Совсем недавно Анджей Леппер стал едва ли не самым известным человеком в Польше. С конца января и весь февраль его имя не сходило со страниц центральных и региональных изданий, им был переполнен теле- и радиоэфир. Польские журналисты окрестили Леппера «мастером деструкции» и часто сравнивали с легендарным Мироном Козмой. Румынский профсоюзный лидер уже за решеткой, а лидер польского профсоюза крестьян- индивидуалов «Самооборона» еще на свободе. Но этим не исчерпывается сравнительная типология различий или сходств Мирона Козмы и Анджея Леппера, четко вписывающая обоих в систему воинствующего политического хулиганства, который в условиях хрупкости государственных институтов и гражданского общества в эпоху посткоммунистического транзита становится опасным для молодых демократий.
Вне всякого сомнения, что социально-экономические протесты трудящихся под предводительством профсоюзов, - это неотъемлемая часть демократии. Но не подлежит сомнению также и то, что общество имеет право на защиту от таких профсоюзных движений и лидеров, которые выходят за рамки права. В переходный период от тоталитарного к обществу с рыночной экономикой и демократией, когда в ходе реформ происходит гигантская ломка в области экономических интересов, а, точнее, идет переналадка и трансформация общенационального интереса, он, этот интерес, может иногда не совпадать с интересами отдельных социальных или профессиональных групп. Тогда и возникает опасный соблазн решения рождаемых конфликтов силовым путем. Именно это произошло в Румынии в январе нынешнего года, когда не среагировав своевременно и адекватно на требования шахтеров из Валя Жиулуй, правительство Раду Василе само спровоцировало ситуацию, при которой шахтерский протест из чисто забастовочного движения начал превращаться в политическое хулиганство, а угрозы в адрес правительства дополняться экстремистскими действиями, по содержанию и форме напоминающими скорее восстание, чем забастовку. Ведь шахтеры в ходе марша на Бухарест не просто устраняли на своем пути создаваемые властями искусственные баррикады, но и умело использовали, имея численное преимущество и вооруженные топорами, железными цепями и дубинками, отдельные элементы из тактики ведения боевых действий, рассекая правительственные силы на отдельные части, атакуя их с фронта и тыла и даже захватывая в плен. В результате таких действий в плену у шахтеров оказался даже один из высоких государственных чинов - префект уезда Рымнику Вылча Николае Куркеняну. Его освободили потом лишь после личного указания Мирона Козмы.
Во время шахтерского протеста в Румынии возникла ситуация, которую политологи, изучающие молодые демократии, называют синдромом «провисания в переходном периоде», который объясняется медленностью реформ, полумерами в их проведении и отсутствием эффективной системы управления.
В сравнении с Румынией, Польша далеко ушла в проведении радикальных рыночных преобразований, но в принципе экстремизм Леппера и возглавляемой им «Самообороны», как и протесты других профсоюзных объединений польских крестьян, возникли на той же самой основе - на том, что сельское хозяйство все эти 10 лет новейшей истории находилось на периферии внимания сначала правоцентристского, а затем левоцентристского правления, а платить за все это пришлось правительству Ежи Бузека.
Тем не менее, Анджей Леппер, как и Мирон Козма, тоже угрожал правительству ходом в Варшаву, после чего будут «головы лететь», члены его «Самообороны» были вооружены деревянными дубинками и косами, хотя до столкновений с полицией и кровопролитий, как в Румынии, не дошло. В свете телекамер и в окружении микрофонов Леппер продолжал эпатировать на всю страну: «Румыны? Пускай у меня научатся. Я уже в 1992-м организовал свой звездный варшавский съезд. Разве это уже забыто?» Конечно же, Леппер плохо знает историю румынских «минериад», берущих свое начало не с января
1999-го, а с июня 1990 года, но главное не в этом. А в том, что он, как и Козма, на всю страну позволял себе угрожать легитимной власти.
У Леппера не дошло, как у Козмы, до полного отрицания существующего режима, пришедшего ко власти в результате демократических выборов, и к заявлению, что он не будет отвечать ни на один из вызовов в прокуратуру или суд, а в ответ на аресты профсоюзных лидеров начнет арестовывать политиков, находящихся у власти, но Леппер вплотную подошел к осознанию своей «Самообороны» как силы, действующей от имени народа и могущей наказывать, самой оставаясь безнаказанной.
Исполнительная власть в Варшаве, как и в Бухаресте, несколько опоздала с адекватной реакцией на действия профсоюзов, а потому ход событий в стране начал приобретать такой поворот, когда оппозиция на полный голос заговорила о кризисе власти и выдвинула требования очередных отставок. В этом, конечно, не было ничего удивительного, поскольку социально-экономические протесты под эгидой профсоюзов в посттоталитарных государствах всегда расчищают путь ко власти политической оппозиции, являясь элементом этой оппозиции и будучи связанными с ней иногда генетически. Удивительное состоит в другом - в том, что органическую связь политической оппозиции с профсоюзами, их взаимную инспирацию, направленную против легитимной власти, устанавливали не государственные институты, а независимые аналитики и пресса. И в этом один из главных просчетов молодых демократий, которыми, несомненно, являются румынская и польская. Президент Румынии Эмил Константинеску и министр-координатор спецслужб польского правительства Януш Палубицкий едва ли не с гордостью говорили о том, что спецслужбы обеих стран никаких наблюдений за профсоюзными движениями не вели. И напрасно. Потому что и шахтеры из Валя Жиулуй, и крестьяне-индивидуалы из «Самообороны» через своих лидеров прежде всего не просто нарушали общественный порядок или проявляли криминально наказуемые угрозы или насилие по отношению к государственным институтам и их представителям, но, как указывали румынская и польская пресса, были инспирированы или напрямую связаны со структурами, представляющими конституционную опасность для государственных интересов Румынии и Польши. В первом случае речь идет о несомненных связях Мирона Козмы и шахтерского движения с ультранационалистической, но леворадикальной по духу оппозиционной партией «Ромыния Маре», во второй - о связях вождя «Самообороны» А.Леппера с международным институтом Шиллера - организацией, ведущей подрывную работу против объединительных тенденций в современной Европе, в частности против молодых демократий в Центральной и Восточной Европе.
Именно потому молодые демократии должны уметь за себя постоять. Даже тогда, когда атака на них начинается с защиты социально-экономических прав и интересов трудящихся. Вывод отнюдь не теоретический и не факультативный. И не только для Польши или Румынии.