Два года тому назад я опубликовал в «Зеркале недели» статью под названием «Эпоха президента Кучмы». К глубокому моему удовольствию, она привлекла определенное внимание читающей публики. Прежде всего ее, видимо с интересом, прочитал сам президент. А поскольку интерес его всегда выливался в уголовные дела, против меня Генпрокуратура тут же возбудила уголовное дело. (Кстати, довольно необычное — мне инкриминировалось использование служебного транспорта в личных целях. Запоздало вдруг вспомнили, что когда Тимошенко была еще вице-премьером, она выделяла мне после работы транспорт для доставки домой.) В Украине уголовное дело — все равно что в Америке маленькая серебряная медаль за храбрость. Поэтому я понял, что статья нашла своего адресата и достойно оценена. Но, конечно, больше всего грел интерес к ней со стороны простых читателей. И он, как мне кажется, больше всего был связан с тем, что в статье я высказал всеобщую надежду о том, что эпоха Кучмы заканчивается.
Сейчас же у меня возникла потребность написать статью «Эпоха Президента Ющенко?». Правда, в заголовке — знак вопроса, и пишу я ее совсем с другой надеждой. Надеждой, что эта эпоха, хотя уже и предощущается, но все же не состоится. И говорить о ней как о неизбежности и неотвратимости рановато.
Мне казалось, и все еще кажется сейчас, что Ющенко — тот самодостаточный в политическом, а особенно в духовном смысле человек, которому для реализации своего естественного честолюбия, мужской гордыни и политического предназначения не нужна персональная эпоха. То есть эпоха, сверстанная как бы под его личные вкусы, взгляды, желания и мировоззрение. Мне казалось и все еще кажется, что Ющенко — из тех немногих в политике людей, кто понимает, что великие эпохи связаны, скорее, с великой сутью, чем со звонкими политическими именами — эпоха Возрождения, эпоха Просвещения и т.д.
Но что-то все же настораживает. Что-то вызывает сомнения. Почти каждый день, включая телевизор, я вижу симптомы, предвещающие не приближение светлого будущего, а, скорее, возвращение мутноватого прошлого.
Вот наш Президент на прямом телеобщении со своим народом более ста раз говорит «я» («я обещаю», «я гарантирую» и т.п.).
Вот наш Президент в ответ на попытку правительства управлять экономикой правительственными декретами пытается воздействовать на нее своими личными президентскими декретами.
Вот… Хотя, собственно, зачем разжевывать, если и так ясно, о чем это я, поскольку похожие предощущения, насколько я знаю, сегодня есть у многих моих коллег по политологическому цеху.
Я по-прежнему думаю, что наш Президент по внутренней своей Конституции и демократ, и либерал (ну, может быть, либерал в несколько большей степени). И искренне надеюсь, что подобные симптомы скорее связаны с бессознательным поиском себя в политике (с неизбежными ошибками), чем с логически просчитанным желанием создать политику сугубо под себя.
Вот об этом и хотелось бы поговорить.
Начну, естественно, с самокритики.
Веселая наука
Когда-то мой любимец Ницше назвал философию веселой наукой за ее готовность все объяснить. Сегодня у нас есть другая веселая наука — политология, которая готова и все объяснить, и все оправдать. Был у меня один знакомый сумасшедший физик, который создал оригинальную теорию, объясняющую единую величину электрического заряда во всех электронах. Он уверял, что в мире существует один электрон, а точнее — мир соткан из одного электрона, который так быстро перемещается, что где бы его ни замеряли — в Америке, в Африке или в Китае — он в этот момент будет находиться аккурат в точке замера.
Сейчас похожее впечатление складывается по поводу моих уважаемых коллег. Какой бы телевизионный или радиоканал я ни включал, попадаю на одни и те же знакомые лица и дорогие голоса. Перемещаясь со скоростью электрона по разным студиям, они успевают одновременно объяснять и причины проблем с мясом, и приключения доллара, и перипетии нефтекризиса, и ВТО, и ЕЭП… Единственное, на что им не хватает, видимо, времени, даже при такой абсолютной скорости перемещения, — разобраться в особенностях украинской политики или хотя бы ответить на самый главный вопрос политологии — а каковы собственно, функции политики? Неудивительно, что у политиков, которые заняты собой еще больше, чем политологи, тем более не находится на это времени. А поскольку у меня выдался свободный часок, попытаюсь немножко реабилитировать эту веселую науку.
Неполитика
Теперь, уже в оправдание, скажу: то, что украинская политология больше разбирается в мясных обрезках, чем в политических процессах, связано с тем, что до прошлого года в Украине просто не было политики. В упомянутой выше статье «Эпоха президента Кучмы» я обозвал ее «директорией», поскольку Леонид Данилович, повинуясь своему могучему директорскому инстинкту, неискоренимому опыту и номенклатурному геному, за 10 лет превратил живой украинский политический организм в механическую заводскую конструкцию.
Сутью любой жизни является конкуренция. Это касается и экономики, и политики, и культуры. Заменив в политике конкуренцию на собственную монополию (возможно даже из благих побуждений), Данилыч сделал с политикой примерно то же, что он делал в своей молодости, бросая живую жирную днепровскую рыбу в крутой соляной раствор и превращая ее в изумительно вкусную, фантастически аппетитную, но абсолютно мертвую воблу.
По моему глубокому убеждению, сотни тысяч людей в ноябре прошлого года как раз и вышли на улицу для того, чтобы оживить наше общество, вдохнуть жизнь в главную его энергетическую составляющую — политику. Это была борьба между теми, кто кричал, показывая на политику: «Проффесор сказал в морг, значит в морг», и теми, кто стремился вынести политику хотя бы в реанимационную.
Кстати говоря, одним из первых, кто интуитивно понял, что политика вдруг начинает оживать, был Виктор Янукович. И он, опять-таки интуитивно, понимал, что ему, послушному воспитаннику неполитики, где все механистически назначается, покупается, предопределяется, нечего делать в живом труднопостижимом хаосе непрогнозируемых политических процессов. Предчувствуя скрытый подвох, своего рода «кидалово» в разбуженной и непонятной для него среде, он до последнего называл себя неполитиком. И до последнего искренне не понимал, что там, где начинается живая конкуренция, заканчиваются административные назначения. Отсюда такая непосредственная и глубокая обида на директора Кучму, который так и не назначил его президентом.
Но если Янукович не понимал, что ушло время неполитики, то его победившие оппоненты не поняли, что еще не пришло время политики.
К сожалению, как мне часто приходится напоминать, чудес не бывает. Нельзя прыгнуть из неполитики сразу в политику. Есть еще переходная стадия, которой не избежать и которую я называю предполитикой.
Предполитика
В самом начале 90-х годов я проводил масштабные социологические исследования, чтобы выяснить за какие качества претендентов на политическое лидерство будут голосовать наши избиратели. На первых позициях оказались следующие: честность, порядочность, смелость, искренность, справедливость. Такие же качества, как образованность, компетентность, профессионализм, оказались на самых последних позициях.
И это, на мой взгляд, было правильно. Тогда, как и в прошлом году, люди голосовали не столько за политику как процесс, сколько за политику как среду. Они голосовали прежде всего за среду, где могут выжить нормальные будущие политики, которые позже и создадут нормальную живую, извините за тавтологию, политическую жизнь. То есть избиратели голосовали уже за человеческие качества людей, которые будут править ими, но еще не за профессиональные.
Подобную ситуацию я называю предполитикой. И на этой стадии, если пользоваться терминологией классика политологии, еще не нужны политические лидеры (то есть люди, имеющие определенные политические, сугубо профессиональные навыки), а нужны политические вожаки (то есть люди, обладающие не столько профессиональными, сколько определенными психонравственными качествами).
Из сотен существующих в политологической науке определений вожаков, на мой взгляд, лучшее дал еще в XIX веке Гюстав Лебон:
«Вожак очень редко идет впереди общественного мнения; обыкновенно он следует за ним и усваивает все его заблуждения... Он должен обладать совершенно специальным красноречием, преимущественно заключающемся в энергичных, хотя и совершенно бездоказательных, утверждениях и ярких образах, обрамленных весьма поверхностными рассуждениями... Вожак может быть иногда умным и образованным человеком, но вообще эти качества скорее даже вредят ему, нежели приносят пользу. Ум делает человека более снисходительным, выясняя перед ним сложность вещей и давая ему самому возможность разъяснять и понимать, а также значительно ослабляет напряженность и силу убеждений, необходимых для того, чтобы быть проповедником и апостолом. Великие вожаки всех времен, и особенно вожаки революций, отличались чрезвычайной ограниченностью, причем даже наиболее ограниченные из них пользовались преимущественно наибольшим влиянием».
Другой блестящий политолог прошлого Струве добавил, что политический вожак чаще всего поднимается в карьерном плане на эксплуатации идей либо разрушении чего-то, либо обвинении кого-то. Поскольку народ, как правило, более увлеченно и легко воспринимает не созидательные, а именно разрушительные и обвинительные идеи. Плюс к этому, по его мнению, сила вожака заключается не в том, что он личность, а именно в том, что он безличность в своем желании полностью слиться с интересами массы, в желании «льстить ей и ее ублажать».
Я, конечно, бесконечно далек от того, чтобы наших сегодняшних лидеров назвать «вожаками». Но в то же время считаю, что наше политическое время имеет многие черты предполитики со всеми ее соблазнами вожакизма. (Кстати говоря, замечательные соблазны вожакизма описал еще Стейнбек. По его метафоре, вожаки — это мухи, которые бьются не за господство в воздухе, а за то, чтобы захватить мухобойку).
Тем не менее, периода вожакизма не надо бояться, эту закономерность необходимо только знать и думать о том, как поскорее проскочить данную неизбежную, но опасную при ее затягивании фазу. А для этого нужно, на мой взгляд, всего-навсего осознать несколько очень простых истин, которые касаются прежде всего сути, смысла и содержания того, что громко и важно называется Политикой.
Политика
Когда-то у меня была статья опубликованная в «ЗН», которая называлась «Что не делать». Она посвящалась предыдущему гиперактивному президенту, который пытался одновременно делать тысячи несовместимых дел. Но тогда, увлеченный темой ограничения активности президента, я не высказал свою точку зрения о том, что же все-таки должен по своему статусу и предназначению делать президент. Именно как главный, нет, не арбитр и разводящий, а Политик своей страны.
Я дико извиняюсь, но напомню несколько самых элементарных, даже банальных истин, известных еще со времен Артхашастры (самый древний политологический труд в истории человечества).
Первое. Политик, тем более главный политик страны, должен заниматься политикой.
Второе. Суть политики по большому счету сводится к одному — управлению общественных отношений (при этом главное только не забывать, что политика это всегда управление, но управление не всегда политика).
Третье. Поскольку вкус к категориальному анализу у нас давно утрачен, напомню, что категория «общественные отношения», как ни странно, не тождественна категории «отношения в обществе». Вот эта нетождественность, о которой часто не догадываются наши политики, не просто их подводит в мелочах и деталях, а подводит в главном: не позволяет из вожака превратиться в полноценного лидера.
Когда-то в справочниках для политработников постоянно напоминалось, что политика — это работа с людьми. И это главное заблуждение, погубившее, казалось, всемогущую компартию, может погубить карьеру самых блестящих наших политиков. Поскольку политикa, повторю, эта «работа» с общественными отношениями, а не с большими и даже маленькими людьми в обществе. Тот же, «кто работает с людьми», никогда не поднимется, просто даже в силу нехватки времени, до уровня работы с общественными отношениями. Поясню.
Политик — это не менеджер
Если президент примет в день десять, сто или даже тысячу человек и решит все их проблемы, при всем благородстве подобных действий он никогда не улучшит жизнь общества в целом. Позволю себе еще раз напомнить, что общественные отношения, в отличие от отношений общества, — это базовые и принципиальные отношения значимых социальных групп, связанные с фундаментальными ценностями — собственностью, властью, деньгами, справедливостью, доступом к духовным благам, историческим предназначением и т.д.. И именно их должен прежде всего регулировать президент страны. Хотя это безумно сложная работа, поскольку в отличие от осязаемых, вполне реальных отношений между людьми в обществе (чем, собственно, занимается бесконечная армия менеджеров), общественные отношения значительно более неуловимы и труднопостижимы.
Когда президент налаживает отношения между властью и крупным бизнесом по поводу оптимальной нормы его прибыльности — это по-президентски, это по-лидерски.
Когда президент достает лекарства для бедной женщины — это, с одной стороны, по-человечески, по-христиански, но с другой стороны — по-вожаковски. Потому что президент может и должен урегулировать общественные отношения таким образом, чтобы украинскому бизнесу было выгодно производить или ввозить доступные лекарства. Он может подобрать профессионалов, которые это способны сделать, или уволить профильных министров, которые на это не способны. Но он никогда не сможет лично (при всем своем горячем желании и своем большом сердце) обеспечить всех «жиночок» нужными им препаратами, шприцами, таблетками.
Когда президент налаживает отношения между чиновниками и мелким бизнесом, снимая с последнего запреты и ограничения, загоняющие его в тень и в зависимость от бюрократии, он поступает по-президентски и по-лидерски.
Когда он вдруг проявляет неожиданную компетенцию и активность в решении судьбы отдельного ферросплавного завода, он поступает по-бизнесменски, по-банкирски, но не по-лидерски. Поскольку судьбы заводов, даже ферросплавных, должны решаться хоть и не на небесах, но и не на президентском уровне. Это всего лишь очень-очень частный случай общих правил взаимодействия власти и экономики. А президент-лидер, в отличие от вожака, отвечает только за общие правила, а не за частные исключения.
Когда Ющенко во время «бензинового кризиса», ценой героического усилия, пытается снять традиционное наше противоречие между тем, что говорит украинская дипломатия, думает международная общественность, делает внешняя экономика, он, безусловно, лидер. Когда он зачем-то начинает мирить депутатов сельсовета с их начальницей, он, безусловно, вожак…
Почему-то вспомнилось. Когда-то, во время первой встречи Хрущева и Кеннеди, Никита Сергеевич спросил американского президента, часто ли он бывает на фермах, чтобы оказать конкретную помощь американским ковбоям в выращивании коров и кукурузы. Кеннеди ответил: «Честно говоря, я вообще ни разу не был на ферме и живую корову видел только по телевизору». Хрущев в полном шоке переспросил: «А как же вы собираетесь поднимать американское сельское хозяйство?» Кеннеди ответил: «Я так понимаю, что у меня, как у президента, только одна задача — наладить отношения между фермером и государством, т.е. сделать так, чтобы фермеру в нашем государстве было выгодно работать. А все остальное он сделает сам».
Американские президенты почему-то всегда понимали, что их задача — не помогать конкретным фирмам, не проводить с ними селекторные совещания, не требовать от губернаторов отчетов по американской посевной (пусть бы президент Буш попробовал позвонить сегодня губернатору Калифорнии Шварцнеггеру и потребовать у него отчет по посевной. Он бы много интересного услышал о себе в ответ от бывшего Терминатора).
Иначе говоря, главной задачей штатовских президентов всегда была не «самоотверженная помощь селу», а просто создание оптимальных отношений между суверенным государством и, говоря нашим языком, независимым сельхозпроизводителем. Наверное, поэтому при президенте Кеннеди у американцев были надои в три раза выше, чем при генсеке Хрущеве. А урожаи зерновых — в четыре раза.
А еще американцы всегда понимали, что демократия — это умение уравновешенно, спокойно воспринимать и принимать как ее позитивные, так и негативные плоды. Особенно, когда первые касаются общих проблем, а вторые — частных. Вот это и есть, собственно говоря, политика.
Война сурдоперевода
с дискурсом
Если задать нашим политикам вопрос, чем они видят мир, в том числе политический, то большинство из них, включая самого главного, наверное, ответят, что видят глазами. Но люди, даже, как ни странно, начальники, видят мир не глазами, а словами. Если в лексиконе человека нет слова для обозначения того или иного предмета, то он его, соответственно, и не увидит: увидеть — значит назвать.
В этом плане принципиальное отличие между политическим вожаком и политическим лидером заключается в том, что вожак интуитивно тяготеет к минимизации своего лексикона, к примитивизации своего дискурса. Чем проще он выражается, тем более он убедителен и эмоционален. И это, опять-таки, правильно: революция, в понятийном смысле, это всегда упрощенное видение мира. Поскольку никто еще не мог увлечь за собой народ на революционные действия пространной академической лекцией. Революция требует короткого, четкого и однозначного разделения на друзей и врагов, честных и бандитов, своих и чужих.
В то же время невозможно перейти из стадии предполитики в полноценную политику, если видишь мир крайне упрощенным.
Полноценная политика — это уже не двухцветный мир, а мир полутонов. Мир, где кроме просто врагов есть оппоненты, несогласные или просто сомневающиеся. Где, кроме друзей, есть союзники, временные попутчики и просто сочувствующие…
Когда я слушаю нашего Президента, у меня такое ощущение, что он больше пытается сказать не словами, а руками. Наверняка он знает все слова цивилизованного политического дискурса, с помощью которых можно увидеть украинский мир во всей его сложности и одновременно реальности. Но то ли он пока не может себе этого позволить и преодолеть внутренний запрет, собственную цензуру на расширение своего политического лексикона, то ли кто-то из его окружения старательно работает на выхолащивание президентского дискурса, заставляя постоянно прибегать к собственному сурдопереводу. (Иногда мне даже кажется, что наш Президент сурдопартизанит против самого себя, как это делала сурдопереводчица, кажется, Первого канала, вставляя в заклинания Кучмы против революции революционные призывы.) То ли его просто ставят в такую ситуацию, которая диктует соответствующие слова. Например, его знаменитое выступление перед украинцами по трем телеканалам, насколько я знаю, режиссировал один известный своей демократичностью московский журналист. Видимо, это был тот случай, когда географический опыт побеждает демократический. Формат выступления нашего Президента был скопирован с формата выступлений президента российского. (То есть нашего Президента, который мучительно пытается из предполитики перейти в политику, постарались стилистически отформатировать под противоположную московскую византийскую ситуацию, где Президент уже из предполитики вернулся в более комфортную для него неполитику).
Отсюда, наверное, и вытекают его сто местоимений «я» и тот назидательно-менторский тон, который абсолютно несвойственен цивилизованной политике.
Так уж получилось, что главные наши политики имеют свои вербальные и невербальные особенности. Чтобы понять, что говорит Юлия Тимошенко, надо следить не за ее улыбкой, как ошибочно делают многие, и даже не за ее глазами, а за ее словами.
Когда говорит Виктор Ющенко, надо, повторюсь, следить не за его словами, как многие ошибочно делают, даже не за его выражениями, а за его руками. Да, да, руки его выдают с головой. Когда-то во время ГКЧП руки выдали Янаева как авантюриста, а не политика. А Ющенко руки выдают как политика, а не танкиста, в смысле вожака.
Зная эту президентскую тайну, я всегда легко расшифровываю все его послания и даже мессиджи и всегда могу разграничить в нем, отделить лидера от вожака.
Например, выступает Президент в одном регионе перед чиновниками и говорит им: мол, за взятки я вас всех поставлю раком. Вот это, скажет кто-то, настоящий классный вожак! Но я-то слежу за руками, а руки, его интеллигентные руки, переводят: «Дорогие коллеги! Я сам в прошлом чиновник. Поэтому я знаю абсолютно все ваши нужды и потребности и сделаю все, чтобы вам невыгодно было брать взятки, а выгодно было бы работать на благо Родины. И я сделаю все, чтобы, извините за вульгарность, власть больше никогда не ставила вас раком. Поскольку в такой позе удобнее обслуживать клиента, а не работать на народ. Тем более, что вы сами — часть нашего народа». Вот что примерно говорят в это время в режиме сурдоперевода руки Президента. Пластичные и выразительные руки лидера.
Или, скажем, выступает Президент в другом регионе перед угольными генералами и говорит, мол, половину из вас посажу. Вот это, воскликнет кто-то, вожачище! Но его руки в это время переводят: «Уважаемые оппоненты! Не я вам враг. И не наша новая власть. А враги вы себе сами. Поскольку сами посадили себя в тюрьмы холуйства и в зоны холопства прежнего режима, и вы там до сих пор находитесь, хотя режим уже ушел. И только сами вы можете себя освободить, но наша власть может и хочет вам в этом помочь. Я пришел не забрать у вас свободу, а дать вам волю». Вот что говорят справедливые руки лидера нации.
Геополитика против предполитики
Пока еще не ясно, является ли то, о чем я говорил выше, проблемой роста или ростом проблемы. Однако в любом случае хотелось бы не только ставить проблему быстрейшего и более безболезненного преодоления периода предполитики, но и предлагать какие-то пути ее решения.
На мой взгляд, политик Ющенко может легко победить в себе вожака Ющенко. Не только методом сурдоперевода, а просто распространив сферу, где он уже является сложившимся и признанным политиком, на то политическое пространство, где он во многом еще остается политическим вожаком. Имею в виду прежде всего геополитические взгляды и действия Президента.
Например, Ющенко как зрелый политик в международных отношениях понимает, что невозможно построить демократию в одной отдельно взятой стране (причем понимает это в значительно большей степени, чем большинство других украинских политиков). И именно поэтому он делает совершенно верный ход, объявляя вступление в ЕС главным геополитическим приоритетом Украины. (По новейшей политологической теории, созданной одним из румынских политологов, в европейских странах, не входящих в ЕС, демократия неизбежно превращается в так называемую «феодальную демократию». То есть такую, где правящая элита отстаивает не общенациональные, а, прежде всего, групповые интересы. И единственный способ избежать подобного демократического вырождения — институционное приобщение к странам старой европейской демократии. Не знаю, знаком ли Ющенко с этой только что возникшей теорией, но, по крайней мере, интуитивно он чувствует ее).
Но когда дело касается внутренней политики, складывается такое впечатление, что наше построение демократии замыкается чуть ли не в черте одного города, пусть это и столица страны. Стоит же отъехать от Киева километров сто — и непонятно, куда попадаешь. То ли в поздний брежневизм, то ли в ранний кучмизм. Это касается и политического лексикона, доминирующего в местной прессе, и способов и методов взаимодействия местной номенклатуры, а точнее местных вожачков, с местной же общественностью и т.д., и т.п. И это вроде бы совсем не волнует Президента…
Как сложившийся зрелый политик в международных отношениях, Ющенко понимает, что демократию нельзя насадить силой, что ее нельзя привезти на танках. Очевидно, поэтому он выступал за выведение украинского контингента из Ирака, несмотря на опасность подпортить отношения с американскими партнерами. В то же время складывается впечатление, что когда наш Президент все же озабочивается демократизацией отдаленных регионов, он не против ввезти ее на милицейских бобиках…
Может, стоит просто подождать, когда геополитические взгляды Президента сомкнуться с его внутриполитическими планами? Может, стоит подождать, когда он, перенеся свой опыт политического анализа из других развитых стран в Украину, решит, что настоящая демократия строится не сверху вниз, а снизу вверх? И что самый лучший, а может, единственный способ ее построения — это не наказание «антидемократов», а всемирная помощь любым росткам местного самоуправления, будь то муниципальные общины, местные профсоюзы, потребительские ассоциации и т.д.
А если не дождемся?
Самое обидное заключается в том, что сегодня Украина через своего Президента может дать уникальный политический урок даже просвещенной старой Европе. Сейчас там много говорится о том, что коренные европейцы утрачивают на глазах самую главную свою исконно европейскую ценность последней половины столетия: умение решать любые конфликты не силой и угрозой, а умом и терпением.
Украинская революция явилась неожиданным и колоссальным уроком для тех европейских стран, которые посылали в Югославию бомбардировщики и запускали ракеты с урановой начинкой. Оказалось, что нам есть с чем идти в Европу и мы идем не только как ученики, но в чем-то даже как учителя. И это здорово. Вот только бы тот опыт, который мы можем передать другим, еще бы и далее использовать для внутренних нужд. Вот тогда бы собственно и началась наша настоящая политическая эра.
Вместо заключения
Недавно на крупной европейской конференции «Балтийский форум» мне довелось услышать забавный анекдот в качестве иллюстрации многих новых европейских процессов. Двое чукчей (заранее извините за политнекорректность) убили нерпу и тащат ее за хвост в сторону своего стойбища. Тащить ее против шерсти по снегу тяжело, и один говорит другому: «Ты знаешь, с каждым шагом все тяжелее и тяжелее». Тот отвечает: «Зато с каждым шагом ближе к дому». Вдруг навстречу появляется кочующий, как бы северный, малый народец, и с его стороны кричат: «Эй, вы, чудаки, неправильно тащите. Берите за голову и тащите за нами в другую сторону». Охотники слушаются, и первый чукча говорит: «Ты знаешь, всегда надо слушать народ. Теперь с каждым шагом тащить все легче и легче». А второй грустно отвечает: «Зато с каждым шагом все дальше и дальше от дома».
Политика в отличие от предполитики намного более сложная штука. Намного сложнее, наверное, не создавать свою эпоху. Легче идти в ее сторону, тем более, когда многие тебя убеждают, что это самый правильный и легкий путь.
Недавно мои коллеги социологи провели исследования, которые показали своеобразные изменения общественных настроений. Если год назад большинство людей в реализации своих личных жизненных планов надеялись только на себя и лишь единицы — на власть, то сейчас 70% надеются на власть и менее трети — на самих себя. С одной стороны, конечно, здорово, что люди так доверяют власти, но не очень здорово, что так слабо доверяют самим себе.
Тем не менее, учитывая такие настроения, можно сказать, что единственной преградой на пути к созданию «эпохи Ющенко» сегодня является только сам Ющенко. Хотим мы этого или нет, но мы, простые граждане, являемся сегодня заложниками особенностей и меры его ума, дальновидности, интеллигентности, толерантности, демократичности и т.д., и т.п. (По крайней мере, пока не возникнут нормальная оппозиция, реальные профсоюзы, эффективное местное самоуправление, действенная независимая пресса и т.д., и т.п. Пока, в конце концов, не возникнет гражданин, который, даже любя свою власть, привык полагаться сам на себя.)
Именно поэтому, вольно или невольно, такое внимание, по крайней мере экспертного сообщества, привлекает сегодня личность Президента и малейшие тенденции ее изменения.
Что-то здесь, безусловно, обнадеживает. Например, те же твердые геополитические принципы, которые могут спасти страну и народ от многих бед. Меня, например, также обнадеживает то, что Ющенко — одна из редких украинских персон, умеющих мыслить системно, а не персонализованно. Мне много лет пришлось общаться с разными деятелями высшего эшелона, и я знаю, насколько им скучны любые политологические схемы, экономические конструкции, если в них не фигурируют знакомые фамилии (клички, имена).
Для большинства из них настоящая политика — это бесконечные «терки», «разводки», перемывания слухов, сплетен, связанных с маленьким мирком украинской коммунальной vip-квартиры. Где все друг о друге вроде бы знают практически все, но стремятся узнать еще больше. И это, конечно, не случайно и даже в известном смысле правильно. Поскольку все личные и тем более кэшовые деньги возникают только из личных «терок» и «разводок». А из разных там обезличенных политико-экономических проектов и конструкций возникают разве что обезличенные бюджетные деньги.
Так вот, Ющенко — чуть ли не единственный, кому эти терки, как мне кажется, искренне неинтересны. И кому, как мне кажется, искренне интересны (как ни странно) именно обезличенные интеллектуальные конструкции. И это колоссальный шанс.
С другой стороны, немало и противоположных тревожных симптомов. О которых, впрочем, я сказал уже выше.
…Много лет назад мне посчастливилось познакомиться, возможно, с самым мудрым человеком прошлого столетия — академиком Дмитрием Лихачевым. Этому выдающемуся гуманисту (а демократию я считаю лишь частным случаем гуманизма), например, принадлежит такая замечательная фраза: «Образованность и интеллектуальное развитие — это как раз суть, естественное состояние человека, а невежество, неинтеллигентность — состояния ненормальные для человека. Невежество и полузнайство — это почти болезнь».
Так вот. Когда-то я задал Дмитрию Сергеевичу вопрос, полагаясь на его энциклопедическую мудрость. В чем, по его мнению, главное различие между вожаком и лидером. Он ответил: «Все элементарно. Вожак сидит, даже когда в комнату заходит старик, а лидер встает, даже когда в комнату входит ребенок. Вожак всегда со своим водителем на «ты», а лидер на «вы».
Хочется надеяться, что, невзирая на всякие последние слухи (когда же закончится эта эпоха слухов?), Виктор Андреевич говорит своему водителю «вы», не только когда он сам за рулем.
Хотел закончить заметку этой надеждой, но тут почему-то некстати вспомнил, что древние греки тоже четко выделяли три политические фазы, созвучные неполитике, предполитике и политике. Первую они называли ксенической, это когда монопольно и авторитарно правит один человек (еще эту фазу они называли «безумие власти»). Вторую фазу они называли химерной. Это когда одной страной пытаются править несколько противоборствующих, недостаточно компетентных и постоянно влезающих в дела друг друга субъектов. И симбиозная. Это когда страной правят несколько взаимодополняющих, компетентных и строго разграничивающих свои действия политиков (ох, не к добру Дом с химерами становится у нас главной политической резиденцией).
Такие дела.