«В матче «Динамо» — «Рома» поменяли черно-белый мяч на оранжевый. Киевляне выиграли». Это строки из информационного сообщения «Украинской правды». Такого символизма, который пережила Украина во время Помаранчевой революции, нация не видела никогда. Достаточно было съесть апельсин, чтобы стать участником Майдана, или одеть оранжевый свитер и превратиться в борца за свободу и независимость.
Снежным и тревожным ноябрьским утром 2004-го я ехала к нашему офису на бульваре Леси Украинки. Виктор Ющенко еще где-то вел переговоры с Кучмой и Януковичем. Включенный телефон принес кучу SMSок о маневрировании внутренних войск под Киевом, российское ТВ сообщило, что людей на Майдане становится меньше... И вдруг едва ли не под авто вылетела смешная и лохматая стая беспризорных лопоухих собак. Они бодро и радостно кувыркались в первом снегу. На шее у каждой собаки была повязана оранжевая лента Нашей Революции. Рядом прошуршал колесами черный Lexus с самодельной наклейкой на дверцах и окне «Горячий чай». Я поняла: мы победили!
...Потом. Что было потом? Была надежда и уверенность. Завтра все будет хорошо. Ну послезавтра, в самом крайнем случае. Но все-таки что-то не так произошло сразу. 2005 год. Полвторого ночи. Пинзеник и Терехин у меня в кабинете на 7-м этаже Дома правительства. Реэкспорт нефти. Роман Зварич. Какие-то миллионы долларов. Министра экономики не пускают в секретариат президента. Петр Порошенко дает поручение правительству... «Зачем вы трогаете российских нефтетрейдеров?», «Зачем столько пресс-конференций, Юлия Владимировна?», «Юлия Владимировна, вы создаете образ сильного действенного премьера и слабого бесхребетного президента...» Позвонил Турчинов: «Руководство не хочет скандалов и запрещает заниматься «РосУкрЭнерго»... Пресс-конференция Зинченко...
Как же можно было так глумиться над Майданом. Из-за чего? За какие ценности? Майдан дал нации заряд на сто лет. Его истратили за несколько месяцев. Бездарно и грубо.
Где-то в Полтавской или Хмельницкой области мужичок, который простоял два месяца на холодном Майдане и радовался как ребенок оранжевым шарикам и подтанцовывал «Гринджолам» («Разом нас багато…»), включал новости, смотрел, как вчерашние герои революции и полевые командиры регрессируют до банальных чиновников и тыловых крыс и выключал телевизор со словами «Мать вашу!».
Участник французского движения Сопротивления во время Второй мировой войны Жан Поль Сартр написал когда-то: «Никогда мы не были такими свободными, как во время фашистской оккупации». Мы — участники Помаранчевой революции также были свободными, честными и справедливыми в своей борьбе. Нас объединила революция, объединил Майдан, но почему-то разъединила общая работа, которую мы должны были выполнить, дав клятву людям.
Действительно, очень тяжело было делать эту революцию. Но в тысячу, в миллион раз оказалось сложнее сохранить ее достижения, осуществляя власть. Я вот думаю: возможно, Дом правительства и секретариат президента стоит переместить на Майдан географически? Может, есть там что-то такое, что наполняет положительной энергетикой, что не дает говорить неправду? Майдан — точка совести нации.
Петр Алексеевич на сцене Майдана плакал как малый ребенок от радости и восхищения, когда миллион голосов пел национальный Гимн. Разве он притворялся или натирал глаза луком? Да нет, не думаю. Тогда на Майдане все было искренне. Все было честно. Почему же тогда все пошло не так и не туда, когда мы сняли оранжевые ленты и ушли с Майдана — кто на Грушевского, кто на Банковую? Почему же так быстро высохли слезы радости на наших лицах? Почему теперь мокрыми были не глаза, а руки, вспотевшие от нечистых денег и сомнительных проектов? Почему неповторимая лирика революции превратилась в графоманство новой власти? Почему так быстро наши братья и сестры с Майдана стали «электоратом Тимошенко» и «электоратом «Нашей Украины»? Кто выиграл от этого? Кто победил?
У нас был шанс. Потеряли ли мы его окончательно? Нет, нет, нет и еще раз — нет! Я готова повторить это для каждого из нас — 48 миллионов. Не мы создали Майдан. Майдан создал новую реальность, новую Украину. А потому я готова персонально поднять руки тем, у кого они опустились. Я хочу вернуть надежду тем, кто потерял веру. Каждый из нас должен стать Жрецом Майдана. Сто раз покаяться, сто раз простить, сто раз услышать друг друга.
Годовщины Майдана не будет. На революции людей не свозят автобусами по разнарядке профкома или партийной организации. У революций нет тарифов: 20 гривен в час (30 — с флагом, 40 — с мегафоном). Такие вещи происходят раз в сто лет. Они не режиссируются и не повторяются. Но можно возродить наше единство, можно вернуть надежду, можно откопать в наших душах под хламом взаимных оскорблений и наскоков то, что сплетало тогда наши руки, то, что объединяло огромным оранжевым шарфом, привезенным Русланой из Европы. Европы, которая замерла в восторге от Украины.
Я призываю вас, всех моих соратников и побратимов. Вас, прежде всего, Виктор Андреевич! Давайте не праздновать эту годовщину Майдана. Не ходить на телевидение. Не играть на публику и не пускать театральную слезу на экранах телемониторов.
Давайте в этот день просто встретимся. Без телекамер и журналистов, без пресс-релизов и анонсов. Давайте сядем вместе и просто вспомним, как это было. Давайте еще раз попробуем пережить то, что мы вместе пережили тогда. Давайте вернем шанс людям.
Я уверена, у нас все получится, мы все преодолеем. Когда-нибудь мы будем вспоминать сегодняшнюю драматическую политическую ситуацию в государстве, как непродолжительное недоразумение. Ведь можно одолеть команду Ющенко, можно наехать на «команду Ющенко», но никому не удастся победить Майдан, обмануть историю. Можно снизить рейтинг и потерять имидж, но уничтожить и забыть дух Майдана не позволительно никому!
Сегодня при власти другие люди. С другими ценностями и стремлениями. Но даже их изменил Майдан, даже они не могут сегодня действовать так безоглядно и самоуверенно, как до нашей революции. Они этого еще не понимают. И в этом — наша сила, наша вера, наша правда.
...Вице-премьер Клюев распорядился закрасить революционные лозунги на здании Главпочтамта на Крещатике. Бедные и наивные. Они так и не поняли, что зарисовать историю нельзя, невозможно заляпать краской силу свободы и мужество тех людей, которые ехали два года назад в Киев через милицейские «ежи», барьеры и преграды.
Мне больно смотреть хронику Оранжевой революции. Мне обидно, что мы потеряли два года. Но я знаю, что рано или поздно, а лучше — скорее, все, о чем мы мечтали на Майдане, — воплотится в жизнь. Майдан — это навсегда. Дороги назад нет, как бы ее некоторые ни искали. Майдан дал людям смелость и храбрость быть людьми.
Потому что сегодня каждый из тех, кто стоял на Майдане, готов подписаться под словами замечательного журналиста Валерия Панюшкина из московского «Коммерсанта», написанных тогда, в тревожном ноябре 2004-го: «Я сижу в номере киевской гостиницы и боюсь, что какая-нибудь гнида отдаст приказ стрелять. Но сейчас я допишу, выйду на Майдан и перестану бояться...»