Не скрываю: заметки эти начал писать еще до выборов, за несколько дней до первого тура. А мог бы и за несколько месяцев.
Ибо уже к концу июня, после очередного опроса избирателей, проведенного нашим институтом и совпавшего по времени с аналогичными опросами, проводившимися другими организациями, стало совершенно очевидно: в электоральных настроениях граждан Украины произошел коренной перелом в пользу действующего Президента и, следовательно, исход выборов фактически предрешен. Со всеми вытекающими отсюда последствиями - как для других кандидатов (каждого в отдельности), так и с точки зрения судьбы целого поколения украинских политиков.
Хотел было сразу же разразиться по этому поводу большой статьей, после которой «проснулся бы знаменитым». Однако, поразмыслив, передумал. Во-первых, потому что никто из оппонентов Л.Кучмы мне бы не поверил и статья была бы квалифицирована не иначе, как апологетика «антинародного режима» и провокация «продажного ученого». А во-вторых, такая статья обрушила бы на мою голову бурю гнева и со стороны сотен журналистов, освещающих президентскую гонку, и со стороны моих коллег, зарабатывающих на амбициях кандидатов свой кусок хлеба. Ведь если исход выборов предрешен, то к чему все их усилия?
Итак, поразмыслив, я сделал на состоявшейся в начале июля пресс-конференции всего лишь одно заявление (телекомментаторы назвали его парадоксальным) - о том, что избирательная кампания не начинается, а, увы, завершается. И вместе со всем народом Украины стал прилежно внимать аналитическим построениям «лучших политологов», обсуждениям «новых технологий», всевозможным вариантам развития событий, самым невероятным прогнозам и пламенным публицистическим комментариям. Одним словом, всему тому, что, если воспользоваться языком структурного функционализма, было в создавшейся ситуации абсолютно нон-функциональным, а попросту говоря, бессмысленным.
Начало избирательной кампании:
«Кто следующий?»
Явная бессмысленность происходящего объясняется прежде всего тем, что нынешняя избирательная кампания началась в Украине, действительно, задолго до ее официального провозглашения. Считается, что преждевременный старт ей дал Л.Кучма, когда осенью 1996 года в интервью телекомпании «Гравис» заявил, что будет баллотироваться на предстоящих президентских выборах. Однако это не совсем так.
На самом деле началась она практически сразу после его победы в 1994 году. Здесь следует учитывать, что Леонид Данилович победил не только как выразитель определенных общественных интересов, но и как представитель того поколения украинских политиков, которое начало выдвигаться на ключевые позиции в государстве уже в годы независимости или непосредственно им предшествовавшие.
К наиболее видным представителям этого поколения наряду с Л.Кучмой тогда (как, впрочем, и теперь) принадлежали и А.Мороз, и Е.Марчук, и А.Ткаченко. А в затылок уже дышали П.Лазаренко, П.Симоненко... Да, несмотря на более молодой (физиологически) возраст, они были представителями все того же доминирующего к тому времени поколения - и по степени интегрированности в сложившуюся политическую систему, и по опыту хождения коридорами власти, и по сугубо психологическим параметрам. Разумеется, каждый из них считал себя отнюдь не хуже Кучмы. А коль так, появлялось желание скорее наверстать упущенное, получше подготовиться к новым выборам, а может, и ускорить их. Тем более, что ситуация в стране, казалось, предрасполагала к этому: экономический спад остановить не удалось, реформы «не пошли», обнищание населения продолжалось.
Многие специалисты, занимающиеся анализом общественно-политических процессов (сознаюсь, и я тоже) отнеслись к упомянутому заявлению Президента с раздражением (не хотелось, чтобы страна раньше положенного срока входила в предвыборный штопор). И только со временем пришло понимание, что другого выхода у него, собственно, и не было, поскольку борьба уже началась. Вспомним, не успел еще Кучма как следует отпраздновать победу, а некоторые аналитики, причем даже из его тогдашнего окружения, уже принялись рассуждать: «Кто следующий?». Раззадоривали публику таинственностью пророчеств: «Знаю, но не скажу».
Сию великую тайну публика так и не узнала (пророчества отложены до 2004 года), но речь не об этом. Ко времени заявления Л.Кучмы о решении идти на повторные выборы подобные вопросы не обсуждал только ленивый. Ответы же сводились, как правило, к перебору вариантов: Мороз или Марчук, Мороз или Лазаренко, и т.д., и т.п. Кучма в расчет уже как бы и не принимался. Стало быть, его молчание по поводу своих дальнейших планов в таких условиях означало бы не только заведомое поражение на выборах 1999 года, но и потерю возможности более-менее эффективно исполнять президентские обязанности до конца первого срока.
Итак, предвыборная гонка не вчера началась. И не вчера ее основные участники сделали решающий шаг к своему поражению.
Например, А.Мороз сделал его во время печально известной спикириады (ведь неудачников кто же любит?). А Е.Марчук и того раньше: еще когда согласился занять пост премьера (ибо опыт действующего Президента недвусмысленно показал, что в сегодняшней Украине премьерская должность использоваться как президентский трамплин, конечно, может, но при условии, во-первых, что занимаешь ее незадолго до выборов, а во-вторых, что уходишь с нее по собственной инициативе, громко хлопнув дверью).
Но ничего этого соперники Л.Кучмы осознать не хотели. Завороженные обманчивой перспективой, они упорно шли к нынешнему финалу. Более того, сами его приближали.
В этом смысле особенно показателен пример так называемой каневской четверки. Считаю нужным оговориться, что подобно большинству избирателей я к ее участникам отношусь совершенно по-разному: одному сочувствую, другого по-прежнему уважаю, а кого и откровенно терпеть не могу. И подобно большинству же избирателей до сих пор не могу понять, как они оказались вместе. И, главное, зачем?
Не затем ли, чтобы граждане Украины воочию убедились, что Л.Кучме действительно нет альтернативы? Что заменить его некем, что на скамейке запасных - пусто?
Антикучмовская коалиция: анализ
в ретроспективе
Нынче участники «К-4» не устают упрекать друг друга в ее развале - мол, он-то и привел к поражению. Однако на самом деле все было иначе. Поражение произрастает не из развала, а из самого факта создания столь странного альянса.
С какой целью он был создан? Говорят, чтобы победить Кучму. Но так ли это? Если бы было так, то действовать следовало принципиально по-другому, а именно: определить сильнейшего и, войдя в его команду, всеми силами ему помогать. Таким сильнейшим ко времени создания четверки оставался, несомненно, Мороз. Правда, «сильнейший» в данном случае, простите за каламбур, слишком сильное слово. По рейтингу лидер социалистов к тому времени уже далеко отставал и от Кучмы, и от Симоненко, и от Витренко. И все же теоретическая возможность для продолжения борьбы у него сохранялась. Прежде всего потому, что количество его убежденных противников, не желающих голосовать за него ни при каких условиях, еще не превысило 50% к общему числу избирателей. Между тем, как доля противников и Марчука, и Ткаченко перевалила за эту роковую отметку уже в мае. Очень быстро достиг ее и новичок большой политики В.Олийнык.
Так за чем же остановка? Объединяйтесь вокруг Мороза - и вперед. Но не тут-то было. Участники альянса стремились переиграть друг друга. Им надо было не столько победить Кучму, сколько, эксплуатируя эту тему, привлечь ресурсы союзников для собственной единоличной победы. Будущим президентом, вопреки реальностям, каждый (за исключением разве что Олийныка) видел только себя и никого больше.
И вот здесь как раз четверка и обнаружила те черты, которые свойственны не только ей, а первому поколению постсоветских политиков в целом. Поколению, вышедшему из старой номенклатуры, к тому же провинциального пошиба, кровно с ней связанному, не способному порвать с давно изжившими себя политическими традициями.
Прежде всего это абсолютизация кулуарных (кабинетных, коридорных) приемов политики в ущерб политике публичной. Договариваясь, четверка словно вообще забыла об электорате, вынесла его за скобки анализа различных комбинаций, вольно или невольно рассматривала в качестве пассивного объекта призывов и лозунгов. Главным ей представлялось договориться друг с другом, хотя сперва надо было подумать, удастся ли договориться с людьми, которым предстоит голосовать. И закономерно, что, как показал проведенный в сентябре опрос, всего лишь около 7% избирателей восприняли цели альянса как отвечающие интересам народа и заслуживающие одобрения. Как по мне, факт убийственный.
Вторая из наиболее приметных черт первых постсоветских политиков - это незнание царящих в обществе настроений, неадекватная, волюнтаристическая («под себя») их оценка. Четверка явно переоценила антикучмовский характер этих настроений, возложив на него все надежды и отодвинув на задний план конструктивную часть своих проектов выведения страны из кризиса. Между тем, соответствующие исследования свидетельствуют, что антикучмовские настроения хотя и являлись весьма распространенными, но все же охватывали только около половины населения. А против того же А.Ткаченко за месяц до выборов были категорически настроены свыше 64% сограждан, против Е.Марчука - 61%, против А.Мороза и П.Симоненко - по 57%. Так стоит ли удивляться, что на незамысловатый «идеологический» лозунг «Кто угодно, лишь бы не Кучма!» сомневающийся избиратель ответил столь же незамысловато: «Пускай лучше уж Кучма».
Наконец, третья черта - социально-психологическая некомпетентность и пренебрежение к профессионалам в этой области, да, подозреваю, и не только в этой. Не зря ведь А.Мороз в бытность спикером настойчиво призывал Президента не слушать советников (как будто бы советники не для того и существуют, чтобы их слушать). Это воистину родовая беда наших ведущих политиков. На словах уважая профессионалов и заявляя об их поддержке, они, тем не менее, все знают сами и лучше специалистов разбираются в неведомых им вопросах.
Не представляет исключения и вопрос о собственном имидже. Не знаю, на какой имиджевый эффект рассчитывали создатели «К-4», но даже в чисто визуальном плане то обстоятельство, что четыре мужика (большинство - с внушительной внешностью) ополчились против щупловатой фигуры действующего Президента, многократно увеличило «вес» этой фигуры в восприятии избирателей. Точно так же ее усиливал и коронный слоган бывшего спикера: «Только Мороз может победить Кучму», который на уровне подсознания «прочитывается» примерно так: «Кучма СТОЛЬ СИЛЕН, что победить его может только Мороз».
Сходным образом «прочитывалась» и выдернутая из одного моего интервью и растиражированная в тысячах листовок цитата о том, что Мороз - единственный из левых кандидатов, который имеет шансы на победу. Тогда, летом, это еще в какой-то мере соответствовало действительности. Но, с психологической точки зрения, конфуз состоит в том, что, вступая в «К-4», Мороз тем самым как бы сообщал избирателям: «На деле Кучма оказался ЕЩЕ СИЛЬНЕЕ, чем предполагалось, ПОБЕДИТЬ ЕГО НЕ МОГУ ДАЖЕ Я, поэтому согласен на ЛЮБУЮ помощь».
И не случайно окончательная потеря Морозом шансов на победу совпала по времени именно со вступлением в четверку. Именно после этого число не желающих за него голосовать начало превышать критический, 50-процентный, уровень. История с Иванченко, причастным к покушению на Н.Витренко, лишь усилила эту тенденцию.
«Ах ты, мерзкое стекло! Это врешь ты мне на зло»
Особенно ярко пренебрежение к профессионалам проявилось в отношении четверки к результатам социологических опросов. Помню переполненные обидой глаза моего сына-студента, сутками сбивающего ноги, подрабатывая интервьюером, и собиравшегося отдать свой голос Марчуку, когда он услышал прокурорскую фразу последнего: «Я знаю, как делаются эти рейтинги». Фраза прозвучала как пощечина.
Но это, так сказать, эмоции. Результаты же опросов как таковые эмоциональной окраски лишены. Они - всего лишь зеркало, бесстрастно отражающее усилия кандидата и его команды. И когда вместо того, чтобы корректировать эти усилия, начинаешь пенять на зеркало, сразу же и бесповоротно скатываешься в пропасть политической алхимии, кустарщины и шарлатанства, окружая себя всякого рода льстецами и проходимцами (наряду с бездумными исполнителями и наивными романтиками), главной задачей которых становится подпитка твоих иллюзий. Выстраивается (на твои же деньги) целая технология обмана и самообмана. Создается перевернутый мир, в котором анекдот с одесского базара выглядит более достоверным источником информации, чем коллективный труд ученых, интеллектуалов.
Ни с такой технологией, ни с такой командой победить, разумеется, невозможно. Зато можно сколько угодно упражняться в гаданиях на кофейной гуще, именуя оные политическими прогнозами. Тем более, что большинство наших политиков обладают сногсшибательной интуицией, позволившей, скажем, А.Морозу с математической точностью предсказать, что после первых парламентских выборов по партийным спискам в Украине останется 5 или 8 «мощных партий»... И подобным прогнозам несть числа, в частности, связанным с будущим «К-4».
Не менее успешно, чем коллеги, прогнозировал это будущее, конечно, и А.Ткаченко. Разница лишь в том, что по сравнению с товарищами по антикучмовской коалиции природа одарила спикера ВР более могучим (без иронии) инстинктом самосохранения, благодаря которому он уже дважды (в 1991 и 1999 годах) своевременно соскакивает с подножки мчащегося под откос поезда проигранной вчистую избирательной кампании. Впрочем, своевременность в последнем случае под большим сомнением, поскольку мотив соскакивания столь очевиден, что удержаться в спикерском кресле будет трудно.
Участники «К-4» неоднократно упрекали политологов в том, что они недостаточно осмысливают данный феномен. Это, пожалуй, то немногое, с чем лично я согласен безоговорочно. Каневский альянс, действительно, следует рассматривать не только в контексте выборов. Он заслуживает осмысления прежде всего как концентрированное выражение несостоятельности того образа политического мышления и деятельности, который присущ целой генерации отечественных политиков. Подчеркиваю: генерации, поколению, а не кому-либо в отдельности.
Другие проигравшие: проблемы все те же
К этой же генерации принадлежат, безусловно, почти все политики, пытавшиеся оспорить у Л.Кучмы право на пост главы государства (не считая разве что некоторых из тех, кто получил ноль целых процента голосов и как политик еще в сущности не состоялся). Просто в ходе президентской гонки они продемонстрировали упомянутые выше черты менее наглядно, и поэтому анализ их действий выглядел бы менее содержательным.
Например, предвыборная кампания П.Симоненко с самого начала была переведена в сугубо идеологическую плоскость, обезличена. Он даже и не пытался что-либо делать самостоятельно, как-то раскрыть себя, улучшить свой имидж. По сути дела, перед избирателем предстал не живой человек во плоти, а некий абстрактный символ отчасти протестных, отчасти ностальгических настроений. Понятно, это ослабляло воздействие на электорат, препятствовало расширению базы поддержки лидера коммунистов, но, с другой стороны, давало и некоторые преимущества по сравнению, к примеру, с тем же Морозом. Не проявляя себя, П.Симоненко соответственно делал минимум тактических просчетов и технологических несуразностей, полагаясь главным образом на гарантированное число стойких приверженцев, преимущественно преклонного возраста, что, в конечном итоге, позволило ему выйти во второй тур выборов. Как вышел бы на его месте и любой другой представитель компартии, и точно так же собрал бы во втором туре «бросовый» электорат других левых кандидатов.
Но загвоздка в том, что хотя кампания и была обезличенной, поражение П.Симоненко обезличенным не является. У коммунистической идеи найдется достаточно сторонников, для которых будет психологически более приемлемо возложить ответственность за поражение не на идею, а на лидера. И, следовательно, проблема снова возвращается на круги своя - в плоскость состоятельности нынешней политической элиты безразлично - правая она или левая.
Конечно, состоятельность политика не измеряется только лишь количеством полученных голосов. Выиграть выборы и руководить государством - отнюдь не одно и то же. Однако вопрос: можно ли доверить руководство государством политическому деятелю, который не смог толком организовать даже собственную предвыборную кампанию? На этот вопрос, как показало голосование и в первом, и во втором туре, избиратель отвечает отрицательно.
Единственным из более-менее конкурентоспособных кандидатов в президенты, кто не вписывается в доминирующее поколение нынешней политической элиты, была Н.Витренко. И сколько бы насмешек, в том числе и оправданных, не вызывала ее прогрессивно-социалистическая платформа, невозможно отрицать, что именно Витренко сломала укоренившийся в общественном сознании стереотип, не допускавший саму возможность притязаний женщины на высшую в стране должность, что одна лишь она в течение многих месяцев имела рейтинг, соразмерный с рейтингом действующего Президента, что резко выделялась на весьма унылом фоне других кандидатов. Выделялась не только по гендерному признаку.
Огромная популярность Натальи Михайловны была обусловлена прежде всего тем, что, обладая недюжинной харизмой, она зарекомендовала себя политиком по-настоящему публичным, ярким, мобильным, чутко улавливающим общественные настроения, способным вести за собой. И смелым, конечно. То есть политиком совсем иного типа, иной генерации, пускай и явившейся покамест в шутовских одеждах.
А помешала Наталье Михайловне не столько дискредитация со стороны соперников (дискредитация, кстати, совершенно беспардонная и мерзкая), сколько все та же кустарщина в проведении предвыборной кампании, которая, увы, роднит ее с этими самыми соперниками. В мою задачу сейчас не входит подробный анализ причин поражения Н.Витренко (это - отдельная тема). Замечу только, что на самом финише она допустила целый ряд грубейших ошибок, прежде всего имиджевого плана. В результате на протяжении буквально трех недель, остававшихся до выборов, произошло прямо-таки обвальное падение ее рейтинга (о чем сообщить общественности социологи уже не смогли, так как это запрещал закон). Потенциальный электорат Н.Витренко уменьшился более чем вдвое, и она не смогла, к сожалению, соревноваться за выход во второй тур.
Я не оговорился. Мне взаправду жаль. Выйдя во второй тур, Наталья Михайловна серьезных шансов на победу не имела бы. Однако сам факт ее участия в заключительном эпизоде выборов практически на равных с Л.Кучмой хотя и попортил бы предвыборным штабам немало крови, тем не менее создал бы прецедент. После этого, на выборах 2004 года, уже легче было бы пробиваться в лидеры политикам новой волны. Прежде всего женщинам. А также тем, кто не успеет «засветиться» на высших этажах действующей власти.
Но как бы там ни было, значение прошедших выборов состоит не только в срыве коммунистического реванша, но и в том, что они положили начало давно назревшей смене поколений в украинской политике. И с этой точки зрения победа действующего Президента - обстоятельство, на мой взгляд, весьма благоприятное.
О перспективах заполнения скамейки запасных
Я не согласен с мнением, что после избрания Л.Кучмы на второй срок в стране ничего не изменится. Было бы преждевременным утверждать что-либо наверняка, но объективно существует возможность даже более быстрых и кардинальных изменений, чем в случае прихода к власти другого кандидата.
Почему? Да потому, что победи другой кандидат, он бы оказался в той же ситуации, что и Кучма в 1994 году, а может, и в гораздо худшей, так как был бы связан по рукам и ногам самыми уродливыми предвыборными соглашениями. Друзья-соперники, движимые сакраментальной завистью, постоянно оспаривали бы его первенство, добиваясь перераспределения властных полномочий, а то и досрочных выборов. В свою очередь, он, по устоявшейся традиции, тоже сразу бы начал готовиться к переизбранию на второй срок.
Победа же Л.Кучмы резко возвышает его над представителями нынешнего поколения политических «тяжеловесов», проигравших выборы. Делает его практически недосягаемым. Тем самым страна впервые за многие годы получает шанс «мирной передышки», выхода из перманентного состояния предвыборной борьбы.
Это во-первых. А во-вторых, победи другой кандидат, он мог бы повторить победу и в 2004 году. В результате процесс смены поколений в украинской политике мог бы затянуться на неопределенно долгое время. По меньшей мере еще лет пять более молодым политикам (читай: более мобильным, знающим, отвечающим духу времени) было бы крайне затруднительно, а то и невозможно по-настоящему проявить себя, накопить тот ресурс популярности, без которого политика в современном ее понимании просто не существует.
Новый президент вряд ли бы позволил им поднять голову, ибо усматривал бы в них, и не без основания, опаснейших конкурентов. Кучме же опасаться больше нечего, так как выборы 2004 года, согласно Конституции, будут проходить уже без него. Поэтому он имеет все резоны не препятствовать приходу в большую политику новых людей (не замалчивать и не затирать их, равно как и не держать на коротком аппаратном поводке). Более того, он может значительно ускорить этот процесс, найдя в среде новой генерации своих искренних соратников, которые помогут ему успешно завершить президентскую эпопею.
Но даже если некоторые, а то и многие из них соратниками не станут (допустим, по идеологическим мотивам), есть основания полагать, что это будет оппозиция несколько иного рода, чем та, к которой мы привыкли. Ввиду невозможности переизбрания Л.Кучмы на третий срок конфронтация с ним теряет для будущих соискателей президентского кресла свою конвертируемость в непреходящий политический капитал. Они уже не смогут строить избирательную кампанию исключительно на антикучмовских лозунгах, борьбе против «антинародного режима» и прочих расхожих тезисах выборов-99. Хочешь - не хочешь, предвыборную раскрутку новым кандидатам придется проводить в более конструктивном тоне и поизобретательнее. А раз так, страна сможет спокойнее жить и работать, заинтригованно наблюдая, как заполняется скамейка запасных все более профессиональными игроками.
Понятно, обновление политического олимпа не произойдет в одночасье. Политики нынешней генерации, обладающие большим авторитетом и глубочайшим знанием действующего механизма власти, еще долго будут оставаться на виду, что вобщем-то и справедливо. Самые дальновидные из них, правильно оценив ситуацию, еще могут сделать нечто полезное, как говорится, для истории и народа - одни на партийном, а кто-то, как, например, Е.Марчук, назначенный недавно секретарем Совета нацбезопасности, и на государственном поприще. И, возможно, кто-то еще и перерастет самого себя, избавится от груза нажитых в тоталитарные времена психологических стереотипов. Что ж, Бог в помощь!
Но тогда это был бы политик уже не нынешней, а другой генерации.