- Вы назвали упрямство России в вопросе присоединения стран Балтии к НАТО и ЕС «одержимостью» (hang-up), которую ей придется преодолеть. Однако неофициально российские политики довольно охотно признают, что агрессивные заявления о странах Балтии имеют важное внутриполитическое значение и что это давление будет продолжаться, что бы ни говорили или ни делали страны Балтии или правительство США. Это заставляет балтийцев чувствовать себя весьма неуверенно. Что могут сделать страны Балтии и США, чтобы уменьшить это ощущение неуверенности?
- Вы, наверное, слышали вашингтонское жаргонное словечко «непродуктивный» (counterproductive - букв. антипродуктивный)? Одним этим словом можно охарактеризовать любую попытку соседнего государства оказывать давление на страны Балтии, цель которого - вынудить отказаться от планов вступления в НАТО. В наибольшей мере это относится к вашему большому восточному соседу, с которым у вас и других странах этого региона исторически сложились весьма сложные, далеко не самые лучшие отношения.
Если вы будете ощущать давление с Востока, цель которого - добиться вашего отказа от вполне законных намерений когда-нибудь вступить в НАТО, это лишь усилит чувство незащищенности и необходимость присоединиться к Североатлантическому альянсу, чтобы обезопасить себя от России. Не понимаю, почему было бы в интересах России таким способом внушать вам ощущение угрозы. Хотелось бы надеяться, что те представители России, которые, какие бы цели они не преследовали, пытаются оказать давление на Латвию либо любое другое государство в этом регионе, хорошенько подумают. Потому что то, что они делают, пробуждают вашу имеющую глубокие корни и, могу утверждать, исторически вполне обоснованную тревогу за свой суверенитет, независимость и безопасность.
Что касается вопроса о том, что Соединенные Штаты совместно с Латвией и ее соседями могут сделать для укрепления вашей безопасности, то надо сказать - мы можем сделать довольно многое. Во-первых, на уровне высокой политики и долговременной стратегии, мы, Соединенные Штаты, можем продолжить то, что делали в последние семь лет. А именно - засвидетельствовать, утверждать и защищать основное понятие, состоящее в том, что Латвия является независимым суверенным государством, имеющим международно признанные, подтвержденные многочисленными документами права самостоятельно решать, как обеспечивать свою оборону и безопасность, включая право решать вопрос о вступлении в НАТО.
Во-вторых, что касается НАТО, то мы можем добиться того, чтобы абсолютно все в мире поняли, что НАТО распахнуло свои двери перед новыми странами-участницами: три новых государства войдут туда в будущем году, но двери за ними не захлопнутся. Это то, что мы называем принципом открытых дверей при расширении НАТО, и относится это ко всем странам, которые желают и способны вступить, включая Латвию, Эстонию и Литву.
Многое можно сделать и в более короткий период. Можем совместно с вашим Министерством обороны, правительством уточнить конкретные сферы, в которых можно помочь Латвии самой обеспечить свою защиту и внести вклад в общеевропейскую безопасность. Одним из примеров этому является Балтийский батальон, о котором наши военные, работающие в Боснии, очень высокого мнения. Все более конкретным становится сотрудничество и в сфере морских сил и регионального воздушного контроля. Существует широкий спектр практических мероприятий для реализации этого компонента американо-балтийской хартии.
- В Мадридской декларации назывались Румыния, Словения и «государства Балтийского региона» как страны, больше всех сделавшие для того, чтобы отвечать стандартам НАТО. Збигнев Бжезинский активно проводит мысль о том, что в следующую очередь расширения НАТО следует включить одну страну с юга (значит, Румынию или Словению) и одну - с севера (то есть Литву). Обсуждалось ли это предложение серьезно и как оно скажется на безопасности региона, если будет реализовано?
- У этого вопроса есть две стороны. Во-первых, в мадридском документе не названы страны, которые следующими станут членами НАТО, в нем просто перечислены государства, показавшие наибольший прогресс в этом направлении: в сущности там сказано - вы на правильном пути, продолжайте в том же духе.
Во-вторых, доктор Бжезинский - мой давний друг и друг госсекретаря Мэдлин Олбрайт, и я не думаю, что здесь уместно дискутировать с ним. Поэтому позвольте мне говорить об этом предложении вообще, независимо от того, кем оно выдвинуто. Мы не считаем, подчеркиваю - не считаем, что это удачная идея - позволить, чтобы вторую очередь расширения НАТО определяли соображения географического равновесия. Мы не ищем какую-то систему квот, мол, одна страна - с юга, одна - с севера. Страны-кандидаты следует определять, приглашать и включать в альянс, исходя лишь из их готовности и соответствия НАТО. Это должно быть определяющим критерием. То есть, по отношению к государствам надо применять другую сумму критериев, нежели те, о которых вы сообщили. Что касается 1999 года, то ни НАТО в целом, ни правительство США еще не приняли никаких решений относительно того, какие страны - если вообще это произойдет - будут выбраны для участия. В мадридском документе ничего об этом не говорится, а после Мадрида не произошло ничего такого, что накладывало бы на альянс обязательства в 1999 году принять страны второго этапа расширения. Мадридский документ делает обязательным для альянса принцип открытых дверей, однако никакого временного графика к нему не приложено.
И, наконец, следует добавить, что США и другим странам альянса следует быть крайне внимательными, оценивая не только безопасность приглашенных к вступлению стран, но и то, как это скажется на безопасности или ощущении безопасности других стран, которые тоже надеются со временем стать членами НАТО. Излагая наше отношение в общем плане, могу заверить, что этими критериями мы будем руководствоваться при решении конкретных вопросов, когда придет их время.
- Министр обороны Польши Онишкевич сообщил, что официальное принятие в НАТО Польши, Венгрии и Чехии может состояться до апреля 1999 года, чтобы президент России Борис Ельцин мог принять участие в вашингтонской встрече в верхах и не потерять при этом лицо. Если это произойдет, не лишит ли это страны Балтии шанса не только быть приглашенными, но и вообще упомянутыми в итоговом документе конференции, поскольку это могло бы огорчить российского президента?
- Во-первых, не знаю, достаточно ли бодро чувствует себя президент Ельцин, чтобы в будущем году прибыть на вашингтонскую встречу, одновременно с которой, насколько мне известно, предполагается встреча на высшем уровне представителей Совета по евроатлантическому партнерству, членом которого является и Россия. Президент Ельцин сам будет решать, намерен ли он прибыть туда. Вспомним, что в Мадриде Россию представлял, если не ошибаюсь, заместитель премьер-министра.
Во-вторых, как я уже сказал, не принято никаких решений о том, что произойдет или не произойдет в будущем году во время вашингтонской встречи или в связи с ней. Но могу вас заверить, что отступлений не будет, и на вашингтонской встрече подтвердят направленность процесса, в том числе процесса расширения, вперед, независимо от того, будут или не будут названы новые страны-кандидаты. Эволюция НАТО - это более чем просто расширение, хотя и расширение, разумеется, является очень важной составной частью эволюции альянса, и чтобы это расширение было стратегически успешным, оно должно быть открытым - никого, кто заслужил членство в этой организации, нельзя лишать этой возможности.
Я неоднократно повторял, что соответствие Латвии, Литвы и Эстонии требованиям, предъявляемым при вступлении (eligibility of ultimate admission), это лакмусовая бумажка, тест НАТО на надежность и долгосрочную стратегию при условии, что эти три страны и впредь пойдут по пути реформ, гражданского общества, многонациональной демократии и международной интеграции. Если это будет так, то НАТО должен быть готов принять их, но сроки будут зависеть от развития событий.
Этими принципами руководствовались на мадридской встрече, и я уверен, что в ходе вашингтонской встречи будет найден способ, правда, не знаю какой, эти принципы подтвердить - как в целом, так и конкретно в отношении балтийцев. Хочется надеяться, что со временем Российская Федерация, ее руководство, политическая элита, ее пресса и граждане свыкнутся с мыслью о НАТО. В конце концов, мы признаем, что есть новая Россия, и какими бы ни были ее проблемы, мы не считаем Россию продолжением прежнего Советского Союза. Нам бы хотелось надеяться, чтобы наши российские друзья и партнеры осознали, чтобы поняли, что НАТО, хоть и существует под тем же названием, уже не тот союз, который защищал входившие в него страны-участницы от СССР и Варшавского пакта. Что НАТО перестроилось в соответствии с новой реальностью, новыми задачами и новыми возможностями, в том числе возможностью сотрудничать с Россией.
Поэтому мы надеемся, что в не столь отдаленном будущем у России уже не будет, как вы меня недавно цитировали, той самой «одержимости» (hand-up) по поводу НАТО в целом и отношений НАТО именно со странами Балтии.
- Представители России допускают, что утрату Скрундского локатора, что должно произойти в сентябре, Россия может компенсировать лишь повышением уровня ядерной боеготовности в регионе. Каким был бы ответ США на подобные мероприятия России?
- Это гипотетическое предположение, и я воздержусь от ответа на этот вопрос такими же гипотетическими предположениями. Могу лишь сказать, что в настоящий момент в целом, а также конкретно в отношении Скрунды мы полагаемся на то, что РФ будет строго придерживаться взятых на себя обязательств, в том числе, конечно, обязательств воздерживаться от каких-либо изменений расположения вооруженных сил, которые могут сказаться на ощущении безопасности какой-то из стран региона.
Нельзя исключать возможность того, что какие-то теоретики российских институтов или исследовательских центров могли говорить о такой возможности, но мне об этом не известно. Насколько я знаю, никто из представителей российского руководства подобных заявлений не делал, поэтому, что касается нас, то этот вопрос даже не стоит на повестке дня.