Запад и остальные: проблемы адаптации
Тараса Шевченко
К разряду очевидных истин относится утверждение, что созданный почти пятьдесят лет назад мировой порядок претерпел радикальные изменения. Запад в результате распада «последней империи» расширил и укрепил свои геополитические позиции. В большей части остального - незападного мира идут сложные процессы общественной трансформации. В бывших коммунистических странах разыгрывается настоящая человеческая трагедия, связанная с болезненным приспособлением к новым условиям жизни, и будущее там все еще не определено. Согласно распространенному мнению, конец «холодной войны» стал историческим водоразделом, поставившим человечество перед необходимостью построения нового политического и экономического порядка.
Однако существует и другая точка зрения, сторонники которой считают, что мировой порядок, сложившийся в период «холодной войны», не только сохранился, но и в некоторых отношениях стал более прочным, и Соединенные Штаты, как и прежде, остаются его ядром. Аккумулируя эти взгляды, ряд видных американских политологов выступили в последнее время с публикациями, где говорится, что задача сегодня состоит не в том, чтобы изобретать некий мифический новый порядок, а в том, чтобы спасти и укрепить старый порядок, который будто бы был исключительно успешным и до конца недооцененным. Так, по мнению Дж. Айкенберри, директора института Лодера по менеджменту и международным исследованиям, отношения между ведущими западными странами не нарушились, и проблемы, с которыми сталкивается Запад, - это главным образом проблемы успеха, и самая важная из них связана с интегрированием развивающихся и посткоммунистических стран. Можно привести немало подобных высказываний, в которых победа демократии над тоталитаризмом расценивается как «возрождение Запада». «С приближением конца этого столетия у Запада есть веские причины для радости», - пишет по этому поводу профессор Джорджтаунского университета Ч.Капчан.
Трудно сказать, чего в этих суждениях больше - откровенной апологии западного либерализма, чье триумфальное шествие по свету предсказывал еще до падения Берлинской стены Ф.Фукуяма в своей имевшей большой резонанс статье «Конец истории?», или трезвого анализа экономической интеграции, толкающей мир в объятия неотвратимой взаимозависимости. Как бы там ни было, но прогресс экономического либерализма выглядит впечатляюще. В настоящее время около 60% мировой торговли идет в рамках соглашений о свободной торговле. Европейский союз, завершив создание единого внутреннего рынка, договорился с 12 странами Средиземноморья (Евромед) установить режим свободной торговли до 2010 г. Входящие в Организацию Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) 18 государств, в том числе США, Япония и Китай, обязались в два этапа к 2020 г. создать зону, свободную для перемещения товаров и капиталов на всем пространстве, где проживает половина человечества и где сохраняются самые высокие в мире темпы экономического роста. Имеется также план создания в 2005 г. Зоны свободной торговли для Америки, куда войдут 34 демократических государства Западного полушария и которая будет основываться на уже существующем Североамериканском договоре о свободной торговле (НАФТА). Если учитывать соглашения о свободной торговле между странами-членами АСЕАН и МЕРКОСУР, в который входят Аргентина, Бразилия, Парагваи и Уругвай, то получается, что экономическая либерализация приобретает глобальные масштабы.
Вне соглашений о свободной торговле все еще находятся государства бывшего Советского Союза, Южной Азии и большинство стран Африки - то есть наиболее отсталые в смысле динамики и перспектив экономического развития. Впрочем, планируемая на 1998 г. встреча в верхах в рамках действующей с 1995 г. Всемирной торговой организации (ВТО) в принципе может решить эту проблему и привлечь в свои ряды аутсайдеров свободной торговли. Но, понятное дело, не всех.
Некоторые аналитики полагают, что глобальная свободная торговля способна обеспечить процветание всех стран и даже устранить опасность конфликта между богатым Севером и бедным Югом. Однако такой вариант решения проблемы «экономической несправедливости» в международных отношениях не более чем предположение. Глобализация мировой экономики идет рука об руку с массовой безработицей и повальной бедностью. Старение населения и обостряющаяся международная конкуренция подрывает рынки рабочей силы в крупных промышленных странах. По данным Международной организации труда (МОТ), примерно 30% рабочей силы планеты, или 820 млн. чел., не имеют работы - это самый высокий уровень безработицы со времен Великой депрессии 30-х гг. Естественно, наиболее тяжелое положение на рынках труда в бывших советских республиках.
Хотя продолжающийся бум в международной торговле и финансах не в состоянии справиться с бедностью и безработицей в США и Европе, не говоря уже о странах отсталой периферии, ситуация в глобальной экономике не выглядит абсолютно безнадежной. Экономическое взаимодействие все меньше напоминает игру с нулевым результатом, когда величина выигрыша одного игрока равняется размеру проигрыша другого. В современных условиях повышение темпов экономического роста и внешней торговли в одних странах как бы подтягивает до этого уровня экономику других. Разумеется, лишь до известных пределов, за которыми начинается новый виток конкуренции как между развитыми, так и между развивающимися странами за ограниченные источники сырья, рынки сбыта и инвестиции. Поэтому определяющим экономическим фактором грядущего миропорядка будет, вероятно, соотношение между потенциалом конфликтогенного развития мировой экономики и уровнем ее глобализации.
Политическая сфера жизни мирового сообщества, в отличие от экономической, значительно меньше подвержена глобализации, в данном случае стиранию различий между западными и всеми другими его субъектами. По мнению директора Института стратегических исследований Гарвардского университета С.Хантингтона, на смену экономической борьбе и идеологическому антагонизму идет «столкновение цивилизаций». Он утверждает, что глобальным конфликтом в нынешних условиях может быть только конфликт между Западом и антизападным по своей направленности блоком исламских и конфуцианских государств. Со страниц «Форин афферс» американский профессор призывает Запад сплотиться вокруг США, чтобы выстоять перед натиском со стороны незападных сил. «Будущее Запада зависит прежде всего от сплоченности Запада» - таков его вывод.
Итак, почему аналитики и политические деятели в США с тревогой говорят о кризисе идентичности Запада и «новой угрозе» с Востока? Недавно сам президент Клинтон признал, что Америка «ударилась в панику». Казалось бы, оснований для панических настроений у западной и особенно американской политической элиты не должно быть. Дезинтеграция СССР, объединение Германии, расширение НАТО изменило баланс сил в Европе в пользу Запада. Вместе с тем, в результате ослабления России и роста мощи Китая существенно изменилась геополитическая ситуация на другом конце евразийского массива. Значительно усилилась к тому же активность региональной политики исламского Ирана. В этих условиях роль США как защитника западных ценностей и интересов неизмеримо возросла. Вопрос в том, хватит ли у «единственной сверхдержавы» политической воли и ресурсов, чтобы одновременно сдерживать имперские амбиции России, реагировать на последствия неминуемой трансформации Китая в современную Великую Поднебесную и противостоять небезопасным для международной стабильности проявлениям исламского фундаментализма, политического экстремизма и терроризма.
Вопреки пророчествам З.Бжезинского о том, что проигравшие «холодную войну» станут официально имитировать идеологию и характерные черты системы победителей, далеко не все посткоммунистические страны спешат разделить радость победителей и перейти под их опеку. В России, например, на государственном уровне инициируется кампания по разработке «национальной идеологии». Китай демонстрирует непоколебимую уверенность в превосходстве конфуцианских норм жизни. К тому же в китайском руководстве набирают силу «ястребы», открыто заявляющие, что они не позволят американцам задирать Китай. В странах АСЕАН политики и общественные деятели рассуждают о преимуществах азиатского способа жизни по сравнению с тем, чем живет «декадентский Запад». Даже в вестернизированной Японии все чаще звучат призывы «покончить с раболепствованием перед США» и «повернуться лицом к Азии».
Чтобы обратить эти антизападные тенденции вспять и вдохнуть новую жизнь в устоявшиеся демократии Запада, его руководители стремятся расширить и углубить институты Атлантического сообщества. Европейский союз постепенно открывает свои двери для новорожденных демократий, а НАТО расширяется в восточном направлении. Как ожидается, эти шаги должны сохранить вовлеченность США в Европу и защитить демократическое сообщество в критический для него час.
Однако кое-кто на Западе, и в том числе в США, пытаются доказать пагубность такого пути. Так, на состоявшейся в конце прошлого года конференции в Бостоне инициируемый Вашингтоном план расширения НАТО был назван «самой крупной внешнеполитической ошибкой» администрации Клинтона. В качестве доказательства приводятся отнюдь не беспочвенные доводы, главный из которых заключается в том, что расширение альянса вынудит Россию создать противостоящую коалицию, а это возродит конфронтацию между Западом и Востоком.
Но дело не столько в риске, связанном с расширением НАТО как традиционного военного союза, сколько в том, что международный и тем более мировой порядок нельзя строить исходя из идеи всеобщности экономического и политического либерализма. Созданный на примате определенной идеологии или системе ценностей такой порядок может быть только навязанным порядком. В нем не остается места для многообразия культур, политических и хозяйственных систем.
Таким образом, старая дилемма Запад - Восток, миновав эпоху «холодной войны», предстает перед миром в новом, так сказать «очищенном» от идеологии качестве. Но едва ли противоборство на культурно-цивилизационном уровне менее опасно для международного порядка, чем межсистемная конфронтация биполярного периода. Рост насилия на религиозной и этнической почве в Африке и Азии, всплеск экстремизма и терроризма в Америке и Европе, локальные и региональные конфликты, в которых прямо или косвенно задействовано более 60 государств, - все это не дает оснований для уверенности в безопасности переживаемого нами переходного периода. При этом в дуге нестабильности на стыке христианской и других цивилизаций оказываются не только развитые и развивающиеся страны. «Цивилизационные» аргументы постоянно звучат в американо-японских распрях по экономическим вопросам. Имеет место тенденция к осложнению российско-американских отношений в связи с негативной реакцией Москвы на расширение НАТО. Складывается ситуация, которую проницательный Бжезинский весьма точно охарактеризовал как «глобальный беспорядок на пороге XXI века».
По-видимому, мир действительно приближается к одному из тех критических моментов, когда неизбежно возникает вопрос: можно ли избежать новых конфликтов как по линии Запад - Восток, так и по линии Север - Юг? При этом следует иметь в виду, что механизмы разрешения международных конфликтов зачастую неэффективны, а среди стран-членов ООН наблюдается «усталость от миротворчества». Позитивом тут является то, что объективные потребности выживания, безопасности и развития ориентируют столь разных членов международного сообщества на мирное сосуществование в рамках глобальной системы. Но сегодняшний разобщенный мир еще далек от этой цели. Вот почему так актуальна задача взаимной адаптации западных и незападных государств и цивилизаций.