Нужна ли кому-нибудь полноценная реформа Основного Закона? Сложный вопрос. Утверждать можно только одно: похоже, менее всего она нужна Президенту. Гарант меняет свою точку зрения на будущее устройство политической системы государства так часто, что задаешься крамольным вопросом: «А есть ли она у него?» Кажется, навязав политикуму конституционную дискуссию, Леонид Кучма старается:
— отвлечь основных игроков от реальной подготовки к будущим президентским выборам;
— окончательно рассорить оппозицию;
— обеспечить дополнительный повод для регулярной критики высшего законодательного органа;
— запугать оппонентов возможностью проведения квазиреформы и таким образом сделать их более сговорчивыми;
— дискредитировать идею политической реформы, чтобы не допустить ее действительного осуществления в направлении, не выгодном для Леонида Даниловича;
— выиграть время, необходимое для поиска механизма сохранения власти;
— подготовить почву для возможного использования некоего силового варианта.
Согласитесь, ни одна из описанных нами целей не имеет ничего общего ни с «созданием эффективной модели государственного управления», ни с «формированием ответственной власти»…
Как известно, после появления нового варианта Банковой (к которому Президент формально не имеет никакого отношения) Кучма свой законопроект из Конституционного суда отозвал. Мотив? Цитируем: «Парламент избрал путь, который с правовой точки зрения вызывает большие сомнения. В таких условиях даже положительное решение о внесении изменений в Конституцию ставится под серьезную угрозу». О чем это Леонид Данилович? Поясним.
Правилам внесения изменений в Конституцию в Основном Законе посвящен отдельный раздел. В нем, в частности, определено, что инициаторами корректировки главного государственного документа могут выступать Президент либо полторы сотни народных избранников. А также отмечено, что соответствующий законопроект должен пройти предварительную экспертизу Конституционную суда. Однако четкий маршрут движения законопроекта по инстанциям отсутствовал.
Некоторую ясность внесло решение Конституционного суда от 9 июня 1998 года. Орган конституционной юрисдикции установил: обращаться в Конституционный суд по поводу правовой адекватности законопроекта, предусматривающего внесение изменений в Конституцию, может «только Верховная Рада Украины». При этом содержалась оговорка — «форма подобных обращений требует законодательного урегулирования».
Разъяснение тогда немало порадовало депутатский корпус (особенно оппозиционное крыло), так как лишало Президента права обращаться в Конституционный суд напрямую. Тем не менее именно высший законодательный орган… наделил главу государства подобным правом в июле этого года. Тогда виртуальное столкновение двух взаимоисключающих конституционных законопроектов привело к открытому столкновению большинства и оппозиции. Что и вынудило спикера Литвина предложить коллегам компромисс, законодательно закрепленный постановлением №3754. В соответствии с ним «законопроект о внесении изменений в Конституцию Украины неотложно отправляется субъектом права законодательной инициативы, который подал этот законопроект в Верховную Раду Украины или Председателем Верховной Рады Украины в Конституционный суд». За описанное «соломоново решение» 11 июля отдали свои голоса 400 депутатов. Причем против не высказался ни один, не было даже воздержавшихся.
Откровенное несоответствие депутатской позиции мнению судей Конституционного суда тогда никого не смутило. В том числе и Президента. «Прозрел» гарант только тогда, когда появились некоторые перспективы у проекта «Медведчука—Мороза—Симоненко». Сразу оговоримся, что (по нашим сведениям) ни Александр Александрович, ни Петр Николаевич непосредственного отношения к написанию этого документа не имели. Документ, как свидетельствуют наши источники, был вчерне готов в июне, то есть еще до того, как Верховная Рада приступила к разбору президентского проекта. Ну а идеологом новой концепции, по некоторым данным, выступил Михаил Погребинский, известный своей близостью к Виктору Медведчуку. Впрочем, это детали. Важнее другое.
Президент не мог не знать, что его команда готовит «запасной вариант» конституционных изменений, диаметрально противоположный по смыслу тому, который он вносил лично. И это обстоятельство, судя по всему, нисколько не беспокоило.
Президент упорно навязывал депутатскому корпусу свой законопроект, и когда тот отправился в Конституционный суд по «сомнительному пути», Леонид Данилович закрыл на это глаза.
Президент публично высказался в поддержку очередной версии конституционных изменений. И сделал это лишь тогда, когда стало совершенно очевидным, что его проект никогда не получит поддержки трех сотен членов парламента. При этом его нисколько не смущает, что новый вариант совершенно не коммутируется с предыдущим. А также то, что и этот законопроект оказался на «сомнительном пути»: инициатором его отправки в Конституционный суд выступила не Верховная Рада, а группа депутатов во главе с новоиспеченным «поводырем» большинства Богданом Гавришем.
Из всего этого можно сделать неутешительный вывод: Президента, кажется, не заботит ни смысл судьбоносного законопроекта, ни прозрачность процедуры его утверждения. О последней Кучма вспоминает лишь тогда, когда ему это выгодно.
Любопытно, что, согласно недавно появившейся версии, в администрации готовится (только не смейтесь) еще один проект конституционной реформы. И якобы подавать его глава государства намерен в обход Верховной Рады. Если эта информация соответствует действительности, получается, что Кучма готов воспользоваться правом, предоставленным ему парламентским постановлением №3754. Тем самым, законность которого он недавно поставил под сомнение. Думаю, если подобное случится, этому удивятся немногие.
Какая судьба ожидает последние конституционные изыскания? Думается, невеселая. Из всех существовавших до сегодняшнего дня вариантов реформы проект Гавриша (Медведчука? Мороза? Погребинского?) пока получил наибольшую поддержку депутатского корпуса. Но переоценивать это обстоятельство мы бы не стали.
Например, отнюдь не является фактом, что эту версию конституционных изменений однозначно поддержат коммунисты. После того как члены фракции, руководимой Симоненко, внимательно изучили текст, они обнаружили несколько подозрительных моментов. Самые большие опасения им внушает 2 пункт заключительных положений. Там речь идет о пропорциональных выборах — главной приманке, на которую, как утверждают некоторые, купились представители КПУ. Однако формулировка, записанная в проекте, позволяет предполагать, что речь идет не о чистой «пропорционалке», а о так называемой «схеме Гавриша», предусматривающей сохранение элементов «мажоритарки». На ту же мысль наводит и регулярно встречающееся в тексте словосочетание «фракции и группы». Действительно, если выборы осуществляются по партийным спискам, то какие могут быть группы? Кроме того, пропорциональные выборы не упоминаются нигде, кроме переходных положений. И там речь идет только о выборах-2006. Вывод: если коммунисты (и другие ярые сторонники «пропорционалки») не хотят быть обманутыми, они должны ставить условие — законопроект о внесении изменений в Конституцию должен рассматриваться только после того, как Верховная Рада примет, а Президент подпишет новый избирательный закон. Но Банковая, насколько известно, соглашаться на это требование не намерена.
С другой стороны, целый ряд пропрезидентских фракций, и, в первую очередь, «Регионы», высказались за обязательное сохранение в избирательном законе элементов мажоритарной модели. Если Банковая не пойдет навстречу их пожеланиям, то она рискует потерять их голоса. Тем более что к весне донецкие могут окончательно осмелеть. И не только они.
У многих народных избранников, независимо от политической ориентации, вызывает сомнения корректность той части заключительных положений, которая касается выборов президента. Некоторые считают, что изложенные там нормы предусматривают двойное толкование. В связи с этим скептики не исключают, что после утверждения новой редакции Основного Закона парламенту придется избирать президента не в 2006-м году, а уже в 2004-м. А к этому многие не готовы, и не только в рядах оппозиции.
Есть в законопроекте и другие новшества, вызывающие массовое недовольство законодателей. О некоторых из них «ЗН» уже писало, но на одном хотим остановиться отдельно. Авторы проекта на пятилетний срок возвращают прокуратуре функцию общего надзора. С одной стороны, это частично оправдано. Дело в том, что Переходные положения действующей Конституции сохраняли за прокуратурой эти функции до введения в действие специальных законов и формирования системного досудебного следствия. Но не все законы приняты, а система толком не создана, и де-факто прокуратура остается «надзирателем», де-юре не вполне имея на это право. А описываемое нами нововведение устанавливает срок, в течение которого законы предстоит принять, а систему создать. С другой стороны, перспектива оказаться под легальным «надзором» ГПУ радует не многих. Особенно в свете усиленно продавливаемого нового Уголовно-процессуального кодекса, который уже успели окрестить «сталинским».
Перечень всех «неувязок», не устраивающих самые разные «прослойки» парламентского общества, занял бы слишком много места. Удивляет сохранение и даже ужесточение контроля Президента за процессом принятия закона — он имеет право наложить вето на любые законы, в том числе на вносящие изменения в Конституцию и ратифицирующие международные договоры. Озадачивает сохранение прежней процедуры импичмента, «подкрепленное» ликвидацией специальных парламентских комиссий. Изумляет уничтожение права ВР сохранять свои полномочия на период введения чрезвычайного или военного положения.
Одним словом, о безоговорочной поддержке проекта №4105 говорить сложно. Вполне возможно, что завтра против него выступят многие из тех, кто сегодня ставил под ним свои подписи. Что будет дальше? Александр Мороз полагает, что стоит подождать возвращения двух законопроектов (варианта парламентской комиссии и последней версии Банковой) из Конституционного суда и на их основе создать новый, компромиссный. Но тогда снова потребуется экспертиза КС. И Президент окажется в цейтноте. Как он поступит в этом случае? Какой механизм введет в действие — распустит парламент, пойдет на референдум, подключит «силовиков»? Сложный вопрос. Утверждать можно только одно: любой из указанных сценариев не имеет ничего общего ни с «созданием эффективной модели государственного управления», ни с «формированием ответственной власти», ни собственно с политической реформой. Потому что Президенту, похоже, она нужна менее всего.