Почти целую неделю российская элита жила «Сибирским цирюльником», новым фильмом знаменитого кинорежиссера Никиты Михалкова. Слоган «Он русский. Это многое объясняет…» красовался на Тверской, газеты оживленно обсуждали еще не вышедший фильм и в подробностях рассказывали, как Кремлевский дворец съездов превращается в самый большой кинотеатр планеты, готовясь к всемирной премьере фильма.
Сразу же скажу, что не собираюсь писать рецензию на картину, хотя бы потому, что рецензировать позднего Михалкова очень сложно. Михалков периода «Рабы любви» и «Неоконченной пьесы…» был удивительно прозрачен и точен, в Михалкове времен «Утомленных солнцем» и теперь вот «Сибирского цирюльника» борются как бы два человека - талантливый художник и ограниченный идеолог, озабоченный необходимостью «пасти народы» и продвигать собственные спасительные идеи в непросвещенные массы. Риторика Михалкова-идеолога настолько мешает Михалкову-художнику, путается под ногами у его актеров, замыливает глаз его великолепному оператору, что иногда просто обидно становится - могли увидеть, а не увидели…
Но, повторяю, речь не о фильме: сейчас он уже идет в нескольких кинотеатрах Москвы, а о нем почти никто не вспоминает и о этой «народной ленте» нет взбудораженных разговоров в метро… Речь об умении Михалкова превратить в политическое событие саму премьеру фильма - так что сколько бы режиссер не отрицал связь этой кремлевской премьеры со своей возможной предвыборной президентской кампанией, эта кампания уже началась - появлением Михалкова в роли царя Александра III на большом кремлевском экране… И вряд ли можно удивляться, что Михалков получил в свое распоряжение Кремль без особых усилий и смог превратить Дворец съездов в гигантский кинотеатр. В конце концов, никакого другого кандидата на пост президента страны у команды Ельцина на сегодняшний день попросту нет - и поэтому стоило еще раз напомнить о Михалкове очередной громкой акцией.
Акцией, которая к тому же должна была убедить, что благодаря приходу Михалкова к руководству Союзом кинематографистов, отечественное кино начинает оживать и появляются по-настоящему профессиональные картины - уж в михалковском-то профессионализме никто не сомневается! Ну, а то, что создает эти картины сам председатель - так сказал же кто-то после избрания Михалкова, что если бы Микеланджело назначили председателем Союза художников Рима, он первым делом выгнал бы из Ватикана Леонардо да Винчи…
На премьеру к Михалкову пришла чуть ли не вся элита России. Евгений Примаков, Геннадий Зюганов, Виктор Черномырдин, министры, актеры, режиссеры, бизнесмены… Входившие в зал вне зависимости от чинов и рангов простаивали очередь - металлоискатель! В фойе продавали посвященные фильму сувениры, к которым приценивались люди со знакомыми физиономиями…
Все это собрание удивительно походило на какой-нибудь съезд народных депутатов СССР горбачевских времен, тоже собиравший всех и вся - от Анатолия Лукьянова и Сажи Умалатовой до Олега Ефремова и Регимантаса Адомайтиса. Но тогда ходили на Горбачева, сейчас пришли на Михалкова. Тогда приучение публики к царскому образу проходило при свете и софитах - «регламент!», «ну вы даете, это же еще надо как-то уложить»… Теперь все происходило в темноте и о соитии Михалкова со сливками общества напоминал только его голос: режиссер сам переводил свой фильм с неродного английского языка.
После премьеры режиссер устроил в сумерках кремлевского дворика фейерверк - масленица же! - ставший повторением одной из сцен «Сибирского цирюльника».
Михалков - больше, чем претендент на пост президента. Он пытается дать России не только себя, он хочет заодно сформировать ее новую государственную идеологию. «Сибирский цирюльник» - не просто какая-та агитка с прицелом на будущее, это в первую очередь произведение искусства, которое должно убедить массы, что никакую Россию они не потеряли. Станислав Говорухин ошибается, главное - Россия будущего станет именно такой, честной, сытой, аляповатой, страной-лубком среди бескрайних степных просторов…
Почему он, интересно, выбрал Александра III? Ведь начинал же снимать в период относительного уважения к реформам. А пришелся император как раз к нынешнему двору. Ведь именно Александр III остановил все начинания своего предшественника, именно к его деятельности - или вернее, бездеятельности - можно отнести столь модное в перестроечные времена слово «застой». Граф Сергей Витте исписал тома, пытаясь объяснить, как трудно было ему, премьер-министру, с нежелающим резких движений спокойным государем… Император процарствовал спокойно, дай Бог каждому - без войн, без потрясений, без излишнего шума. Зато в следующее царствование, закончившееся 1917 годом, об этой атмосфере покоя и благополучия не вспоминали - не в результате ли паузы в развитии огромной страны?
Сейчас Россия тоже взяла паузу. Гарант стабильности и отсутствия резких и вообще всяческих движений Евгений Максимович проникался размахом михалковского таланта, сидя неподалеку от Геннадия Андреевича. Наслаждаясь искусством и консенсусом, российские политики застыли в ожидании - уж не следующего ли царствования? Но если не фильм, то отечественная история должна была бы напомнить им, что после пассивного Александра III может прийти беспомощный Николай ІІ…