Ах, какое было замечательное голосование. Раздираемый перманентными склоками депутатский корпус давненько не демонстрировал такой завидной сплоченности, такого редкого единодушия. Независимо от того, как сложится дальнейшая судьба генерала Пискуна, до конца своей карьеры Святослав Михайлович имеет полное право считать 4 июля красным днем календаря. Ну кто из обитателей политических джунглей не мечтает в одночасье «пригнуть» такое количество декларативно влиятельных, демонстративно гордых и конституционно независимых граждан? Кто не жаждет испытать сладостный миг упоения собственной силой, собственной властью над не последними в этом мире людьми?
Новый генеральный небезосновательно считает себя триумфатором. И даже не «конституционное» число депутатских скальпов должно его радовать более всего. Гораздо более важными трофеями выглядят брошенные к его ногам фракционные знамена. Представители 13 из 14 парламентских отрядов не устояли перед напором бравого генерала. Таким образом, «наши» и «донецкие», социалисты и коммунисты, эсдеки и нардемы, «промышленники» и «аграрии» не только максимально легитимизировали выдвиженца Президента и не просто взвалили часть ответственности за его будущие шаги на свои плечи. Вдобавок ко всему они избавили преемника Потебенько от необходимости быть кому-либо обязанным. Кто конкретно вправе считать нового руководителя ГПУ своим персональным «должником»? Какую из «проблемных» фракций не «вычти» из суммы, полученной в результате голосования, Пискун – все равно генпрокурор.
Почему-то кажется, что более всех должен быть огорчен триумфом Пискуна тот, кто… едва ли не больше всех за него хлопотал. Речь о Викторе Медведчуке. Виктор Владимирович сделал все от него зависящее ради будущего успеха начальника следственного управления налоговой милиции. И для подобного подвижничества у главы президентской администрации были весьма веские причины. Во-первых, Святослава Михайловича и Виктора Владимировича (как уже писало «ЗН», и это было подтверждено позже целым рядом источников) связывают весьма тесные контакты. Во-вторых, зачем, скажите на милость, Медведчуку еще один «донецкий» во власти? А ведь в случае «пролета» кандидата Пискуна почти наверняка появлялся шанс у кандидата Геннадия Васильева, который (судя по всему) несколько тяготится почетной должностью первого вице-спикера. Причем шанс неплохой. «Донецкие» (как утверждают информированные лица из кругов, близких к Компартии и «Нашей Украины») загодя предупредили руководство двух указанных фракций, что готовы «расплатиться» за поддержку Геннадия Андреевича причитающимся им по «квоте» постом первого заместителя главы ВР. Коммунистам и «нашим» оставалось только выяснить между собой, кто сильнее хочет воссесть по правую руку от Владимира Литвина – Адам Мартынюк или Роман Бессмертный. Более того, представители «донбасского землячества» якобы предлагали свои миротворческие услуги на тот случай, если бы «симоненковцам» и «ющенковцам» не удалось прийти к консенсусу. Народные избранники из горняцкого края выражали готовность утрясти возможный спор при помощи самых разнообразных средств, имеющихся в их богатом арсенале.
Васильев воспринимался несколько предпочтительнее Пискуна еще и потому, что он выглядел не столь одиозно, а потому у оппозиционеров (прежде всего у членов «БЮТ») к нему должно было накопиться не так много неприятных вопросов, как к главному карателю банка «Славянский». Не будет лишним вспомнить и о том, что Геннадий Андреевич ходит в претендентах в главные прокуроры республики еще со времен Владислава Дацюка и что среди тех, кто в свое время лоббировал его на этот пост, был Александр Мороз.
«Лучше Васильев, чем Пискун. Он менее циничен и более предсказуем» — подобную приватную точку зрения приходилось слышать из уст целого ряда народных избранников (представлявших, в частности, СПУ, «БЮТ», КПУ и «НУ») еще неделю назад. Тогда сложно было вообразить, что за генерал-лейтенанта налоговой милиции будет отдано на десяток голосов больше, чем требуется для отрешения от власти Президента – самого легитимного (согласно Конституции) парламентского решения.
Слухи о том, что Пискуну будет крайне сложно пройти испытание Верховной Радой, поползли, как только увидело свет президентское представление на заместителя председателя ГНАУ. Первый слух моментально породил второй: мол, посредством Пискуна Банковая просто «зондирует» парламентскую почву, выстреливает холостым патроном, чтобы следующий выстрел попал точно в цель. Отчасти подобные предположения строились на аргументах, изложенных нами несколько выше. Отчасти подобные разговоры стимулировали «донецкие», пытаясь с помощью подобной психологической обработки облегчить запланированный взлет Васильева. Не препятствовал циркуляции этих слухов и Виктор Медведчук. Виктор Владимирович как раз был уверен в успехе Пискуна. Но (как нам кажется) полагал, что победа будет натужной, что должно было лишь повысить лоббистский рейтинг нового главы администрации в глазах теряющего политическую зоркость Президента. Но поскольку Пискун победил не по очкам, благодаря купленному судейству, а вчистую, техническим нокаутом, сие заметно снизило цену «толкательных» усилий безусловно блестящего комбинатора Медведчука. Оказалось, что у Виктора Владимировича не так много оснований считать себя «крестным» Святослава Михайловича. А у «конституционного» главы Генпрокуратуры еще меньше поводов считать себя «крестником» главы неконституционной президентской администрации.
Кто действительно имеет основания радоваться триумфу Святослава Михайловича, так это Николай Янович. И, пожалуй, он единственный, кто вправе надеяться на признательность своего недавнего подопечного. Есть основания считать, что глава ГНАУ приложил едва ли не больше всех усилий для успеха операции «Пискун – генпрокурор». При этом ему, наверное, совершенно не обязательно было кого-то уговаривать и уж тем более кому-то что-то обещать. Достаточно было в разговорах с нужными людьми в нужный момент как бы невзначай напоминать, что Пискун – «его человек». Аргумент убийственный.
В мире политики «привязка» кого-то к кому-то носит достаточно условный характер. И тем не менее можно с достаточно высокой степенью уверенности говорить о наличии связок «Азаров—Пискун» и «Медведчук—Пискун». Но если последняя «сцепка» носит характер, скорее, вынужденный (причем для обоих фигурантов), то первая выглядит вполне органичной. Святослава Михайловича и Николая Яновича связывает многое, а с недавних пор связывает еще больше. И как бы много и красиво ни говорил свежеиспеченный генпрокурор об автономности двух силовых ведомств, можно предположить, что руководители ГПУ и ГНАУ будут максимально «подпирать» друг друга. Ибо сообща им будет не только легче тихо пересидеть сегодняшний политический день, но и шустро перебежать в день завтрашний…
Есть красивая парламентская легенда о том, как руководитель одного очень специфического ведомства окончательно уговорил руководителя одной очень большой фракции голосовать за одного очень достойного кандидата в генеральные прокуроры. Высокопоставленный чиновник и высокорейтинговый политик мирно беседовали у окна, когда последний обратил внимание первого на роскошную липу и сказал примерно следующее: «Хорошее дерево, крепкое… Надежное, как твое слово. Обещай мне: если твой протеже окажется человеком, не достойным твоего поручительства, ты украсишь собою эту липу…» Чиновник пообещал. А политик сдержал данное тут же обещание – 2/3 его фракции впоследствии проголосовали за кандидатуру Пискуна. Тоже, кстати, не скупившегося на обещания.
Посулы Пискуна, как бы это странно ни прозвучало, сыграли немаловажную роль в его победе. Практически любой потенциальный «назначенец» охотно обещает парламентариям сделать все, что можно. И крайне охотно обещает сделать то, что нельзя. Однако представители нынешнего депутатского корпуса – в массе своей люди искушенные, а оттого не слишком доверчивые. И тем не менее на очень многих из них Пискун произвел (как они сами признавались после встреч соискателя с фракциями) «неожиданно приятное впечатление». Или, по крайней мере (по их словам), выглядел «удивительно убедительным». У автора этих строк нет оснований заподозрить своих «респондентов» в неискренности.
Анализируя услышанное, можно сделать следующие выводы. Пискун выбрал, похоже, единственно верную тональность общения с народными избранниками. Он выглядел ни жалким просителем, ни самоуверенным президентским протеже. Не срывался на банальные угрозы и старался не обещать невозможного. То есть держался, по практически единодушному признанию, уверенно и достойно. Не избегал скользких тем, попросив, впрочем, все проблемные вопросы обсудить во «фракционном формате», а не выносить их в зал.
Насколько можно догадаться, диалоги Пискуна с не слишком дружелюбно настроенными депутатами должны были выглядеть примерно так. Что думает кандидат о «деле 9 марта»? Он думает, что оно тянется непозволительно долго. Убежден, что принципиально неверно при рассмотрении этого дела опираться на старый Уголовный кодекс. Считает возможным в случае необходимости рассмотреть вопрос о применении к «зарешеченным» унсовцам амнистии. Что хорошего уважаемый претендент может рассказать о банке «Славянский»? Ничего хорошего. Он убежден, что поступал правильно, и дело тут вовсе не в политическом «заказе», а в доказательном фактаже. Попали «под раздачу»? Попали, бывает. Надо было концы лучше прятать. А раз попали, пускай не обижаются. «Мытье» денег, тем более «мытье» некачественное, заслуживает кары. Все, уже покарали. Вопрос закрыт, и возвращаться к нему абсолютно бесперспективно. Какие перспективы у «дела Гонгадзе»? Закрыть его за пару месяцев никто не обещает, но то, что оно «зависло» на годы, — позор не только для прокуратуры, но и для всего государства. Потому соискатель приложит максимум усилий для того, чтобы, по крайней мере, тело как можно скорее предали земле. А для того чтобы все вопросы об окончательной идентификации останков были сняты, потенциальный генпрокурор готов сотрудничать с любыми органами. В том числе с зарубежными и парламентскими. Да-да, и со временными следственными комиссиями, сформированными из народных избранников в том числе. Конституционное право парламента на создание подобных структур не может поставить под сомнение отсутствие закона. Тем более что принять подобный закон — в силах депутатов. Кстати, о Конституции. Некоторые несознательные прокурорские работники не желают перестраивать свою деятельность в соответствии с требованиями Основного Закона? Так их заставят старательно выучить свои права и обязанности, а заодно заставят уважать закон. Кстати, о правах и обязанностях. Обладает прокуратура правом поднимать вопрос о незаконном совмещении нескольких должностей некоторыми высокопоставленными гражданами, в частности губернаторами? Пускай поднимает, пускай чтит закон. А тех, кто не хочет, мы из наших дружных рядов попросим. Тем более что кое-кто в прокуратуре явно засиделся, причем засиделся беспричинно. Пренебрежения к закону, равно как и халатного отношения к контролю над соблюдением законности, претендент, если станет прокурором, не потерпит. В частности, все виновные в затягивании резонансных дел будут строго наказаны. Независимо от заслуг. Но только в том случае, если вина будет доказана. Стоит ли ждать пересмотра некоторых громких дел? Если есть основания, то почему нет? У Тараса Чорновола есть причины сомневаться в случайности гибели его отца? Что ж, это повод вернуться к разбирательству. Тем более, что он, как родственник, вправе считаться потерпевшей стороной. А что у прокуратуры до этого времени был повод в этом сомневаться? Вы серьезно? Ну, надо же! Будет ли кто-то посажен в «деле «Нефтегаза»? Трудно сказать, тем более, что «посадка» – не самоцель, а крайняя мера, злоупотреблять которой новый УК, кстати, не рекомендует. Зато можно с полной ответственностью заявить, что само дело будет доведено до конца. Будет ли представление по поводу Тимошенко? Господи, ну кто же задает такие вопросы?! Готов ли он поклясться на Уголовном кодексе, что будет свято чтить законность и никогда не станет слепым оружием в руках Президента? Дорогие мои, посмотрите на меня: я похож на Александра Матросова, готового закрыть амбразуру? А теперь посмотрите на меня еще раз, я похож на болвана в чужой карточной игре?..
Еще раз оговоримся: мы не беремся утверждать, что г-н генерал именно так отвечал на поставленные ему неприятные вопросы. А если мы и угадали, то тем более не беремся судить, насколько новый руководитель ГПУ был искренним. И уже тем более, мы не возьмемся обсуждать, сколько именно нардепов и до какой степени ему поверили.
Хотя говорить о высоком проценте доверчивых среди народных избранников, наверное, оправданно. Тоскливо было наблюдать, как гордые, сильные и богатые мужики с жалким выражением лица почетным караулом ходили за будущим генпрокурором. И чем больше их становилось, тем меньше становилось сомневающихся. И тем сильнее преисполнялся ощущением собственной значимости, собственной власти без пяти минут главный вершитель предпринимательских судеб. Депутаты от бизнеса «проталкивали» Пискуна с не меньшим рвением, чем Кучма, Медведчук или Азаров.
Но главным лоббистом был страх. И дело не столько в 347 голосах «за», сколько в 8 голосах «против». «Донецкие» Пискуна откровенно не хотели, но когда стало ясно, что благодаря голосам коммунистов и «наших» тот уже обеспечил себе проходной балл, не приминули расписаться в своей лояльности. «Наши» не хотели его еще больше, но также чувствовали, что генерал-то проходит, и с неистовством, достойным лучшего применения, поспешили «подружиться» с профессиональным силовиком. Да и коммунисты, которые во все времена почитали за благо не ссориться с прокуратурой, с самого начала выражали готовность поддержать ставленника ненавистного им антинародного режима. Тем более что некий бизнесмен, крайне заинтересованный в дружбе с будущим генпрокурором, как поговаривают, нашел для убалтывания и без того «открытых для дискуссии» ленинцев убедительные аргументы. У него этих аргументов пруд пруди. И он предпочел расстаться с частью, опасаясь, что потеряет все.
Люди мира крупных денег стали главной движущей силой крупного успеха Пискуна. У кого-то земля горела под ногами, а когда горит, друзей выбирать не принято. Принято помогать тем, кто выражает готовность потушить. Кто-то потерял возможность «выходить» на Президента, кто-то — желание, кто-то разуверился в его возможностях, кто-то усомнился в его перспективах. Кому нужна недоступно высоко посаженная седеющая голова, когда рядом молодая, крепкая рука. Вроде бы открытая для рукопожатия…
Каждому из тех, кто агитировал за Пискуна, хотелось верить: когда генерал говорил о том, что не всегда будет слепым орудием, он имел в виду именно его. Каждый наделся: когда Святослав Михайлович намекал, что он игрок, он намекал, что он будет играть, если и не в его команде, то, по крайней мере, по его правилам. Каждый лелеял мечту, что новый генеральный в случае чего если и не вспомнит о его лоббистских заслугах, то, по крайней мере, «забудет» о его возможных проблемах с законом. Или хотя бы не допустит беззакония.
И был день голосования. И во власти зверя оказались те, кто именовал себя охотниками. И имя зверю было Страх. И страшным число его было. И равнялось оно 347…
Вера, построенная на страхе, называется, неверием. Потные, дрожащие руки законодателей узаконили их сегодняшний, увы, небезосновательный страх. И, возможно, объявили вне закона веру в завтрашний день.