Прокомментировать мюнхенские события мы попросили ведущего научного сотрудника Центра исследования конфликтов (Великобритания) Джеймса ШЕРРА, как всегда подчеркнувшего, что взгляды, изложенные в его ответах, не обязательно совпадают с точкой зрения правительства Великобритании и министерства обороны этой страны.
— Мюнхенскую конференцию уже многие окрестили местом, где взял старт ренессанс холодной войны. Чем, по вашему мнению, вызван очередной виток напряжения между США и Россией: грядущими в обеих странах президентскими выборами; претензиями России на роль сверхдержавы, подкрепленными запасами энергоносителей; просто неуклюжей политикой нынешней американской администрации?
— Подобные представления уже устарели, и их нужно пересматривать. Здесь следует говорить не о «новой холодной войне», а о плохих отношениях. Холодная война была явлением уникальным, и она больше не повторится.
Чем знаменательна речь Путина на Мюнхенском форуме? Если говорить вкратце, то это ментальность. В своей речи Путин связал факторы американской и западной политики, которые политики на Западе просто не связывают между собой. Хорошо это или плохо, но ключевую роль в деле решения иракского конфликта играют именно рассуждения о демократии. И потому, когда кто-либо из вашингтонских политиков заводит разговор о демократии в России, то он, как правило, думает о конфликте. И любые взвешенные или, наоборот, непродуманные комментарии (например, министра обороны Гейтса) по поводу «неопределенности» будущего России скорее всего говорят о том, что Соединенные Штаты в настоящее время рассматривают Россию как один из элементов «оси зла». Поскольку некоторые из новых членов НАТО имеют определенные опасения в отношении России, то в Москве как бы само собой разумеется, что расширение альянса направлено против России и что системы противоракетной обороны, которые должны быть установлены на территории Польши и Чехии, нужны для того, чтобы, как выразился генерал Ивашов, «загнать Россию в угол». Однако ни одно из российских ведомств, занимающееся вопросами национальной безопасности, не потрудилось объяснить людям очевидные вещи. А именно то, что эти системы предназначены лишь для предотвращения возможных ракетных атак и не имеют наступательного потенциала, что они не способны перехватывать российские межконтинентальные баллистические ракеты просто в силу своего местоположения и что американская программа глобальной противоракетной обороны начиналась еще в те времена, когда отношения между Соединенными Штатами и Россией были совершенно безоблачными. Следует признать, что очень немного людей в России (да и в Украине) понимают всю степень озабоченности США по поводу потенциальной ракетной угрозы со стороны Ирана (и в меньшей степени Северной Кореи). И даже если какие-то действия американцев не имеют никакого отношения ни к России, ни к Украине, все почему-то думают обратное.
Может быть, этим мюнхенским выступлением Путин хотел сказать нечто большее? Думаю, что да. Во-первых, накануне чрезвычайно важного визита на Ближний Восток эта речь должна была мобилизовать тех, на кого она могла бы произвести впечатление. Во-вторых, в то время, когда Европейский Союз еще только готовит более активные и решительные меры для обеспечения своей энергетической безопасности, Москва ясно дала понять, что она недовольна подобными намерениями уже сейчас и Брюсселю следует быть более осторожным в этих вопросах. В-третьих, это выступление должно было сказать российскому народу, что когда Путин выберет себе преемника, то он будет знать, что делает. И, наконец, боюсь, что при выборе преемника Путина большую роль будут играть именно соображения национальной безопасности.
— И США, и Россия значительно увеличили свои военные бюджеты. Украина же в этом отношении беспечна. Чем она сегодня рискует, не обновляя технику и вооружение (независимо от того, вступит она в НАТО или нет)?
— Надеюсь, это не тот вопрос, которым озабочены военные круги в Украине. Во-первых, Соединенные Штаты и Россия совсем не те страны, откуда для Украины может исходить военная угроза в ее классическом понимании. Такая возможность существует, но она чисто гипотетическая. У России имеется целый арсенал других средств «непровокационного» характера, с помощью которых она может угрожать Украине. Единственное, что может привести к новой холодной войне в Европе, это военное давление на Украину! Во-вторых, Украина просто не может позволить себе готовить оборону в расчете на самый худший сценарий. В-третьих, если бы Украина и пыталась это делать, это лишило бы ее средств, необходимых для борьбы с тем, что представляет для нее реальную угрозу уже сегодня: это слабость системы власти, отсутствие координации и недостаточное финансирование оборонных структур и органов безопасности, которые слабо защищены от проникновения разного рода теневых структур и тех, кто стремится нанести вред Украине.
— Прогнозируете ли вы раскол в НАТО из-за нарастающей конфронтации между США и Россией?
— Я думаю, что все происходит как раз наоборот. Речь Путина вызвала шквал критики даже со стороны многих ведущих левоцентристских изданий Европы. Министр иностранных дел Чешской республики заявил: «Мы должны сказать Путину спасибо за то, что он предоставил нам четкие и убедительные аргументы в пользу расширения НАТО».
— Каким образом рост напряженности между Москвой и Вашингтоном может отразиться на Украине?
— Конечно, не самым лучшим образом. Это обострит все внутренние противоречия и разногласия. А в контексте вашего предыдущего вопроса, это еще и осложнит для Украины выбор своего вектора безопасности. Украине нужны настоящие партнеры, что с моей точки зрения означает постоянное и неуклонное сближение с НАТО. Но если с этим не согласится достаточно большая часть украинской политической элиты и общества, то дальнейшее продвижение в этом направлении будет весьма проблематичным.
— О чем, по вашему мнению, думали в Белом доме, когда делали заложниками своих отношений с Москвой страны, которые искали в НАТО определенный уровень безопасности для каждого своего гражданина?
— Я вынужден повторить еще раз: когда Вашингтон обратился к правительствам Чехии и Польши с предложением о размещении на их территории оборонных противоракетных комплексов, никто там о Москве и не думал. Хотя, наверное, надо было бы. Возможно, им следовало бы прежде подумать о том, насколько чувствительным в политическом смысле может оказаться этот вопрос для самих государств и их соседей. Позволю себе повторить то, что я уже говорил в начале 2002 года: фокусирование усилий на странах-изгоях и борьбе с терроризмом скорее всего не расширит, а еще больше сузит наше поле зрения и, как катаракта в глазу, затмит наше видение других интересов и угроз, о которых забывать американцы просто не имеют права.