Похоже, в Украине окончательно утрачено доверие экономических агентов всех уровней как к государству, так и друг к другу. Кризис взаимных ожиданий уже давно пронизывает и политическую ткань общества. Наделенные властью правители, боясь переменчивости настроений избирателей, стремятся монополизировать свои полномочия или, как минимум, избирательную систему и механизмы формирования общественного мнения. Лидеры не верят своему окружению, а их команды - в постоянство своего пребывания в ней: в результате ни те, ни другие не в состоянии ни мыслить стратегически, ни обеспечивать реализацию стратегических идей. Чиновники, также ощущая себя временщиками, заботятся не столько о карьере, сколько о доступе к системам распределения «ну хоть ненадолго». Только что усевшийся в кресло их начальник, не веря прежнему аппарату, меняет его на куда менее профессиональный, но зато «лично преданный», так что поиск и борьба с врагами становятся основными приоритетами государственной деятельности. Предприниматели не верят в государственные гарантии защиты и развития своего бизнеса и вынуждены кормить теневые структуры, дублирующие несостоятельную власть. В свою очередь, политики не верят в добрую волю бизнесменов платить даже разумные налоги и игнорируют проведение радикальной налоговой реформы. Но самое трагичное: для власти в целом оказывается очень удобно иметь страну, в которой каждый активный гражданин нарушает законы и потому может быть в любой момент привлечен к ответственности.
Как мы помним, гамлетовский вердикт «Прервалась связь времен...» был вынесен именно тогда, когда ожидания принца в отношении поведения близких ему людей были коварно обмануты. Так вот, живи Шекспир в наш век, возможно, он списал бы своего Гамлета с политика, который тоже сумел противопоставить мертвящим канонам живительный здравый смысл. К тому же, как и принц, он обладал даром сострадания. Это объясняет, почему свыше десятилетия - с 1933-го по
1945-й - большинство американцев было убеждено, что восставший против судьбы трудоголик в инвалидной коляске несет за них крест. Он понимает их заботы, он все время ищет выход. Люди - не только отчаявшиеся, но и вполне благополучные - писали ему о своих заботах, словно самому близкому человеку. Американский политолог Лейхтенберг видел в Денвере надпись на стене мелом «Рузвельт - мой друг».
Почему же подобные надписи не встретишь у нас? Ведь учитывая инфантильность национального характера, даже неутихающий кризис не может служить обоснованием того, что «народ безмолвствует». Думаю, решающая причина отсутствия «всенародной любви» заключается в том, что определить «курс радикальных экономических реформ» - лишь полдела, вторая половина - убедить миллионы людей следовать ему. Вот отчего Рузвельт, не в пример нашим политикам, любил прессу. Он знал опасности, таящиеся в непостоянстве ее пристрастий, но он знал и то, что у него нет другого такого рупора обращения к миллионам своих сограждан. Когда на пятый день пребывания в кресле президента от созвал первую пресс-конференцию (потом их было тысячи), то на ней, по словам историка Бурда, Рузвельт обсуждал больше проблем американской жизни и общества, чем все остальные президенты, вместе взятые. После этого четверть новостей агентства «Ассошиэйтед пресс» шла из Белого дома.
Вторым важнейшим каналом общения с нацией стали так называемые «радиобеседы у камина». Рузвельт первым среди крупных американских политиков осознал огромную силу нового вида СМИ. И когда в 10 часов вечера воскресного дня 13 марта 1933 года 60 млн. американцев настроили свои приемники на волну Белого дома, они услышали: «Друзья мои, я хочу рассказать вам, что было сделано в последние несколько дней, почему это было сделано и какие следующие шаги мы собираемся предпринять. Прежде всего позвольте мне объяснить простой факт: когда вы вкладываете ваши деньги в банк, этот банк не прячет их в сейф. Он вкладывает их в различные формы кредита - в акции, закладные. Другими словами, банк заставляет ваши деньги работать, чтобы колеса экономики продолжали крутиться. Поэтому лучше держать их в банке, чем под матрацем...»
А ведь мы с вами подобные призывы слышали неоднократно. В президентском послании я обнаружил единственную фразу, связанную с проблемой доверия, и касалась она как раз дефицита последнего по отношению к банковской системе. Но чего-то, видимо, в подобных призывах недостает, раз массовые вливания в банковские сейфы эпохи «Великого украинского кризиса», увы, не наблюдаются. А недостает, судя по приведенной выше цитате, доверительного тона беседы и ощущения сопричастности к принятию важнейших государственных решений. Потому-то и не стоит удивляться тому, что на следующий день после воскресного обращения Рузвельта к нации вклады населения впервые превысили изъятия, а к концу недели две трети банков, закрытых до того «на переучет», возобновили работу. Потом шутили, что капитализм был спасен за восемь дней. Мне же кажется, что спасение пришло с заключительной фразой памятного выступления: «Вместе мы не можем потерпеть поражение».
Возвращаясь к отечественной ситуации, Президент и правительство обязаны четко уяснить: не утруждать себя регулярными объяснениями последовательности своих шагов можно позволить себе лишь тогда, когда возвращаешь долги по зарплате, пенсиям или делаешь иные приятные вещи. Но когда приходится сокращать социальные расходы бюджета или повышать коммунальные платежи, без исчерпывающих разъяснений не обойтись. Только при таком подходе можно надеяться, что юридическое «добро» от парламента и моральное - от общества будут получены.
Сегодня ни того, ни другого нет. Судя по перманентным разборкам Верховной Рады с правительством, забастовкам, пикетам и голодовкам «трудящихся», общество не готово терпеть боль от окончательного разрыва с тоталитарным прошлым, не готово платить высокую цену за радикальные реформы. Да и гипертрофия заимствований, справедливо осужденная в недавнем обращении Президента, во многом связана с национальной склонностью к экономическому чуду, базирующемуся на эффекте «золотой рыбки». Мощные иррациональные ожидания, замешанные на многолетнем иждивенчестве, внушили обществу и слепую веру в чудодейственную силу лозунгов «Даешь приватизацию!» или «Ищу стратегического инвестора!». Но они же стали источником последующей паники, когда выяснилась их тщетность. В результате практически утеряна ориентация на эффективное использование и приумножение собственного имущественного и интеллектуального потенциала, на самофинансирование как основной источник инвестиций - одним словом, на саморазвитие.
В этом контексте попытки объяснить обострение внутреннего кризиса международными и российскими «происками» и на этой основе сочинять антикризисные меры финансовой стабилизации, вроде утвержденных Кабмином и Нацбанком 10 сентября, значит выводить страну из системного кризиса путем разобщения власти и общества, подвергая тем самым Украину опаснейшему испытанию на разрыв. Необходима, стало быть, огромная политическая воля и ответственность, чтобы признать происходящее как государственный кризис доверия и предложить механизм выхода из него как всенародное деяние, как общенациональную идею.