Трагические события конца века в столь различных и удаленных друг от друга регионах мира, как Алжир и Таджикистан, Босния и Шри-Ланка, Чечня и Восточный Тимор, Руанда и Чьяпас (Мексика), Судан и Приднестровье, Афганистан и Сьерра-Леоне, Сомали и Нагорный Карабах, Кашмир и Либерия, Йемен и Ангола, Ольстер и Курдистан, Камбоджа и Кипр, Абхазия и Ливан, в других известных и забытых «горячих точках» планеты привнесли в наше сознание горькое разочарование - после окончания «холодной войны» в мире не стало спокойнее и безопаснее.
Драматизм положения состоит в том, что государственные деятели и политики, ученые и практики оказались не готовыми (в условиях эйфории, царившей в мире в первые годы по окончании «холодной войны») к адекватному ответу на вызов времени.
Человеческое сообщество, измученное конфронтацией двух сверхдержав, войнами в Корее и на Ближнем Востоке, во Вьетнаме и Афганистане, индо-пакистанским конфликтом, Берлинским и Карибским кризисами, ожидало и надеялось, что после окончания сорокалетней «холодной войны» наступит новая эра сотрудничества, демократии и мира. Уходило в прошлое глобальное противостояние ядерных держав. Главные идеологические барьеры рухнули вместе с Берлинской стеной, разделявшей Европу и мир на два враждебных лагеря. И главы государств и правительств стран-участниц Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) на Парижской встрече в ноябре 1990 года оптимистически возвестили: «Эра конфронтации и раздела Европы закончилась... Наше время - это время осуществления тех надежд и ожиданий, которые жили в сердцах наших народов на протяжении десятилетий: твердая приверженность демократии, основанной на правах человека и основных свободах; процветание через экономическую свободу и социальную справедливость и равная безопасность для всех наших стран».
Но поздравляя друг друга с тем, что мир становится все более безопасным, многополюсным и демократическим, следовало бы вспомнить, что уже несколько раз за прошедшее столетие демократия, свобода и независимость, казалось, завоевывали всеобщее признание. Однако, на самом деле оказывалось, что наши представления достаточно далеки от действительности. Еще 150 лет назад французский историк и политик Алексис де Токвиль писал, что «время, когда народ, лишенный политических прав, их получает, следует рассматривать как время опасного кризиса».
Оставим историкам оценку справедливости слов стопятидесятилетней давности и обратим наше внимание на современность. В качестве примера вспомним освободительную борьбу народов Африки за свою независимость в 60-х годах. Не успели колонизаторы спустить свой флаг, как едва ли не в каждой независимой стране вспыхивали гражданские войны, вооруженные конфликты, которые иногда перерастали в региональные и международные. Причин тому было немало, считает профессор университета в Претории Тео ван Ренсберг. С одной стороны, границы африканских государств, чаще всего проведенные европейскими дипломатами в прошлом веке, как правило, не учитывали многих этнических, расовых, религиозных и иных факторов. Другая проблема - идеологическая сумятица среди национально-освободительных движений, амбиции и личная неприязнь лидеров. Пагубное влияние оказало противостояние Москвы и Вашингтона, поддерживавших противоборствующие стороны конфликта. Все это в сочетании с экономической отсталостью и природными катаклизмами (засухи, эпидемии) сделали независимую Африку далеко не самым счастливым местом на планете.
Я пишу о событиях, отдаленных от нас временем и расстоянием, а думаю о нашем многострадальном континенте - очаге двух самых разрушительных в истории человечества мировых войн и продолжительной, и изнуряющей «холодной войны», принесших горе и неисчислимые страдания миллионам и миллионам людей, о нашем времени, когда радикальные перемены произошли и происходят намного быстрее, чем в эпоху деколонизации. О том, что многое повторяется, и о том, что прав был Гегель, который говорил: «Опыт и история учат, что народы и правительства никогда и ничему не научились из истории и не действовали согласно поучениям, которые можно было бы извлечь из нее». Часто цитируя эти слова, не приводят (осознанно или неосознанно) окончание мысли великого немца. Она звучит так: «В каждую эпоху оказываются такие особые обстоятельства, каждая эпоха оказывается настолько индивидуальным состоянием, что в эту эпоху необходимо и возможно принимать лишь такие решения, которые вытекают из самого этого состояния».
Учтем замечание Гегеля в полном виде и отметим, что сегодня все согласны с тем, что мы живем совсем в другом мире, чем тот, что был еще не только несколько десятилетий, но и несколько лет назад. Это мир, в котором нет зловещего символа послевоенной системы международных отношений - «железного занавеса», нет «холодной войны» старого образца, но это мир, который в ряде отношений не безопаснее прежнего.
На смену тотальной военной (ядерной) угрозе и глобальному противоборству по линии коммунистический Восток - демократический Запад всплыли ранее находившиеся в тени этого противостояния конфликты национального, этнического и религиозного характера, связанные с экономическим спадом, социальной напряженностью, нерешенными национально-этническими проблемами, и особенно оживлением и разрастанием больного, агрессивного национализма, идеологи которого ставят своей целью создание «моноэтнических государств» (не считаясь ни с какими жертвами), а также раскольническими тенденциями и безответственными призывами к пересмотру существующих государственных границ. К этому следует добавить вызовы со стороны сил прошлого, проявления расизма, ксенофобии и антисемитизма, дискриминация национальных меньшинств, рост международного терроризма, организованной преступности, наркобизнеса, коррупции и моральной деградации.
По мнению лондонского «Экономиста», «быстро развеялись надежды на более просвещенный и лучше управляемый мир, раздор и кровопролития становятся слишком обыденным явлением». И два года спустя после саммита в Париже руководители государств и правительств стран - членов СБСЕ, собравшись в июле 1992 года в Хельсинки, с озабоченностью говорили о нестабильности, конфликтах и новых угрозах. Для создания сообщества свободных и демократических государств, для мирного развития плюралистических обществ - без кризисов и конфликтов - необходима «переходная эпоха», пришли к выводу участники встречи. Перед европейцами, говорилось в документе, появились новые рубежи и возможности, но в то же время их ждут серьезные трудности и разочарования.
И в первую очередь это связывалось с возникновением новых и реанимацией старых вооруженных конфликтов, наложением их друг на друга. Это представляет особую опасность в условиях, когда на существующий уровень конфликтности происходит проецирование качественно иных, «новейших» угроз безопасности, связанных с распространением оружия массового, тотального уничтожения, ракетной техники и технологии и других сложных систем вооружений, которые по своей убойной силе приближаются к ядерному.
Прежде, в годы «холодной войны», любой конфликт рассматривался как потенциальное столкновение интересов сверхдержав СССР и США. Опасаясь выплеска локальных конфликтов в глобальный конфликт, Запад стоял в стороне, когда Кремль «восстанавливал» порядок в Восточном Берлине (1953 г.), Будапеште (1956 г.) и Праге
(1968 г.). Внутри военных блоков НАТО и Варшавского договора конфликты гасились или решались лидером той или иной команды, а угроза взаимного ядерного уничтожения «сдерживала» локальные конфликты, не давая им возможности распространиться на другие страны и перерасти во всеобщую катастрофу. После окончания «холодной войны» многие из сдерживающих факторов исчезли. Сегодня отсутствие у сверхдержав интереса или способности к тому, чтобы оказывать то или иное влияние, привело к некоему силовому вакууму.
Получилось то, что с окончанием «холодной войны» закончились не все войны.
Западные исследователи с тревогой предупреждали, что после распада советской империи в Восточной Европе и самого СССР, а также Югославии, «двадцать, а то и больше европейских народов и этнических групп, разорвав цепи навязанного им коммунистического единообразия, могут броситься друг на друга, вспомнив свои вековые обиды». К сожалению, предвидения эти на Балканах и в Закавказье сбывались с угрожающей скрупулезностью. Кровавые сражения в бывшей Югославии, Грузии и ряде других регионов посткоммунистического пространства, отмечал директор Гуверовского института войны, мира и революции Томас Хендриксон в книге «Новый мировой порядок. Война, мир и военная готовность», демонстрирует нам, как национальная ненависть и политическая нестабильность могут всплывать на поверхность с исчезновением коммунизма. Напряженные отношения, писал он в 1992 году, возникающие ныне между различными национальными, религиозными и иноземными группами населения, сейчас «могут заканчиваться вспышками насилия с гораздо большей степенью вероятности, чем тогда, когда тяжелая рука коммунизма подавляла эти конфликты».
Можно с этим согласиться, но справедливо будет напомнить и о продолжающейся много лет трагедии Ольстера, о конфликте между фламандцами и валонцами в Бельгии, гибели многих людей от национальной вражды в Испании, отсутствии мира между греками и турками на Кипре, о многих других конфликтах на национальной (этнической) или конфессиональной (религиозной) почве, которые периодически потрясают благополучные демократические западные государства, не говоря уже о развивающихся.
И причина конфликтов кроется, таким образом, не только в развале коммунистического блока. Еще раз убеждаешься в правоте принципа: «после этого, не значит, вследствие этого». Навязчивая идея исправить историческую несправедливость, реальную или мнимую, возникла не сегодня.
По данным Стокгольмского международного института проблем мира, сегодня на планете происходят более 30 крупных вооруженных конфликтов, в каждом из которых погибло не менее 1000 человек и около 30 (по другим подсчетам - до 46) забытых, но не менее кровопролитных и безжалостных войн.
Характерно, что ни в одном из этих конфликтов не противостоят друг другу государства. Все они носят внутригосударственный характер, т. е. представляют собой гражданские войны - конфликты между этническими, религиозными или другими группами (вооруженными силами) в одном и том же национальном государстве.
Их истоки, причины и мотивы коренятся в прошлом и настоящем и связаны:
с неурегулированными пограничными и территориальными спорами между различными государственными или этническими образованиями;
борьбой за власть между соперничающими политическими силами и кланами, использующие этнические и национальные мотивы;
проблемами получения автономии или независимости;
борьбой за владение землей, за контроль над водными ресурсами или нефтяными месторождениями;
желанием этнонациональных групп расширить границы своего государства, чтобы включить в него другую территорию, на которой живут общины, принадлежащие к их группе;
желанием определенных групп навязать свою собственную идеологию и свое видение мира всем гражданам своей страны;
выбором политической системы или состава правительства;
ускоряющейся миграцией и обострением проблем беженцев и перемещенных лиц.
Конфликты нового типа ставят перед мировым сообществом и его организациями такие проблемы, с какими они раньше не встречались. Так, например, в явно тупиковом положении они находятся, решая такую сложную проблему, как противоречие между правом на самоопределение (статья 1 Пакта о гражданских и политических свободах), под которым подразумевают отделение от государства, и доктриной суверенности и нерушимости существующих границ с целью сохранить stаtus quo, которым пользуется государство. Стратегия мирового сообщества относительно подобных конфликтов является на сегодняшний день, отмечают политологи, как минимум непоследовательной. Самоопределение Боснии и Хорватии нашло безоговорочную поддержку, а типологически сходные процессы суверенизации Южной Осетии и Абхазии в Грузии, Нагорного Карабаха в Азербайджане, Чечни в России вызывают противодействие мирового сообщества.
Как оценить волну сепаратизма, которая прокатилась по миру, как отнестись к амбициям народов (точнее - лидеров), стремящихся к государственному самоопределению? Кровавая война в Чечне особенно обострила и выкристаллизовала эту проблему. Сегодня в мире более шестисот национальных движений претендуют на создание собственных суверенных государств, начиная с таких многочисленных народов как курдский (для образования такого государства нужно было бы переделить границы по крайней мере пяти существующих ныне стран) и кончая малочисленными народами и этническими группами, насчитывающими всего несколько тысяч человек. Потенциал для сепаратизма также существует в Украине (Крым), Эстонии (в северо-восточной части страны) и др.
Сегодня трудно представить, как выбраться из клубка конфликтообразных проблем, дестабилизующих международное сообщество и подрывающих мир и безопасность.
Качественно изменились характер, уровень и разрушительный потенциал новых конфликтов. Из-за эрозии порядка и стабильности в мире в результате устранения ядерного сдерживания конфликты стали более частыми и продолжительными. Так, войны в Нагорном Карабахе, Афганистане и ряде других «горячих точек» планеты длились дольше, чем вторая мировая война.
Главная жертва в новых конфликтах - гражданское население. В ходе I мировой войны соотношение числа жертв среди гражданского населения и военных составляло 5% к 95%, во время II мировой войны - 75% потерь составили гражданские лица и 25% - военнослужащие. В конфликтах конца века свыше 90% потерь составляют гражданские лица, причем большинство из них - женщины и дети. Если за десятилетие до 1992 года было убито более полутора миллиона детей и более 4 млн. получили физические увечья, то только за 1993 год, по данным Детского фонда ООН, войны унесли из жизни примерно 500 тысяч детей. Такая же зловещая цифра ежегодно гибнувших детей в военных конфликтах называлась на ноябрьской (1995 г.) встрече «первых леди» в Париже.
Трагедия и драматизм происходящего в том, что человечество начинает (или уже начало) привыкать к телевизионным репортажам с мест событий, сообщениям прессы и радио об изощренных методах уничтожения людей во время боевых действий, массовых пытках, казнях и депортации в ходе «этнических чисток», надругательствах над ранеными, пленными и интернированными. Широкое распространение получили мародерство, захват заложников (в том числе и из миротворческих сил), изнасилования, использование детей и женщин в качестве «пушечного мяса», когда возникает необходимость прорвать линию обороны противника или преодолеть минные поля, обстрел составов, доставляющих продовольственную и медицинскую помощь. Гражданское население гибнет в результате применения оружия «неизбирательного действия» военной авиации, тактических ракет, реактивных систем залпового огня, зажигательных смесей, противопехотных мин и мин-ловушек.
В кровопролитных конфликтах не только гибнут и получают увечья десятки и сотни тысяч людей, изгоняются из своих родных мест мирные люди, участь которых трагична, разрушаются некогда цветущие города и села, ценности, доставшиеся миру в наследство от прошлых цивилизаций, наносится ущерб экономической и социальной жизни, поглощаются ресурсы, необходимые для решения насущных задач обеспечения населения, находящегося в крайне бедственном положении.
Во многих случаях жестокие этнические, религиозные, социальные, культурные или языковые распри угрожают единству и независимости государств.
Этот мрачный перечень того, что несут миру современные конфликты, свидетельствует об открытом нарушении прав и свобод человека. При этом выявляется одна особенность, присущая всем формам гражданского террора: все противоборствующие стороны (включая законные силы подавления), как правило, не считают себя обязанными уважать ни внутреннее право и конституционные гарантии государства, ни даже иногда нормы гуманитарного права. Парадокс заключается в том, что наиболее серьезные нарушения гражданских и политических прав человека отныне являются заранее оправданными, по мнению обеих сторон: недовольные (повстанцы, например) совершают их во имя права на свободу, иногда на самоопределение, а также в силу того, что им отказано в осуществлении других прав, а законная власть оправдывает их необходимостью поддержания внутренней безопасности, которая в некоторых государствах приравнивается к исходному принципу защиты от внешнего нападения или к заботе о целостности страны.
Вспыхнувший вооруженный конфликт, даже если он возникает в одной точке, становится огромным дестабилизирующим фактором. Перерастая в братоубийственные войны, конфликты несут угрозу миру, безопасности и стабильности и закономерно вызывают беспокойство мирового сообщества.