, останется в составе Европейской комиссии и после 1 ноября. В Украине возлагают большие надежды и на новый состав ЕК, и на ротацию чиновников в его аппарате, и на новый Европарламент, в которых должно появиться значительное количество симпатиков нашей страны. Однако без усилий со стороны самой Украины они вряд ли смогут что-то сделать для нас.
Конечно, значительную роль в дальнейших отношениях с ЕС сыграют выборы, причем не только нынешние, но и парламентские 2006 года, на что неизменно обращают наше внимание европейцы. Киеву совершенно четко, регулярно и на всех уровнях дают понять: если какая-либо страна хочет дальнейшего развития отношений с Евросоюзом во всех сферах, то выборы должны быть честными и демократичными. Брюссель не поддерживает ни одного из кандидатов в президенты Украины, ему даже вряд ли известны фамилии всех 26 претендентов. Однако на вопрос «ЗН» «Так какой же украинский президент будет более предпочтителен для ЕС: недемократичный и нерыночный, но не ставящий перед собой и страной целью членство Украины в ЕС или же демократ и рыночник, но настойчиво и громко стучащий в европейские двери?» еврокомиссар Д.Хюбнер дала вполне ясный ответ: «Конечно же, мы предпочтем пусть и назойливого, но демократа и рыночника. Но сегодня у вас еще слишком мало реформ, чтобы так громко стучаться. Поверьте, это не красивый слоган и не отговорка, это в самом деле так: большая часть работы должна быть проделана самой Украиной». И ответ на вопрос «Так что же нам делать с этой страной?» Европейский Союз сможет найти только после того, как на него ответит сама Украина.
Автор благодарит представительство Европейской комиссии в Украине и Академию украинской прессы за организацию ознакомительной поездки украинских журналистов в Брюссель.