Происшедшее в Кремле многих разочаровало — с политической точки зрения. Прежде всего потому, что в выступлении Путина как раз политики было мало. Зато было очень много социальной демагогии. Президент России пошел проторенным путем своего украинского коллеги, предложив гражданам сложную схему финансового преодоления демографических проблем. То, что дети рождаются не столько благодаря увеличению государственных дотаций, сколько вследствие наступления долгожданной стабильности в обществе, недостижимой без структурных реформ, как-то не укладывается ни в российских, ни в украинских чиновничьих головах. Но, в общем, это было и неважно. Говоря о дотациях на детей, президент выигрышно смотрелся по телевизору — чего и добивались организаторы выступления, а называя цифры выплат, и вовсе выглядел добрым царем-батюшкой. В России подобные сцены сейчас снимаются, примерно как новые серии сиквела «Моя прекрасная няня». На днях няня-Путин одним движением указки по карте изменил проект нефтепровода, идущего (вернее, теперь уже не идущего) по берегу Байкала. То, что предыдущий маршрут согласовывался тысячами инстанций, а ради движения указки Путина Государственная дума за несколько дней до его исторической поездки изменяла уже принятое в третьем (!) чтении законодательство, осталось за кадром. В кадре — батюшка, изменяющий маршруты и назначающий пособия. И счастливые подданные, на следующий день наперебой комментирующие новый подвиг правителя в новостях государственных телеканалов. О том, что эти же подданные перестают за фигурой батюшки видеть функционирование самой государственной машины, никто и не задумывается. Конечно, изменение маршрута нефтепровода не было экспромтом, а явилось результатом борьбы в президентском окружении. И размеры выплат — вопрос, вполне просчитывавшийся и явно создающий новые возможности для социального министерства непотопляемого Михаила Зурабова, уже прославившегося знаменитой монетизацией льгот российских пенсионеров. Но подданный-то ничего этого не видит. Ни экспертов, ни сцепившихся в схватке за байкальский маршрут нефтяников, ни счастливого Зурабова. Он видит только державного властелина и начинает искренне верить в то, что этот властелин и есть Государство. То, что машина управления, подмененная телевизионным образом президента, начинает ржаветь, мало волнует создателей телеобраза.
Теперь, собственно, политическая часть. Поскольку ее, по сути, не было, постсоветологам пришлось искать ответ Путина Чейни в оборонной части доклада. И они, конечно же, его там нашли. «Их военный бюджет в — абсолютных величинах — почти в 25 раз больше, чем у России. Вот это и называется в оборонной сфере «их дом — их крепость». И молодцы. Молодцы! Но это значит, что и мы с вами должны строить свой дом, свой собственный дом — крепким, надежным, потому что мы же видим, что в мире происходит. Но мы же это видим! Как говориться, «товарищ волк знает, кого кушать». Кушает — и никого не слушает. И слушать, судя по всему, не собирается».
Разумеется, эти слова сразу же были объявлены реакцией Путина на вильнюсское выступление американского вице-президента. Но рискну предположить, что они появились в послании задолго ДО выступления Чейни в Вильнюсе и были вполне логической частью выступления, объясняющей повышенное внимание Путина к вооруженным силам. А внимание Путина к вооруженным силам объясняется интересом президента к фигуре министра обороны. Тут-то самое время написать, что это Иванов — преемник Путина, обошедший на повороте Медведева. Но допустить такое предположение означает попасться на удочку еще одного кремлевского мифа — мифа о преемниках. Понятно, что преемник будет. Но нет никаких гарантий, что он будет избран из двух предложенных кандидатур, которые вполне способны прикрывать последующие фигуры. Другое дело, что это не исключает аппаратной борьбы вице-премьеров за использование ресурсов. У одного — национальные проекты. У другого — военный бюджет. Размер военной части послания просто позволяет предположить, что второму сегодня повезло больше первого, хотя ветер кремлевской фортуны вполне может и перемениться. Но сейчас первый забеспокоился: уже на следующий день в информационное пространство был запущен Гудвин украинской элиты Глеб Павловский, пояснивший, что в послании с самого начала был жестко обозначен приоритет национальных проектов и что нацпроекты в послании впервые расшифрованы как «проекты восстановления российской нации и национальной политики». Вы помните: нацпроекты — это сбережения Медведева. Обороноспособность — сбережения Иванова. А все вместе — сбережение нации, Солженицын и Путин в одном флаконе.
Что же касается разговоров о наступлении эпохи холодной войны после заочной полемики Чейни и Путина, то уже сами эти разговоры — пример деградации и российской, и западной политтехнологической мысли. Черчилль, выступавший в Фултоне, призывал к прекращению союзнических отношений со страной, только что победившей во Второй мировой войне и имеющей свои контингенты в половине стран Европы. Чейни критикует государство, военный бюджет которого — это мы, кажется, уже Путина цитируем — меньше американского в 25 раз. Государство, выводящее свои военные базы даже из нищей компрадорской Грузии — страны, экономику которой можно подкосить нехитрыми манипуляциями с водой и вином. Вот кто с кем будет воевать, интересно? Когда-то американцы сняли фильм о виртуальной военной операции, призванной поднять президентский рейтинг. Конечно, тем проще организовать холодную войну по телевизору, но мы-то с вами жили в эпоху настоящей холодной войны, настоящей гонки вооружений и знаем, чем одно отличается от другого. Знаем по пустым прилавкам магазинов, убогой жизни, затихающей в девять вечера, неказистой одежде и очередям за румынской мебелью и югославскими обоями. «Все идет на оборонку» и «лишь бы не было войны» — успокаивали друг друга советские люди. И что, Россия и в самом деле может себе все это позволить? В ситуации, когда обогащение ее элиты — и населения — зависит от продажи энергоносителей на Запад? В ситуации, когда весь российский стабилизационный фонд находится в банках стран — потенциальных противников по холодной войне? В ситуации, когда основные сбережения, дачи и дети властей предержащих тоже там? Как же нужно не ощущать реальность, чтобы писать подобные глупости и делать выводы из телевизионных выступлений! Какими же глубокими провинциалами нужно быть нам с вами, чтобы, имея собственный неповторимый опыт жизни в крепости настоящей холодной войны буквально напротив Южмаша, доверяться бойким комментариям западных неофитов? (Впрочем, сразу же оговорюсь, что были и вполне адекватные западные комментарии, вполне реалистичные и спокойные.)
Словом, холодной войны не будет. Не нужно волноваться. Конечно, слова Чейни взбесили многих в российском политическом руководстве, но это еще не повод для конфронтации — тем паче что для нее нет реальных возможностей. «Понимая всю остроту этой проблемы, мы не должны повторять ошибок Советского Союза, ошибок эпохи холодной войны — ни в политике, ни в оборонной стратегии. Не должны решать вопросы военного строительства в ущерб задачам развития экономики и социальной сферы. Это — тупиковый путь, ведущий к истощению ресурсов страны. Это — тупиковый путь». Это, как вы понимаете, цитата из Путина.
Что там еще? То, что выплаты на детей не приведут к решению российских демографических проблем, доказывать не буду. Тем более что на следующий день после выступления главы государства секретарь российского Совбеза Игорь Иванов объяснил, что речь идет о масштабных планах, которые по-настоящему оправдаются через десятилетия. Вот и подождем успехов в спокойном режиме.
Все остальное — это уже домыслы. Медведев, Иванов — кто кого. Несвоевременно. Так что сухой остаток — не надо было мне все это комментировать. Потому что работа с посланием— работа не политического аналитика, а телевизионного критика. Как сняли, какая картинка, как хлопали. Или там хроникера светской жизни: Абрамовича показали, а Рогозина не было. Или (чудесная подробность, тут же подхваченная СМИ) Грызлов и Миронов в шутку поспорили между собой, где им сидеть рядом с президентом — слева или справа. Или справа или слева. Или… Словом, к политике мероприятие имеет косвенное отношение. Однако же — хотя бы из уважения к тем моим отечественным коллегам, кто умудряется написать намного больше и интереснее по поводу куда меньше имеющих отношения к политике событий нашей с вами жизни — стоило обратить внимание на происшедшее в Кремле. Тем более что следующее послание Путина будет зачитано ровно за год до президентских выборов в России. И тогда уже всем будет не до Чейни, демографии и даже доблестных вооруженных сил, и в каждом предложении спича будут искать ответ на один-единственный вопрос бытия: «Ху из мистер преемник?».