21 августа 1911 года служитель-охранник Лувра явился, как всегда, рано утром в музей, чтобы занять свое кресло при входе в зал, и... В этот момент немногие оставшиеся на голове этого почтенного господина волосы, можно сказать, встали дыбом. И было от чего. На том месте, где еще вчера висела знаменитая Джоконда (она же Мона Лиза), творение великого Леонардо да Винчи, зияло пустое пространство стены. Мона Лиза исчезла из Лувра! Сенсация мгновенно облетела весь мир. Охрана музея и полиция беспомощно разводили руками, не имея понятия, с какого конца начинать поиски. Газета «Пари-Журналь» объявила за информацию о похитителе награду - 50 тысяч франков. Но... следов Джоконды не обнаруживалось. Правда, через несколько дней на посулы «Пари-Журналь» откликнулся некий господин, приславший в газету для публикации кое-какие свои откровения. Господин пожелал скрыться за псевдонимом «Вор» (простенько, но со вкусом!) и сообщал, что его нисколько не удивило исчезновение Моны Лизы, ибо охрана в залах музея поставлена из рук вон плохо. Он, де, сам несколько лет назад похитил из Лувра несколько иберийских статуэток, а позднее продал две из них некоему «любителю искусств».
Так возникло «дело о статуэтках», которое очень скоро перекочевало со страниц газет в канцелярию «Сюрте» (Парижской уголовной полиции), и по этому делу привлекались также поэт Гильом Аполлинер и художник Пабло Пикассо.
Имя того, кто пустился в откровения в «Пари-Журналь» было Жери Пьере. Сын видного адвоката из Брюсселя, он получил блестящее образование - свободно говорил на многих европейских языках, включая фламандский, знал латынь и древнегреческий, что открывало перед ним широкие возможности при выборе рода занятий, а также позволяло претендовать на самые высокие посты. Но способности и талант были употреблены по-иному. Пьере был, что называется, прирожденный преступник. Все, к чему он прикасался, обращалось в преступление. Его страсть к лошадям и служба в кавалерии обернулась дезертирством, после чего он стал тренировать краденых лошадей и угодил под следствие. Бежал. Семья, правда, устраивая его побег, взяла с него обещание, что он уедет в Канаду. Но клятвы таких людей стоят немногого. Канаде он предпочел Париж, где нашел приют в убежище Армии спасения. Он приворовывал «на карманные расходы», дурачил туристов, отправляясь с ними, как гид, по Парижу и выдавая церковь Мадлен за универмаг, а Люксембургский дворец - за банк, сдирал с них, что мог. Был он, по словам его знавших, «сумасшедшим, забавным, умным», слыл картежником, вернее: шулером, шантажистом, не брезговал продажей наркотиков, но при этом был молод - в самом начале своих двадцати - очень строен, красив этакой странной, несколько даже экзотической красотой, обладал небрежными манерами и своеобразным шармом.
Году, примерно, в 1904-м Пьере познакомился с Аполлинером. Скорее всего, знаменательная эта встреча произошла под одним из мостов через Сену, где изысканно красивый и невероятно талантливый полуполяк-полуитальянец Гильом Аполлинер, не чуждый самым опасным порокам и неординарным сексуальным влечениям, заводил случайные и сомнительные знакомства с теми, кого судьба, в наказание за отсутствие добродетелей, бросала на дно.
Пьере произвел - ну, просто не мог не произвести - на Аполлинера захватывающее впечатление. Поэт, служивший в финансовом журнале, тотчас же устраивает туда и своего нового приятеля. А когда того, довольно-таки скоро, выгоняют, берет к себе в секретари. (Может быть, правильнее было бы сказать, в компаньоны, так как Пьере ухаживал за Аполлинером и даже готовил ему еду, в чем тоже был мастак.) Аполлинер обожал своего секретаря и вывел его под именем барона Иньясе Д'Ормезана в своих плутовских рассказах, объединенных в сборник L'Here-siarque et Cie. А сексуальные похождения склонного ко всевозможным отклонениям Пьере легли в основу признанного порнографическим шедевром романа Аполлинера «Одиннадцать тысяч розг», что в переводе на арго означает: «Одиннадцать тысяч пенисов». Если бы Жери Пьере обладал еще и высокой страстью «для звуков жизни не щадить», его, наверное, можно было бы назвать предтечей Жана Жене - этого насквозь порочного обитателя уголовной тюрьмы и знаменитого на весь мир писателя. Помимо всех уже названных качеств, Пьере обладал еще одним - он был спонтанным вором. Он воровал все, что мог украсть. Но не потому, что его толкала на эту крайность бедность, а потому, что было в воровстве для него и острое удовольствие и опасная игра.
Теперь настало время ввести в наше повествование третье главное действующее лицо - Пабло Пикассо. В 1906 году молодой, но уже начавший свое восхождение по лестнице славы Пикассо жил с очередной своей подругой Фернан Оливье - «Прекрасной Фернан», как ее называли, в квартале Бато Лавуар на Монмартре. Как Фернан Оливье написала потом в своих мемуарах, в это время Пикассо стал часто посещать Лувр, «в поисках вдохновения». Его внимание тогда привлекли небольшие статуэтки, относящиеся к шестому и пятому векам до Рождества Христова и найденные там при раскопках в Андалузии. Для Пикассо статуэтки не просто представляли интерес как свидетельства древней культуры Пиринейского полуострова, но и воспринимались им, как нечто глубоко личное, «корневое», соединяющее его с родной Испанией. Они вдохновили его шедевр «Девицы Авиньона».
Пикассо очень хотелось стать владельцем этих иберийских каменных статуэток. Вполне возможно, что он делился этими мечтами со своим другом Аполлинером и его секретарем-компаньоном Пьере. Во всяком случае в марте 1907 года Жери Пьере наносит свой визит в Лувр, в зал, где были выставлены иберийские статуэтки. Позднее, в своих признаниях «Пари-Журналь» Пьере будет утверждать, что у него не было намерения «работать» (то есть, воровать) в Лувре. Желание прихватить статуэтки, дескать, возникло у него тогда, когда он заметил, что их никто не охраняет. Однако возлюбленная Аполлинера Мари Лоренсин вспоминала, как Пьере однажды сказал ей: «Я иду в Лувр. Что-нибудь надо?» Мари не поняла его и решила, что он идет в Magazin du Louvre - универсальный магазин, находившийся недалеко от дворца. Это воспоминание Мари Лоренсин опровергает рассказ Пьере и свидетельствует о том, что Пьере пошел в Лувр с намерением украсть, и не что придется, а именно иберийские статуэтки, которые хотел иметь Пабло Пикассо. «Я продал статуэтки парижскому художнику, моему другу. Он заплатил мне очень мало, всего 50 франков, которые я проиграл в ту же ночь», - писал Пьере в «Пари-Журналь».
Ну, а как же Пикассо? Он же знал, что статуэтки украдены из Лувра. Аполлинер вроде бы пытался уговорить его вернуть каким-то образом статуэтки музею. Но, очевидно, наши слабости порой сильнее доводов рассудка, и чем талантливее человек, тем непреодолимее его слабости. Пикассо отшучивался, уверяя, что статуэтки принадлежат ему по праву - как уроженцу Андалузии и как художнику, так как они дают новое понимание красоты и формы. Таким образом, Лувр, а не он, является настоящим похитителем статуэток.
Что касается Пьере, то семья его, прознав про его парижские эскапады, снова сделала попытки спровадить его за океан. На этот раз вполне удачную.
...В апреле 1911 года Пьере возвратился из Америки в Париж. На нем был только очень дорогой костюм, карманы которого были набиты деньгами. Но долго они в карманах дорого костюма не удержались. Пьере проиграл их на ипподроме. Чтобы немного разжиться, он... снова посетил Лувр. На сей раз Пьере прихватил голову женщины все из той же иберийской коллекции и отдал ее Гильому Аполлинеру, в благодарность за то, что тот приютил у себя своего бывшего секретаря.
Хотя Аполлинеру нравилось играть с огнем и он разрешил Пьере поместить украденную голову в своей гостиной на видном месте, сам факт, что у него в доме скульптура, украденная из Лувра, его тревожил. Ничего не сообщая конкретно, он все же поделился своими опасениями с писателем Андре Жидом, сказав ему, что он спасает своего старого друга, приехавшего из Америки и желающего избежать близкой встречи с полицией.
Между тем, наступило 21 августа 1911 года - день, когда из Лувра исчезла Мона Лиза. И веря, и не веря, что знаменитое полотно украдено Пьере, Аполлинер, опасаясь, что его протеже приведет полицию в дом, попросил Пьере покинуть его. А когда, желая подработать, Пьере поместил на страницах «Пари-Журналь» рассказы о своих кражах в Лувре, Аполлинер и вовсе запаниковал и написал Пабло Пикассо, который проводил лето с Фернан Оливье в Пиренях, советуя ему срочно прибыть в Париж.
Фернан позднее писала: «Второго или третьего сентября мы прибыли в Париж. На вокзале д'Орсей нас встречал Гильом. В моих глазах они оба (Пабло и Гильом) выглядели, как нашкодившие мальчишки, раскаявшиеся и с ужасом ждущие наказания, которого они всеми правдами и неправдами хотели бы избежать. Ну, хотя бы убежать от всех этих страхов за границу. Но будучи иммигрантами, они более всего боялись депортации. Я была спокойнее их обоих и, благодаря моей рассудительности, они решили оставаться в Париже, но при этом каким-то образом избавиться от ворованных предметов. Но как?»
Сначала они с двумя чемоданами, в которых были упрятаны украденные статуэтки, бродили по набережным Сены в надежде, что им удастся улучить момент и зашвырнуть чемоданы в реку. Но всякий раз, когда они уже были готовы исполнить свой план, возникала какая-то неожиданность, и они не могли решиться. Поздним вечером измученные они явились в дом Пикассо. Аполлинер оставался с художником и его подругой до утра. Неожиданно он стал уговаривать Пикассо пойти с ним вместе в редакцию «Пари-Журналь» и все там объяснить. Но тот наотрез отказался, и утром Аполлинер отправился в «Пари-Журналь» один. Тем временем в «Пари-Журналь» было опубликовано письмо «Вора», то есть Перье, в котором он понуждал «коллегу», то есть того, кто украл Джоконду, прийти в редакцию газеты и заявить, что он не имел дурных намерений, а взял картину «просто так». Письмо заканчивалось словами: «Что касается меня, то я покидаю Францию».
Чтобы слова не остались словами, Аполлинер, мечтавший уже избавиться от Пьере, дал ему 160 франков и посадил его на поезд, следовавший в Марсель.
17 сентября весь этот фарс принял драматический оборот. Кто-то назвал имя Аполлинера, как подозреваемого в краже Джоконды или, по крайней мере знающего о судьбе знаменитой картины. И следователи из Сюрте, у которых не было никакого ключа к поискам картины, обрадовались, что у них появился хотя бы какой-то «подозреваемый». Инспектор Робер - самая большая знаменитость среди сыщиков Сюрте, лично прибыл на квартиру Аполлинера с ордером на обыск. Среди бумаг поэта были найдены письма Пьере, из которых становилось ясно, что поэт сознательно скрывал у себя в доме украденное в Лувре. Аполлинер был вызван на допрос. Сначала он истерически отрицал свою вину, но потом во всем признался и выдал Пикассо. Полиция с ликованием объявила, что напала на след международной банды, прибывшей во Францию с целью «обчистить французские музеи». «Вор» откликнулся письмом из Марселя, в котором утверждал, что Аполлинер ни в чем не виноват. Но письмо мало помогло. Интересно, что сам «Вор» не был привлечен к ответственности. Из Марселя он отбыл в Александрию, начав, таким образом, новую страницу в своей жизни.
На восьмой день заключения Аполлинера в тюрьму Пикассо получил повестку явиться на допрос в полицию. Фернан вспоминала, что Пабло так дрожал, что она должна была помочь ему одеться! Как кошмар вспоминал он впоследствии свою поездку в омнибусе (по закону, те, кто ехали на допрос в сопровождении полиции, не могли взять кэб), как, представ перед судьей, он увидел бледного, небритого Аполлинера в наручниках. И тут произошло самое невероятное. Когда судья спросил: «Вы знаете этого господина?», перепуганный Пикассо, сам не ведая, что он говорит, ответил: «Я его вижу в первый раз». В своем признании, опубликованном в «Пари-Пресс» 29 июня
1959-го, то есть через 48 лет, Пикассо утверждал, что, услышав его слова, Аполлинер побледнел и изменился в лице. «До сих пор стыд жжет меня». Удивительно, но Пикассо не был обвинен в хранении краденого и, как говорится, вышел сухим из «дела о статуэтках». Предполагают, что не без помощи Оливье Сенсера - ответственного правительственного лица и коллекционера, который оказал покровительство художнику. Аполлинер же просидел еще несколько дней в тюрьме, подвергаясь всевозможным унижениям, и был освобожден двенадцатого октября.
Для Аполлинера «дело о статуэтках» не прошло так гладко. Всегда прикрывавший внешней бравадой свою мнительность, робость, ранимость (причин для этого было достаточно: он был внебрачным ребенком, жившим со злобной матерью, имел склонность к гомосексуализму, статус его проживания в Париже был весьма неустойчив) Аполлинер после всего случившегося чувствовал себя очень неуверенно, мучаясь мыслью, что его могли и не выпустить из тюрьмы, если бы за него не хлопотали все видные писатели.
Когда началась Первая мировая война Гильом Аполлинер записался в армию. В 1916 году он был тяжело ранен в голову. Но, едва оправившись, заболел собиравшей тогда свою страшную жатву «испанкой». Он умер в 1918 году в день окончания Первой мировой войны. Пабло Пикассо в этот день шел по улице Риволи в Париже. Внезапно порывом ветра, черная вуаль солдатской вдовы облепила его лицо. Будучи очень суеверным, Пикассо бросился домой и там ему сообщили о смерти Гильома Аполлинера.
Ну, а что Мона Лиза? Шедевр Леонардо да Винчи был обнаружен во Флоренции 14 декабря 1913 года. Винченцо Перуджиа - итальянец, столяр и стекольщик, ремонтировавший время от времени рамы в Лувре, в один прекрасный день, проходя мимо Моны Лизы, спокойно снял картину со стены и также спокойно вынес ее из музея, небрежно держа под мышкой. Спустя два года Перуджиа, очевидно, все же человек не очень далекий, решил продать картину флорентийскому торговцу живописью. Он попросил за Джоконду 500 тысяч лир, что-то около 95 тысяч долларов. Флорентиец, конечно же, знавший об исчезновении картины из Лувра, тут же известил об этом предложении директора галереи Уффици и они вместе пришли в дом Перуджиа. Ворюга тут же достал для «покупателей» картину из старого сундука с фальшивым дном. Его арестовали и приговорили к году и пятнадцати дням заключения в тюрьме. Французский посол в Италии лично отвез шедевр Леонардо в Париж.
Между прочим, оказывается за полтора года отсутствия Джоконды, зал, где она ранее висела, посетило больше людей, чем за 12 предыдущих лет, когда картина была на месте. Выходит, что любителей поглазеть на место сенсационной кражи, намного больше, чем истинных ценителей искусства.
А какова судьба Жери Пьере? До самой войны (Первой мировой войны) он продолжал поддерживать связь с Аполлинером и описывать ему в письмах свои приключения. Из Марселя он отправился в Александрию, на судне познакомился с пожилой египтянкой, которая в прошлом была нянькой у владельца египетской газеты, и с ее помощью стал главным редактором.
Чего же вам более, господин Пьере? Судьба опять подбросила вам шанс! Но преступность натуры взяла свое. После ограбления нескольких европейских и американских дам Пьере был арестован и депортирован в Англию, где его ждал суд за другие «художества». Непонятно, как он сумел спрыгнуть с парохода, плывшего в Англию, и добраться до Бельгии. Последний, кто его видел, был приятель Аполлинера Флере. В 1917 году он ехал на поезде через Бельгию. Рядом на путях стоял воинский эшелон, отправлявшийся на фронт. Флере выглянул в окно и в окне напротив увидел бельгийского офицера. Это был Жери Пьере.
Не этот ли эпизод подсказал французскому режиссеру Трюффо финал его фильма «Маленький воришка»? Первая мировая война, французские юноши в военной форме грузятся на судно, увозящее их на фронт. Солдаты поднимаются по трапу, мы видим их спины. Но тут один из них оборачивается и улыбается нам с экрана. Герой фильма «маленький воришка» идет на войну. Вернется ли?