Много. Много сейчас говорят об СБУ. И, в основном, плохо. Службу обвиняют в предвзятости, некомпетентности, в выходе за рамки отведенных ей полномочий. Заметьте, об этом не шепчутся на кухнях, а говорят громко с предвыборных трибун, и это одно из достижений нашей демократии. Но демократия - это не только свобода обвинять, это свобода доказывать и гарантировать право на защиту. В отношении деятельности Службы безопасности действительно есть немало поводов задаться вопросами о правомерности этичности, а иногда и целесообразности предпринимаемых ею действий. Часть этих вопросов, порожденных в своем большинстве накаленной предвыборной ситуацией в стране, мы задали генерал-полковнику, председателю Службы безопасности Украины Леониду ДЕРКАЧУ. После интервью автор этих строк беспрепятственно вышел из здания СБУ, а это уж точно является еще одним доказательством того, что за восемь лет в нашей стране все-таки кое-что изменилось.
Объективка «ЗН»
Деркач Леонид Васильевич родился 19 июля 1939 года в Днепропетровске. В 1970 году окончил физико-технический факультет Днепропетровского университета, а через три года - Высшие курсы Комитета государственной безопасности СССР.
В свое время возглавлял Павлоградский отдел КГБ УССР. Затем стал заместителем начальника Днепропетровского областного управления.
С конца 1992 года - создатель и руководитель Государственной службы по вопросам технической защиты информации. В августе 1994 года Президент Кучма назначил его на должность первого заместителя председателя Службы безопасности Украины.
Летом 1995 года возглавил Государственный таможенный комитет Украины. 22 апреля 1998 года назначен председателем Службы безопасности Украины.
- Леонид Васильевич, в силу вмененных вашей организации обязанностей сотрудники СБУ, в частности, должны отслеживать соблюдение законности проведения предвыборной кампании. В числе аспектов, способных заинтересовать ваше ведомство, находится и незаконное финансирование кандидатов из-за рубежа. Известно, что существуют и другие способы зарубежного влияния на ход предвыборной кампании. Приходилось ли вам сталкиваться с конкретными фактами подобных нарушений?
- В законе о выборах президента есть 33-я, 34-я и 35-я статьи, которые в стыке с законом о Службе безопасности Украины обязуют нас работать в этом поле. 33-я статья говорит о том, что мы должны отслеживать вопросы, связанные с нашей территориальной целостностью, насильственным свержением строя. Мы также обязаны пресекать действия, связанные с нетерпимостью к национальным меньшинствам, вероисповеданиям, и действия, связанные с расовой дискриминацией. 34-я статья - это фонды кандидатов в президенты, законность наполнения которых мы обязаны отслеживать. И 35-я объясняет, как фонды должны работать и какие действия необходимо пресекать. Что касается кандидатов в президенты, то можно просто сказать, что некоторые из них выезжают за границу, встречаются с отдельными партиями и движениями и просят их поддержки. В какой форме - это уже другой вопрос, но этот вопрос рано или поздно будет освещаться.
- Но у вас есть зафиксированные факты оказания этой поддержки?
- На сегодняшний день несколько таких фактов находятся у нас в проверке.
- В России в скором времени - выборы и один из декларируемых тезисов - «криминалитет не должен прийти к власти». Оказание помощи или услуг украинским криминалитетом определенным кандидатам в президенты - это, в случае победы кандидатов, пусть опосредованный, но тоже приход криминала к власти. Есть ли у вас сведения о том, что криминальные структуры поддерживают кого-то из кандидатов?
- В отношении 34-й статьи мы с вами говорили. У нас есть определенные эпизоды, по которым мы работаем.
- А кого конкретно из кандидатов это касается?
- Давайте не будем говорить, а вдруг это не подтвердится?
- Не приходилось ли вам фиксировать интерес на грани или за гранью фола со стороны иностранных разведок к избирательной кампании в Украине? Или же наоборот - вам пришлось столкнуться с апатией и безразличием к процессам, происходящим в нашей стране?
- Нет, Украина миру интересна. Об этом, среди прочего, говорит и активизация в последнее время поездок по стране сотрудников практически всех без исключения посольств. В ходе общения, которое происходит во время поездок, дипломаты определяют отношение к существующим кандидатам. Думаю, что после этого они подробно информируют свое руководство о ситуации на данный момент. Кроме посольств, есть иностранные внебюджетные организации, которые весьма активно изучают предвыборный процесс. И очень хотелось бы, чтобы они при этом не нарушали наши законы.
- Например?
- Мы обратились к ним с просьбой не нарушать украинское налоговое законодательство. Мы указали им суммы, которые должны были уплатить, например, «Дом свободы» (Freedom house) и еще одна организация как налог с тех вознаграждений, которые они наличными выдавали нашим гражданам. Мы довели до их сведения, что в противном случае будем вынуждены эти организации депортировать из страны. Мы сообщили этим организациям, что готовы предоставить доказательства нарушений подобного рода. То есть мы провели профилактическую работу и предупредили, что если они не будут соблюдать наше законодательство, то мы с ними распрощаемся.
- А речь идет об оплаченной информации, касающейся предвыборной кампании?
- И предвыборной кампании, и социально-политической ситуации. Проблема в том, что оплата производится наличными без уплаты налогов, а это - нарушение. В Германии, во Франции, в Соединенных Штатах за соблюдением законности в этой сфере следят очень жестко. Украина ничем от них в этом плане не должна отличаться.
- На этой неделе в администрацию Президента из Службы безопасности было передано подробное исследование рейтингов кандидатов по областям. Там не только говорится о том, что в подавляющем большинстве областей Кучма, Витренко и Симоненко идут «ноздря в ноздрю», но и о том, что во втором туре Президенту конкуренцию может составить только Мороз. Это исследование было снабжено аналитическими комментариями и рекомендациями. Я хочу спросить: отправили ли это исследование в четырнадцать других штабов?
- Я не понимаю, о чем идет речь. За моей подписью такое исследование никуда не уходило и если бы оно было, то я думаю, что мы бы его передали и Морозу, и Марчуку, и всем остальным.
- Иными словами, вы хотите сказать, что СБУ одинаково объективно относится ко всем кандидатам в президенты?
- На сегодня - да.
- Но ведь в «Урядовому кур'єрі» вы однозначно сказали о вашей ориентации на Президента.
- Это была моя личная позиция, при этом я подчеркнул, что требую от всех моих подчиненных соблюдения законодательства и за его нарушение буду строго наказывать. А как гражданин я сказал, что не буду лукавить, поскольку мне не поверят: да, я сказал, что буду голосовать за Кучму. И сейчас считаю, что среди кандидатов в президенты он - самая реальная фигура на выход во второй тур и он способен принести нашему государству больше пользы, чем любой другой из кандидатов. Это мое личное мнение, и я могу его отстаивать.
- А в случае поступившего предложения вы займете место премьера?
- Зачем? У меня есть моя любимая работа.
- А кто ближе к Президенту не с политической, а доверительно-дружеской точки зрения - вы или Пустовойтенко?
- Вы знаете, я бы не стал говорить, что кто-то ближе, а кто-то дальше. В одних вопросах, имеется в виду - рабочих, может быть принято во внимание мнение Службы, в других - сильнее оказываются доводы Пустовойтенко. Это работа, а не какая-то система обниманий. У меня с Леонидом Даниловичем хорошие отношения уже давно, у Валерия Павловича тоже, и я никогда их не сравниваю. Если, например, сегодня Президент общается с Пустовойтенко во внеслужебной обстановке, значит ему так надо, и с моей стороны никакой ревности нет.
- А к Горбулину вы не ревнуете?
- Боже упаси!
- Неужели Горбулин уже настолько «отлучен от церкви»?
- Не думаю, что он отлучен, но я учился с ним в школе и знаю его больше, чем кто-либо другой... У меня же в отношениях с товарищами никогда не бывает ревности - кто ближе и кто дальше. А Президент - есть Президент. Тут вообще все «дружеские» амбиции должны уйти в сторону. Очень важно не перейти грань, определяющую поведение с высшим лицом государства, и я ее никогда не перехожу.
- Но, очевидно, бывают какие-то моменты, когда возникает потребность просто по-дружески пообщаться.
- Некогда. На это ни у кого из нас не хватает времени. Я прихожу на работу в семь утра и уходу в двенадцать ночи. Мне говорят, что нужно все бросить и в восемь часов вечера уйти домой. Я так не могу. Кроме исполнения функций председателя, я не оставляю оперативную работу. Я встречаюсь с людьми, я общаюсь, стремлюсь ощущать пульс происходящего изнутри. Данные на бумаге не дают полного представления о происходящем, эти данные необходимо сверять с реальной жизнью, и я это делаю. И не потому что не доверяю своим сотрудникам, просто живое общение - это совсем другое.
- В свое время ваш предшественник Владимир Радченко в интервью «Зеркалу недели» говорил о том, что не допустит превращения Службы безопасности в политический сыск. Пожалуй, это стало одной из основных причин перехода на другой пост. Многие считают, что при вас в условиях предвыборной кампании политическому сыску СБУ уделяет больше внимания...
- Я отвечу на этот вопрос очень просто. Во-первых, ничего не изменилось. Единственное, что произошло за это время, так это улучшение условий работы управления «Т». Речь идет о новых кабинетах и компьютерах. Что касается политического сыска, то мы очень внимательно отслеживаем как все процессы, которые приходят из-за рубежа, так и внутреннюю ситуацию. И я думаю, что мы действуем очень правильно, ведь Украина (я стучу по дереву) является единственным государством, на территории которого не была пролита кровь. Я считаю это заслугой, и вот почему: я потребовал от своих подчиненных находить и предоставлять упреждающую информацию. И такой упреждающей информации мы получили в прошлом году на 50% больше, чем в позапрошлом. Это дало нам возможность не сообщать человеку о возбуждении в отношении него уголовного дела, а предупреждать его, указывая на его заявления или действия, которые способны квалифицироваться как нарушение закона. Во многих случаях это действует весьма эффективно и дает возможность, принимая решения через день, через неделю или через полгода, управлять процессами, препятствуя нарушениям национальной безопасности страны.
Что же касается кандидатов в президенты, то многие из них видят, что работа Службы слаженна и уверенна. У них существует боязнь, что мы по 34-й и 35-й статьям Закона о выборах президента найдем кое-что, поэтому они пытаются представить СБУ как заангажированный и закононепослушный орган. Но это не так, просто не так. И потом - о каком политическом сыске можно говорить, если у нас нет политзаключенных?
- Но речь ведь не о политзаключенных. Речь об использовании Службы безопасности как инструмента, такого же инструмента, каким является, например, в определенных ситуациях налоговая. И эти инструменты работают на обеспечение оптимальных условий для победы одного кандидата.
- Своеобразные отчеты о политической обстановке каждую неделю мы посылаем и Леониду Даниловичу, и в Верховную Раду. Рассылать этот документ всем кандидатам в президенты нецелесообразно хотя бы потому, что в подготовленных нами материалах есть закрытая информация, а не все кандидаты имеют соответствующую форму допуска. Но если что-нибудь каждого кандидата в президенты будет особо интересовать и он придет к нам за этой информацией, то мы его с ней ознакомим. Другое дело, какая форма для этого будет избрана - устная или письменная.
Мы открыты, а негативное отношение, порой высказываемое в наш адрес, объясняется боязнью. Но поверьте, причин для этого нет. Вот, например, Симоненко заявил, что Служба безопасности выкупила квартиру над его квартирой с тем, чтобы его слушать. Во-первых, это вранье, а во-вторых, зачем нам слушать его дома, если он выходит и все, что хочет, говорит на трибуне или в средствах массовой информации.
- Но ведь не только Петр Симоненко, но и Александр Мороз говорил о том, что за ним ведется наружное наблюдение и прослушиваются его телефоны.
- Это глупости, я вам честно говорю, ведь их всех охраняет служба охраны.
- Частная или государственная?
- Служба Таберко - бывшая «девятка». И «девятка» ни разу нам не дала сигнала о том, что они зафиксировали за кандидатом какую-то слежку, будь она организована бандитами или Службой безопасности. А придумать можно все что угодно.
- А возле каждого кандидата в президенты есть ваши люди?
- Служба охраны - это не наши люди.
- Нет-нет, я имею в виду не охрану.
- А зачем? Нас об этом официально никто не просил. Если кто-то обратится с целью обеспечения личной безопасности или режима безопасности в избирательном штабе, то мы, конечно, предоставим квалифицированных специалистов. Сами мы не напрашиваемся, ведь в условиях предвыборной нервозности это могут неправильно истолковать.
- А вы встречались с кем-то из кандидатов по вопросам предвыборной кампании?
- Нет, ко мне никто не обращался с такой просьбой.
- Они, наверное, настолько уверены, что вы, как жена Цезаря, - вне подозрений, что считают бессмысленным подобные беседы.
- Во всяком случае ко мне никто не обращался.
- А с Леонидом Даниловичем вы встречаетесь как председатель СБУ с Президентом?
- Конечно.
- Насколько я знаю, вы не присутствуете на заседаниях предвыборного штаба Президента.
- А чего я должен туда ходить, я что - член штаба?
- Ну, у Президента столько штабов и столько их членов...
- Я не вхожу ни в какие штабы, чтобы не было разговоров, что у Службы безопасности есть приоритеты среди кандидатов.
- Считаете ли вы целесообразным рассекречивание персональных досье времен КГБ УССР на людей, сотрудничавших с этой организацией?
- Ни в коем случае. Есть профессиональные тайны, есть профессиональная порядочность, присущая моим коллегам во всем мире. Если работник спецслужбы намеренно рассекретил кого-то, то он должен быть безжалостно вычеркнут из списков этой организации. Знаете почему? Представьте, человек пришел со своим волеизъявлением и дал добро на оказание помощи органам.
- Но приходят не только по своей воле...
- Ну, да. Но в основном это происходит так. Людьми зачастую движут политические мотивы. Если этот шаг рассекретить, то одни люди его оценят позитивно и скажут, что данный гражданин честно пытался сберечь существующий строй, а другие его назовут стукачом. Но у этого человека есть дети и у них тоже есть дети. И в случае открытия персонального дела для публичного обозрения кто-то когда-то скажет внуку агента: «Ты такой же, как и твой дед». Разве это правильно?
- Думаю, нет.
- Поэтому агенты для любой службы - это святое.
- Но за последнее время это самое «святое» было как минимум дважды осквернено. Две недели назад в газете «Факты» вышла статья, в которой достаточно подробно был описан некий сексот по кличке Тимошук и задания, которые ставились КГБ перед ним и методики их выполнения. Газета при этом сообщила, что речь идет об одном из народных депутатов и видных борцов с организованной преступностью и коррупцией. Многие, прочтя публикацию, сошлись на том, что речь идет об одном конкретном человеке, досье которого частично было выплеснуто на страницы издания. Чем вы можете это объяснить?
- Я читал эту статью. Но Служба никакого отношения к этой публикации не имеет.
- Но ведь утечка информации из Службы - налицо.
- Мы сегодня разбираемся с тем, как эта информация могла попасть в печать.
- То есть вы проводите служебное расследование?
- Нет, просто расследование. Дело в том, что никто из действующих сотрудников утечку такой информации сделать не мог. Во-первых, потому что не знают всех сотрудничавших в то время с органами. Очевидно, это сделал кто-то из тех сотрудников, кто давно ушел, но знал этого человека и с ним работал. Поэтому мы сейчас разбираемся, кто это и что. Зная определенную категорию людей, я боюсь, что это было сделано специально для того, чтобы бросить тень на Службу. А, во-вторых, разве только один человек, имеющий юридическое образование, сейчас в парламенте среди 450 депутатов борется с мафией?
- Ну, во-первых, не все борющиеся с мафией депутаты в последнее время проявляют активность в отношении окружения одного из кандидатов, а мы ведь с вами знаем, какого из кандидатов поддерживает газета «Факты». А, во-вторых, видите ли, Леонид Васильевич, ксерокопии документов, на которые ссылается автор публикации, мне приходилось видеть на столе у одного политика, в отношении которого узнаваемый депутат в последнее время развил особо активную разоблачительную деятельность.
- Не знаю, ей-Богу. Никакой информации. Совершенно ответственно вам это заявляю. Может быть, этот политик или его друзья нашли кого-то из бывших работников, но мы официально ничего не давали и неофициально - тоже.
- Можете ли вы как офицер, у которого несомненно есть представления о чести, гарантировать, что в ходе предвыборной кампании не будут больше повторяться подобные истории? Ведь теоретически на сегодняшний день архив, вернее остатки архива КГБ УССР, является отменной базой для шантажа. И если не соблюдать условий неприкосновенности к нему, то избирательно можно дискредитировать огромное количество людей...
- Значит, вы, наверное, меня не до конца поняли. Что касается негласных сотрудников, работавших до 91-го года, то вся информация по ним уничтожена. Ее просто нет.
- Но у меня есть информация, что не вся.
- А я вам говорю - вся.
- То есть вы хотите сказать, что архивов не существует в природе?
- Да, архивы в отношении секретных сотрудников уничтожены. Это делалось для того, чтобы уберечь людей в первую очередь от моральных преследований, и я считаю, что это было сделано правильно.
- Откуда же тогда эта информация?
- Возможно, от кого-то из тех, кто ушел на пенсию, но продолжал общаться и имел доступ к материалам.
- А чем вы объясните то, что сотрудников СБУ, работавших при Марчуке, при Маликове, при Радченко и определенное время при вас, вдруг прорвало как раз в период предвыборной кампании?
- Не знаю, может быть, зацепили они как-то этих сотрудников, может, где-то наступили на «больную мозоль». Мы сейчас разбираемся. От нас эта информация не уходила. Еще раз повторю: для нас - это святое. Как бы к кому мы ни относились.
- Леонид Васильевич, каким образом на УТ-1 в программу «Досье» попали съемки, произведенные группой «Альфа» в декабре 1996 года во время вторжения этого подразделения СБУ в квартиру ныне действующего депутата?
- Ну, давайте так. Я с этим человеком беседовал и мы с ним обсудили все вопросы. Нами начато служебное расследование и пока оно не закончится, о чем-то говорить не имеет смысла. И вообще, об этом говорить можно только с согласия этого человека.
- С согласия этого человека можно называть его фамилию. Мы же ее не называем. Однако показывать на всю страну обнаженного народного депутата, которого вытащили из постели, в которой находилась его собственная, к тому же беременная жена, и при этом снабжать кадры комментарием о том, что «и депутаты пользуются услугами проституток», кто-то принял решение без предварительного согласования с пострадавшим?!
- Сегодня я не могу сказать конкретно, когда ушли эти материалы, как они ушли, в каком объеме, как попали на телевидение, кто писал сценарий, кто подсунул этот сценарий. У нас есть неделя времени, мы договорились об этом с народным депутатом, пообещав ему предоставить все материалы расследования.
- Кто писал сценарий и зачем, меня не очень интересует - это проблема тех, кто имеет отношение к каналу. Мне интересны два факта, которые уже на сегодняшний день могут трактоваться как нарушение закона. В соответствии с законом об оперативной и розыскной деятельности, который распространяется и на Службу безопасности, все оперативные материалы, полученные в ходе следствия, не получившие подтверждения или не имеющие отношения к делу, должны немедленно уничтожаться. Условно говоря, если вы прослушиваете мой телефон, то отрывок магнитофонной ленты, где я с мамой обсуждаю вопрос, какие цветы посадить на балконе, - должен быть уничтожен. Насколько я понимаю, кадры с мирно спящим в шесть часов утра народным депутатом и его женой не имели никакого отношения к поводу, по которому проявляла интерес к нему Служба. Почему эти кадры не были уничтожены? А второй момент нарушения - попадание оперативных съемок на телевидение, что противоречит вышеупомянутому закону.
- Для того, чтобы сказать вам, как это произошло, я должен опросить людей, они должны написать объяснительные, мы должны проследить эту цепочку. Сказать же, почему эти кадры не были уничтожены в 96-м году, я не могу, поскольку работаю с апреля 98-го года.
- Но и в период вашего руководства они не были уничтожены.
- Вот я сейчас и разбираюсь, почему это не было сделано. То, что произошло, - неправильно и это нельзя просто определить как расхлябанность, за это нужно головы отрывать.
- Оторвете?
- Оторвем.
- Кому?
- Тому, кто виноват. Мы проследим путь этих материалов, проследим, кто обязан был сделать вырезку из документа, а если не сделал, то почему хотя бы не заретушировал лица на пленке. Но последний момент скорее касается этики телевизионщиков. Служебное расследование проводит мой заместитель Горбатюк.
- А он беседовал с автором программы Юрием Нестеренко? Говорят, он уехал из Киева.
- Нестеренко оставил письменное объяснение того, что и как происходило. Поэтапно. Так что его роль в подготовке этого сюжета нам ясна. Он объяснил, что сценарий он знал и читал, но видеоряд заранее не просматривал.
- Насколько соответствует действительности информация о том, что линия поведения автора программы была определена на экстренном заседании, которое после разъяренных обещаний народного депутата свершить возмездие, провели Волков, Кулик и младший Деркач?
- Мне ничего не известно о таких директивах. Думаю, что позиция, занятая Юрием Нестеренко, искренняя. Вы, наверное, помните статьи, которые он несколько лет назад писал против меня. А потом пришел ко мне и сказал: «Я ошибся». Я ведь ему ничего по поводу его статей не говорил, это он мучился своей ошибкой и признал ее, так что, я думаю, он не тот человек, который способен на лукавство. Вообще, я хотел бы посмотреть сценарий, если там эти кадры были просто показаны, то это досадная ошибка, а если там было сказано что-то о народных депутатах, то это уже целенаправленно. По правде говоря, эта ситуация меня выбила из колеи, потому что я не ожидал, что мы можем влететь в такую «халепу».
- Леонид Васильевич, поговаривают, что очень сильно обострились ваши отношения с секретарем СНБОУ Владимиром Горбулиным в момент, когда разразился скандал вокруг высылки из страны Вадима Рабиновича. Каковы сейчас ваши отношения с Владимиром Павловичем? Почему Вадим Рабинович в конце августа не приехал в Киев на собеседование с СБУ, как анонсировал, и означает ли его непоявление в Украине, что линия Горбулина в данной ситуации взяла верх над вашей?
- У нас с Горбулиным нормальные служебные отношения, они - принципиальные. У меня есть своя позиция по одним вопросам, у него - другая. И Владимир Павлович знает, что Служба безопасности выполняет свои функции в соответствии с законом. Это не значит, что он требует от нас нарушения закона, но мнение, которое есть у Горбулина, и если для оперативных целей оно нас устраивает, то мы можем его, а точнее - предложение Владимира Павловича, использовать. А если же в данной оперативной ситуации они нам не подходят, то мы просто их не будем принимать во внимание.
- Даже несмотря на то, что он ваш непосредственный начальник?
- Нет, мой начальник - Президент. Это определено Конституцией. Он не может нам давать указаний, кроме тех случаев, когда Президент на определенных документах ставит резолюцию, в которой назначает Горбулина ответственным, и в этом случае мы действуем соответственно.
- Но у вас были трения с Владимиром Павловичем по поводу Вадима Рабиновича.
- Нет. У нас были просто разные мнения. Это не трения, это нормально.
- А в чем заключалась разность во мнениях?
- Я считаю, что для того, чтобы оперативно обеспечить процесс и выяснить разные ситуации, связанные на тот момент времени с Рабиновичем, мы должны с ним встретиться и задать ему вопросы, которые у нас сегодня есть. Зная определенную информацию, мы должны сверить ее: так это или не так. Например, у нас есть информация спецслужб, которые эту ситуацию немного подогрели.
- Вы имеете в виду американские спецслужбы?
- И американские спецслужбы, кроме того я имею в виду то, что Рабинович находился в Израиле, а у нас со спецслужбами этой страны хорошие, продуктивные отношения.
- А какова же была позиция Горбулина?
- Он говорит, что, мол, вам должно быть уже все в отношении Рабиновича ясно. И в принципе, это, дескать, ваше дело - принимать или не принимать его. Но мы решили все же с Рабиновичем беседу провести.
- И когда она состоится?
- Он был в Голландии - лечил сердечную недостаточность, потом в Париже на лечении. Иными словами, он себя в определенном смысле оберегает, поскольку сам процесс общения с органами здоровья не добавляет.
- Почему его не допросили, например, в Израиле?
- Что, нам поехать в Израиль, чтобы его допрашивать? Зачем? Пусть он лучше приедет сюда.
- Вы соскучились?
- Я?! Да нет, у нас просто нет средств и времени. Чтобы пообщаться с Вадимом Рабиновичем, необходимо минимум час-полтора, а для того чтобы поехать туда, нужно потратить два дня.
- Я, конечно, не верю, но злые языки утверждают, что у вас или у кого-то из ваших родственников есть совместный бизнес с Вадимом Рабиновичем. Что вы можете сказать по этому поводу?
- У меня вообще никакого бизнеса нет.
- А у Андрея Леонидовича Деркача?
- Я официально, честно вам скажу, не знаю: есть у него бизнес или нет. То, что они где-то там стыковались по каким-то телевизионным программам - это может быть. Но чтобы у них были какие-то акции в одной компании, я об этом не знаю. Я этим вопросом не интересовался. Я знаю, что сын не нарушает законов, и этого мне достаточно.
- Ну что ж, не будем развивать эту тему, поскольку не только сыновья не отвечают за своих отцов, но и отцы - за взрослых сыновей. Но давайте перейдем к более крупным именам, нежели Вадим Рабинович. В последнее время в российских и западных СМИ постоянно на слуху имя Семена Могилевича. Некоторые утверждают, что во время его приезда в Киев в феврале этого года у вас была встреча. Правда ли это?
- Я никогда ни с кем не проводил встреч, о которых бы многие говорили. Если же оперативно возникает необходимость провести ту или иную встречу, то это для меня не составит проблем.
- То есть, вы не встречались?
- Нет. В 1994-1995 годах мне приходилось встречаться с людьми различных категорий. Я выходил на них, я предупреждал, я говорил, что если будет так, так и так, то будет то-то, то-то и то-то.
- А вы не знакомы с Могилевичем?
- Нет. Я знаю, что о нем много говорят. У меня есть информация о том, что происходит вокруг него. Нас пытаются как-то подключить к расследованию его деятельности. Но нет ни одного эпизода на территории Украины, где бы этот человек или его соратники нарушали закон. А что касается обвинений в их адрес в отношении того, что они - нарушители закона, то я думаю, что и Могилевич, и Форд в одной упряжке - они боятся за свои первые два миллиона. Ведь это Форд говорил, что боится только за первые два миллиона, поскольку если там найдут криминал, то тогда у него могут быть неприятности. Сейчас у Могилевича только в одной из его бизнес-программ крутится 975 млн. долларов. Этот проект сейчас штудируют американцы. Имея такие деньги, нарушать закон никто не станет, поскольку это слишком большой риск их потерять.
- Но у нас ведь есть пример Павла Ивановича Лазаренко, который и «надстройку» над своими первыми двумя миллионами зарабатывал не совсем честным трудом.
- Ну, Лазаренко и Могилевича нельзя сравнивать. Могилевич, как минимум, в десять раз крупнее. Его программа, о которой идет речь, заключается в прибыли от создания и реализации сверхплотных магнитов маленького объема. С этой разработкой генератор обычных размеров весьма ощутимо уменьшается, это важно для автомобилестроения, где принципиальна масса машины, это новое слово в вертолето- и самолетостроении. Одним словом, это скачок, поэтому это очень прибыльно. Следовательно, они кого-то опередили и кому-то больно. Словом, там свои отношения.
- Не считаете ли вы, что показания Лазаренко в США могли стать поводом или какой-то составляющей в тех обвинениях в коррупции, которые сейчас Западом выдвигаются против российского руководства? Я не говорю о сдаче конкретных фактов, но высказывались версии, что Павел Иванович мог поделиться с американскими правоохранительными органами схемами, по которым уходили деньги.
- Я думаю, что могли. Могли. Дело в том, что без нефтяного и газового бизнеса Лазаренко не мог зарабатывать большие деньги, а он в этом бизнесе был.
- Значит, он мог знать схемы?
- Да. Правда, я не думаю, что его допускали куда-то глубоко. Но, может быть, что-то он и знал.
- Его деньги сейчас работают в Украине?
- Вы знаете, вообще-то США всегда при таких ситуациях создают условия, чтобы деньги переходили к ним.
- Что-то у меня складывается впечатление, что вы не очень любите Америку.
- Ничего подобного, у нас отличные отношения с ЦРУ и ведется совместная работа. У нас есть своя позиция, и мы говорим о том, что и как в определенных ситуациях стоит делать. Они ведут себя осторожнее. Мы считаем, что любая оперативная работа должна заканчиваться конкретным результатом, а не только сбором информации о существующей картине. Мы сегодня очень много работаем на упреждение. Мы стараемся выявлять обстоятельства, которые в определенный момент могут привести их участников к нарушению законов. Мы приходим и говорим: нам известны ваши планы, и в случае, если это произойдет, вы будете иметь десять лет, а вы - все пятнадцать. Вы же не хотите, чтобы ваши дети носили вам передачи в тюрьму?
- Это очень гуманно.
- Это не только гуманно, но и эффективно. Показатель упреждения всегда очень дорого стоит.
- А Службу боятся сейчас или все-таки ощущают, что можно купить?
- Я думаю, что Службу уважают. Перед каждым сотрудником, даже молодым, мы ставим задачу быть докой в том вопросе, над которым он работает. Если он обслуживает предприятие, которое, например, строит самолеты, то он должен знать процесс и на равных разговаривать об этом со специалистами. Если этого нет, то его никто не воспринимает. Если он обслуживает шахту, то он должен знать, что такое вентиляционный штрек, что такое откаточный, что такое комбайн...
- ... Или если он курирует газотрейдерские компании или входит в число распространенных в СБУ специалистов по экспорту химической промышленности...
- Конечно, такой сотрудник должен знать все вопросы, связанные с экспортно-импортными операциями. Он должен знать, что такое закон и что такое не закон.
- А если что-то незаконно, то можно подкупить сотрудника СБУ? Заинтересовать его закрыть на это глаза.
- У нас было несколько случаев. С апреля 98-го года мы выдворили пару человек, но это - не система.
- Не система выдворение или подкуп?
- В СБУ нет стремления к продажности.
- У нас сейчас в стране есть кто-нибудь, кого можно было бы назвать вторым Лазаренко?
- Нет, Павел Иванович очень «высоко», такого, как он, нет.
- А того, кто хотел бы к нему приблизиться, кто бы стремился к этому?
- Когда реализуем дела, тогда расскажу.
- Какие дела?
- По отдельным гражданам. Есть у нас кое-что, мы сейчас этим занимаемся.
- То есть, можно ожидать громких разоблачений.
- Критерий для нас - не громкость, критерий для нас - эффективность. И мы работаем соответственно.
- Но в свое время попытка Службы доказать неправомерность некоторых действий главы Нацбанка закончилась безрезультатно.
- А мы Виктора Андреевича не копали и не закапывали, у меня с ним прекрасные отношения. Мы с ним в этом кабинете нередко сидим и доказываем друг другу состоятельность тех или иных действий в работе банковской системы. Мы просто хотим, чтобы система была прозрачной, чтобы общество могло знать прохождение многих вопросов. Я вам приведу простой пример. Где-то в 97-м году в страну завезли 5 млрд. 130 млн. наличных долларов, а ушло из страны 130 млн. Остальные остались здесь. Вот мы с ним совместно и рассуждаем на тему: где они находятся. Рассчитывается ли «тень» наличкой и т. д. и т.п. Многие из наших материалов, которые касаются сферы его интересов, мы передаем Виктору Андреевичу. С некоторыми моментами он не соглашается, но несогласие - это же не война. И если он нас убеждает, что мы в чем-то не правы, мы поднимаем руки - вопросов нет.
- Сколько процентов экономики у нас сейчас в тени?
- Я думаю, пятьдесят.
- Не больше?
- С учетом того, что начался рост производства, сейчас где-то столько. «Тень» начала медленное отступление. Я думаю, что это еще связано с тем, что в отдельных моментах либерализовали налоговую систему. И если она станет более либеральной, теневой сектор будет уменьшаться прямо пропорционально.
- Вы заговорили о налогах, чем сами мне напомнили еще об одной теме. А точнее - сплетне. Известно, что у всех крупных бизнес-структур есть свои покровители в верхах (так называемая «крыша»), которые ограждают в нашей мутной воде эту структуру от ряда неприятностей. Недавно в Верховном суде закончилось рассмотрение дела о льготном налогообложении не самой фирмы «Бизон», а родственных ей компаний. Эти фирмы выиграли дело. Некоторые злые языки предполагают, что покровителем «Бизона» являетесь вы, а другие, не менее злые, высказывают предположение, что своим крылом «Бизон» обороняет министр внутренних дел Юрий Федорович Кравченко. Что вы можете сказать по этому поводу?
- Вы знаете, я все время с ними боролся, возглавляя таможенную службу Украины. И та информация о «Бизоне», о 400 или 600 млн., являлась результатом статистики, выведенной таможенной службой под моим руководством. Согласитесь, было бы глупо, опекая фирму, говорить, что они негодяи, потому что забирают у бюджета деньги. Что касается законодательной базы, то мы писали на имя Президента просьбу о том, чтобы он издал указ или постановление, которое, собственно, и вышло, об ограничении их действий. Я к этой фирме отношусь очень негативно, и вот почему: она не только сама брала товары, но и делегировала кое-где свои полномочия. Так что насчет покровительства в условиях, когда и таможня, и Служба безопасности выступают против методов работы конкретной фирмы, речь идти не может. Эту информацию кто-то планомерно подбрасывает. Деркач к этому отношения не имеет, поскольку его действия прямо противоположны.
- Кто же тогда стоит за фирмой, которую не может победить таможня и СБУ?
- За ней стоит закон. И если бы Верховная Рада сейчас его аннулировала или Кабинет министров постановлением ограничил...
- Но ведь закон обратной силы не имеет?
- Да, не имеет, но мы повторяем те же ошибки. Закон о фермерстве позволяет участок в два гектара завалить в пять этажей бананами. И на весь этот объем работают налоговые льготы. Ведь в законе, если поставить запятую не там, где надо, или написать «и т.д.», можно такого наворотить! Сейчас наши специалисты просматривают многие проекты экономических документов и консультируют по поводу последствий той или иной формулировки. У нас вообще очень сильный экономический блок. Перед 17 августа, за месяц, мы дали Кабинету министров аналитическую записку с двадцатью двумя рекомендациями. Больше половины правительство взяло на вооружение. У нас работают доктора наук, есть аналитики, лауреаты Государственных и Ленинской премии.
- А энергетические колдуны или экстрасенсы у вас состоят на службе?
- Да, у нас есть такая служба, но я бы не назвал их колдунами. Это просто люди, которые очень много знают. Они на научном уровне, с учетом движения планет как в Солнечной системе, так и в других, прогнозируют события. Это все на серьезной научной основе, и я не назвал бы их экстрасенсами. Это высокообразованные люди.
- И как их прогнозы, сбываются?
- Очень часто.
- Сколько они зарабатывают?
- Столько, сколько и все офицеры.
- Эти люди имеют право заниматься частной практикой?
- Нет, но они имеют возможность заниматься творчеством.
- И что они говорят по поводу результатов президентских выборов?
- На эту тему я с ними еще не общался.