12 мая президент Борис Ельцин отправил в отставку правительство Евгения Примакова. Это событие, в любой другой ситуации обещавшее стать главной политической сенсацией года, было воспринято на удивление спокойно: так много о нем говорили еще до подписания ельцинского указа. О возможности ухода Примакова и замены его кем-то из первых вице-премьеров в качестве исполняющего обязанности главы правительства говорили еще несколько месяцев тому назад, не было только самого первого вице-премьера, так как ни Юрий Маслюков, ни Вадим Густов явно не подходили Борису Ельцину. Первый был очевидным ставленником коммунистов, сохранивший вполне госплановские представления об экономике и вполне политбюрошные представления о политике. Маслюковской главной задачей в правительстве было застолбить и обеспечить финансовые потоки для командировавшей его в кабинет партии. И с этой задачей Маслюков успешно справлялся - благо, вполне расположенный к левым премьер ему не мешал. Что же касается интересов российской экономики «вообще» - то, пардон, когда это коммунисты думали об этом, когда речь идет о самом святом - о Партии!
Еще один первый вице-премьер, Вадим Густов, был настолько аморфен и настолько озабочен интересами своего родного региона - Ленинградской области, где он не без удовольствия для себя губернаторствовал, что вообще трудно было понять, как он появился в этом правительстве! Однако с отставкой Густова и назначением первым вице-премьером Сергея Степашина даже ленивому наблюдателю стало нетрудно сделать вывод, что Примакову приходит конец. Еще две недели назад я излагал в «Зеркале недели» вариант, согласно которому Степашин становится исполняющим обязанности премьер-министра, а одним его заместителем назначают министра путей сообщения Николая Аксененко. Эти события произошли в один день - и вовсе не потому, что автор этих строк обладает выдающейся интуицией или является - не дай Бог! - приятелем Кремля, а потому, что подобное развитие событий лежало на поверхности. Лежало настолько явно, что даже представители российской политической элиты, обычно воздерживающиеся от публичных прогнозов, на этот раз их не стеснялись. Александр Шохин 7 мая в газете «Сегодня» назвал практически точную (ошибся на день) дату отставки правительства. Шохин, правда, увязывал эту дату с обсуждением в Думе вопроса об импичменте президента Российской Федерации. Однако тот факт, что Ельцин отправил правительство в отставку накануне обсуждения вопроса об импичменте, показывает,что на самом деле президент не столько гневался на коммунистов, решивших отстранить его от власти, сколько использовал импичмент как повод для расставания с Примаковым. И явно спешил. Потому что если представить себе вариант, согласно которому ни один из пунктов импичмента не набирает необходимого количества голосов, то у Ельцина просто не остается разумного повода для отставки правительства и он вынужден будет терпеть кабинет еще несколько месяцев. А терпения у Бориса Николаевича явно не оставалось. К тому же и сам Примаков явно облегчал ему задачу: в последние недели глава правительства, не отличавшийся дипломатическими манерами даже в период своей работы министром иностранных дел, старался демонстративно игнорировать президента. Он с явным неудовольствием представил Степашина в качестве первого вице-премьера, что вызвало немедленную ответную реакцию Ельцина, пересадившего своего протеже на место поближе к Примакову на одном из кремлевских совещаний - перед телекамерами, разумеется. Он собрал у себя в Белом доме руководителей парламентских фракций и объединений за два дня до импичмента - но о самом импичменте говорил очень невнятно, зато еще раз пообещал левым, что не останется на своем посту, если Ельцин уберет из кабинета их ставленников Юрия Маслюкова и Геннадия Кулика. Возможно, после этой встречи Ельцин, даже и настроившийся ждать денек-другой, и вовсе потерял аппетит. Не случайно же Кремль до последней минуты скрывал новость об отставке. Позвонивший мне из Нью-Йорка 11 мая коллега уверял, что решение уже принято, а на экране телевизора президентский пресс-секретарь уверял, что это все слухи, - завтра, мол, Борис Николаевич встречается с
Евгением Максимовичем...
Борис Николаевич и вправду встретился с Евгением Максимовичем, но только для того, чтобы поблагодарить за проделанную работу. Большая честь, предыдущие премьеры ее не удостаивались, но, впрочем, и этот эпизод демонстрирует, что «последний горбачевец» в ельцинской команде так и остался для Ельцина чужим человеком и он предпочел общаться с ним вежливо, не так, как со своими Степанычем или Сережей...
Перед тем, как поговорить о людях, стоит проанализировать, как могут развиваться события. 13 мая Дума начала рассмотрение вопроса об импичменте президенту. Читатель, скорее всего, уже знает о результатах голосования. Мне же остается только констатировать, что в том случае, если Дума наберет необходимое число голосов хотя бы по одному из пунктов обвинения - определенные, хоть и не очень большие шансы здесь имеет пункт о чеченской войне, - то процедура импичмента будет считаться начатой и Дума получает иммунитет от роспуска. В этом случае депутаты легко могут провалить любую предложенную им президентом кандидатуру главы правительства. Ельцин после троекратного отказа может назначить полноправного премьер-министра собственным указом, однако и Думу распустить он не может до того момента, пока процедура импичмента не будет остановлена в одной из следующих инстанций - Верховном суде России или Совете Федерации. Однако после этого Дума неизбежно будет распущена и назначены досрочные выборы. Другое дело, что все это время правительство будет находиться в состоянии острой конфронтации с парламентом. Если депутаты не соглашались пойти навстречу даже своим любимым Примакову с Маслюковым и одобрить пакет законов, без принятия которых МВФ не давал денег, то к чему им идти на подобные договоренности со Степашиным или Аксененко?
Если же процедура импичмента не пройдет, депутатам уже на следующей неделе придется начать обсуждение кандидатуры премьер-министра. В случае троекратного отклонения кандидатуры Ельцин может нижнюю палату распустить немедленно и назначить досрочные выборы. Очевидно, что парламентариев это не устраивает, сколько бы ни бравировали готовностью к досрочным выборам Геннадий Зюганов и его сторонники. И дело даже не в сроках выборов, а в том, что в случае роспуска Думы коммунисты лишаются эффективно действующего предвыборного штаба - хорошо известно, как была использована ими думская машина в ходе предыдущей предвыборной кампании. Дело даже не в бесплатной оргтехнике и правительственной связи. Дело в том, что Дума - это власть. Власть, которую можно с выгодой для себя употребить, готовясь к выборам. В кого превращаются без депутатского значка Геннадий Зюганов или Геннадий Селезнев - сегодня, между прочим, не только спикер, но и член Совета безопасности? Кто будет обеспечивать предвыборные поездки какого-нибудь Николая Рыжкова или Сергея Бабурина? Это сегодня все они - лидеры фракций, председатели комитетов, вице-спикеры... А завтра? Пойдут ли коммунисты на легкое расставание с парламентскими стенами?
Есть и еще одна весьма влиятельная сила, которой досрочные выборы крайне невыгодны. Это «Отечество» Юрия Лужкова. Оно зарегистрировалось как раз с расчетом, чтобы участвовать в парламентских выборах в декабре, однако в случае досрочных выборов Лужков из гонки выпадает - либо он будет вынужден идти на поклон к лидеру какого-нибудь зарегистрированного ранее политического объединения. И не нужно объяснять, что московский мэр имеет свои рычаги влияния на Думу и очень хотел бы заставить ее доработать. Почти так же, как Ельцин хотел бы довести ее до роспуска. Причем на самом деле складывается впечатление, что разозленный Борис Николаевич дает депутатам последний шанс сохраниться и в случае, если они не проголосуют за Степашина - а тут вполне можно не потерять лицо, - предложит парламентариям какую-нибудь откровенно провокационную кандидатуру типа Чубайса. И что останется народным избранникам в этом случае? Оплеванными уходить или оплеванными оставаться?
Примерно такой же дурацкий выбор был предложен Евгению Примакову. Возможно, поведение премьер-министра в последние недели его пребывания на посту и объясняется тем, что проницательный Примаков великолепно понял, в какую ситуацию он попал и вовсе не стремился делать вид, что все великолепно. В самом деле: полномочия премьера ограничивались с каждым днем. Свое представление о его внешнеполитических способностях Борис Ельцин продемонстрировал, когда назначил президентским спецпредставителем по Югославии Виктора Черномырдина. Другое дело - это в качестве отступления - что догматичного Примакова нельзя было на километр подпускать к определению российского внешнеполитического курса еще в период, когда подыскивали преемника для Андрея Козырева. Руководитель Службы внешней разведки каждым своим публичным докладом или редкими интервью демонстрировал, что остался жить в Советском Союзе, что, как опытный номенклатурщик, ничего не забыл и ничему не научился. В конце концов, югославский кризис во многом - следствие той же примаковской внешней политики, курса на противопоставление интересов России интересам Запада, самоизоляции страны с параллельным выбиванием кредитов у потенциальных конкурентов, неумения сопоставить амбиции с реальными возможностями. Самое удивительное, что с появлением Черномырдина в должности спецпредставителя Россия действительно стала возвращаться на мировую политическую арену - оказалось, что существуют другие рычаги влияния, помимо сальто-мортале с недолетом в Америку или гневными речами, удивившими Запад настолько, что он предпочел предложить посредническую роль Президенту Украины. Однако Черномырдин, помимо Югославии, с удовольствием стал заниматься полетами по СНГ и выбиванием кредитов - превращаясь как бы в теневого премьера. Затем Ельцин поручает Степашину курировать силовые ведомства. Питомец разведки, пожилой академик с этим смириться уж никак не мог, ибо предпочитал в любой своей деятельности опираться исключительно на чекистов, которыми он наводнял аппарат любого вверенного ему ведомства, кроме разве что самой внешней разведки. Отставка Густова также была реальным подтверждением того, что Ельцин готов резать по-живому. Таким образом, выбор Примакова заключался в том, что он либо остается, смирившись с тем, что Ельцин понемногу превратит его в декоративную фигуру и навяжет в министры своих людей, либо уходит, превратившись в безобидного, никому особо не нужного пенсионера - «заниматься большой наукой». Что такое в России человек без власти, объяснять не приходится. Иллюзия того, что отставной лидер будет подхвачен на руки, также в первые недели существует. В дни после отставки Михаила Горбачева как-то не представлялось, что он вынужден будет отказаться от политической деятельности, превратившись в музейный экспонат. Виктор Черномырдин после своей отставки на самом деле воспринимался как возможный преемник Бориса Ельцина - через несколько недель о нем просто забыли и вспоминают теперь только тогда, когда о нем вспоминает Ельцин. Судьба Примакова еще печальнее. Он не был своим ни для людей Ельцина, ни для коммунистов - компромиссной фигурой, которую каждый пытался использовать для своих целей - просто коммунистам это удалось лучше... Кому нужен уставший ветеран, лишенный власти, тем более что неизбежное в ближайшее время ухудшение экономической ситуации вполне спишут именно на его бездействие...
Вопрос, однако, в том, кто будет действовать и как. Назначение и.о. премьера Сергея Степашина и первым вице-премьером - Николая Аксененко вновь заставляет вспомнить об удивительной фигуре Бориса Березовского. Полураздавленный, припертый к стене бизнесмен и на этот раз выиграл. Примаков решил заставить его бороться с Системой - он решил бороться с Примаковым, решив, что снять верхний кубик с пирамиды куда легче, чем пытаться сокрушить саму пирамиду. Легенда о том, что после допроса Березовского в Генеральной прокуратуре Примаков позвонил ему, сказал «Я хочу уйти по-хорошему» и пригласил приехать на беседу в «Белый дом» (Березовский якобы ответил «С этого нужно было начинать») - просто красивая история, однако как она выглядит сейчас! И тем не менее усиление Березовского может серьезно повлиять на состав формируемого правительства - известно, что у Бориса Абрамовича враги не только среди левых, но и среди правых, и среди центристов, известно, что он яростно боролся и с Анатолием Чубайсом, и с Борисом Немцовым, и с Сергеем Кириенко. А отношения Березовского и Лужкова - и вовсе отношения непримиримых конкурентов... Сможет ли Сергей Степашин - если он, конечно, останется главой правительства - уйти от подобных соображений и сформировать по-настоящему профессиональный кабинет?
Впрочем, это риторический вопрос. Степашин - в этом убеждает вся его предыдущая политическая биография - сформирует не кабинет профессионалов, а кабинет людей, лояльных Ельцину. Это будет именно президентское правительство, возглавляемое жестким исполнителем. Еще один «коллективный Ельцин»: один - в Кремле, другой - в «Белом доме», ну а сам президент внимательно наблюдает за телодвижениями своих коллективных двойников с подмосковной дачи. Таков будет облик режима, способного просуществовать в России до президентских выборов 2000 года, - режима консолидированного, слабого и готового ради удержания власти на резкие шаги против оппонентов. Режима, которому придется действовать из последних сил, чтобы преодолеть экономическую стагнацию, прогрессирующую регионализацию, деградацию федеральной власти и потерю внешнеполитической стратегии. Если «коллективному Ельцину» не удастся справиться со всеми этими задачами, Борису Николаевичу придется смириться с тем, что его наследует не преемник, а враг.