По мере учащения пульса президентской предвыборной кампании широкие массы политобслуги будущих официальных кандидатов энергично раскручивают тему выбора между демократическим развитием и коммунистическим реваншем в Украине. Между тем, более к месту были бы приведенные в воспоминаниях Нестора Махно слова Ленина о том, что крестьянский анархизм «ускорил бы победу коммунизма над капитализмом и его властью». Ибо наша формально антикоммунистическая власть в силу действия знаменитого закона отрицания отрицания всем сердцем восприняла ленинский тезис и применила его в конкретных исторических обстоятельствах (еще один завет Ильича) не к капитализму, а... к коммунизму.
На обломках компартийного самовластья
О рыночно-демократических наших реформах нельзя сказать, что они провалились. По той простой причине, что они и не начинались. Избрав традиционный для развивающихся стран путь догоняющей модернизации, наши кормчие так и не удосужились уточнить, какую стадию развития передовых стран они намерены достичь. Впрочем, их можно понять. Как прикажете назвать стадию, в которой торговцы на вещевом рынке, многие из которых в свое время занимали ответственные посты в промышленности, строительстве, армии, школах, институтах и т.д., были единодушны в момент широкомасштабного социологического опроса: нынешний их статус не идет ни в какое сравнение с прежним, но к старой работе никто вернуться не намерен. Еще бы: здесь деньги и свобода, а там... «Какие мы были дураки, соглашаясь прежде за все отвечать: за взрывоопасные предприятия, солдат, учеников, студентов, рабочих». А посему наши социологические герои против любого режима - демократического, коммунистического, националистического, ежели оный захочет снова поставить их под свой контроль.
Да что там челноки и уличные коммерсанты! Ведь само государство своим периодическим всепрощением обязательных платежей в бюджет вырабатывает отвращение к труду и, по сути, навязывает гедонистический стереотип западной жизни, совершенно умалчивая о трудовой аскезе как основе «реального капитализма». В США, например, образ жизни нашего самодеятельного населения присущ таким маргинальным слоям, как иммигранты, безработные, люмпены, и соответствует простейшему социальному уровню по имени «выживание». Когда уровень сей заменяет все другие, общественная система становится анархичной во всех смыслах: нет эффективной центральной власти и монополии на применение силы, не хватает социальных институтов, норм и правил, отсутствует не только законность, но и нужда в легитимации любой деятельности.
Современная Украина есть не что иное, как традиционное общество, которое частично модернизировано, частично разрушено. При этом модернизированный сектор растет куда медленнее, нежели дезинтеграция традиционных основ и потеря части прежних цивилизационных завоеваний. Так, достижения в виде развязанной инициативы, гласности и банковской системы тонут в процессах разрушения производства и мотиваций к его реанимации, исчезновения среднего класса и расцвета криминалитета. Любой порядок воспринимается как государственное ярмо, а полукриминальное естественное состояние - как подлинная свобода. Люди, в свое время не сумевшие подняться по советской социальной лестнице, сегодня счастливы от того, что сгорела сама лестница.
В персональном плане анархизм порождает загнанного в угол одиночку. Поговорите о житье-бытье с любым счастливым участником коллектива экономической самодеятельности - от рыночного торговца до его хозяина, от частного автоизвозчика до охранника частной структуры - и вы услышите жалобы на временность, зависимость, давление, постоянную опасность, незащищенность. Да и в институциональном плане анархизм искажает все общественные функции. С властью и Конституцией вроде бы все ясно. Ну а с Церковью? Да, роль ее выросла неизмеримо, но работает ли она в качестве структуры, формирующей социальную идентичность? Увы, как и в экономике, от нее требуют или, точнее, вымаливают только помощь. Так что многие прихожане искренне бы удивились, узнав, что у религии совершенно иная роль.
Одним словом, кризис идентичности - пожалуй, самый серьезный в Украине и превосходит даже экономический. Так как это касается не только личностей, не только коллективов, но и национальных интересов, приходится признать: то, что в посткоммунистической Украине уничтожение старых институтов и норм не сопровождается созданием новых, сводит на нет концепцию какого бы то ни было интереса. Это более всего заметно на примере нынешнего понимания политического успеха и президентского, в частности.
Что есть политический анархизм
Политический успех - вожделенная мечта тех, кто к нему стремится. Здесь находят выход многообразные ожидания самореализации, признания со стороны других, достижения престижного статуса и экономического благосостояния, возможности влиять на события. Если следовать классику социологии Максу Веберу, то политику присущи три черты - страсть, ответственность и глазомер (т.е. постановка рациональных целей). Так вот анархический индивид в политике руководствуется исключительно страстью и воспринимает как успех собственное своеволие и сопутствующий ему эмоциональный подъем. Естественно, что субъективное ощущение такого политика, как правило, не совпадает с рациональными целями, сама политика делается непредсказуемой, интересы страны не осознаются и не артикулируются, производимые разрушения превышают объем созиданий. Возникает противоречие между патриотическим и хаотическим, которое обычно выдается за победу нового (ведь такого рода политик - прежде всего великолепный демагог).
Самый яркий пример «анархиста в законе» - Борис Ельцин. Что касается украинской версии «царя Бориса», то я бы составил коллаж из отдельных элементов Леонида Кучмы, Павла Лазаренко, Петра Симоненко и Натальи Витренко. Но главным анархистом в стране является, безуловно, Его Величество Государство, волюнтаристски играющее с финансовыми структурами и распоряжающееся ими не под влиянием объективных обстоятельств, а следуя целям обогащения отдельных «творческих коллективов». Каждый очередной всплеск финансового кризиса ангажирует Украинское государство как одного из самых хищных конкурентов в борьбе за выживание. Разве, например, введение в 1995 году гособлигаций внутреннего займа с огромной нормой растущего процента не есть карикатурная форма выживания государства, повторяющая формы выживания его граждан путем перепродажи алкоголя и прочих «продуктов первой необходимости»? Подобные финансовые инструменты показывают, что государство, как и бомж, живет только сегодняшним днем. «Великолепная команда» его изобретателей и эксплуатационников из Минфина и Нацбанка с огромным подъемом все эти годы играла роль государственного Мавроди и, судя по последней программе правительства, намерена делать это и впредь.
Таким образом, описанная система анархических отношений исключает утверждение о демократическом характере политического режима в Украине. Нет надежд и на его «реструктуризацию» в будущем, ибо это подорвет власть, живущую за счет распада всего и вся. Поэтому если вы спросите меня, на что надеяться, то могу лишь предложить вашему вниманию историю о том, как в Лондоне прошлого века, где лошади были единственным и притом бурно растущим видом транспорта, боялись когда-нибудь оказаться погребенными под конским навозом. Но пророчества не сбылись - были изобретены автомашины.
Вот и демократическая машина давно существует, а выживание за счет развала не может быть вечным. Но ни на анархически-олигархических верхах, ни на анархически-охлократических низах демократии не хотят. Пострадавшая в очередной раз от Гуляй-Поля-на-Печерске мелкая вольница, скорее всего, потребует для начала наказать виновных, а виновный в народном сознании имеет неясные черты Паразита, чучело которого пытались сжечь донецкие шахтеры во время приснопамятного столкновения с милицией. После этого устами своих коммунистическо-социалистических представителей в Верховной Анархо-Переяславской Раде она потребует немедленной национализации «награбленного». То есть попросит до боли знакомой помощи от государства: вернуть все как было и впредь быть предельно хорошим. В результате очень легко может случиться движение не от анархии к порядку, а от анархии к хаосу.
Пока что август 98-го вернул Россию то ли в 92-й - начало рыночных реформ, то ли в 27-й - конец ленинского нэпа. Окажется ли Украина в тех же «конкретных исторических условиях», будет зависеть, мне кажется, от поведения единственного потенциально прогрессивного общественного слоя - национально-демократической интеллигенции, временно потерявшей созвучный месту и времени социально-экономический ориентир. Будучи интеллигентами, но не будучи интеллектуалами, они после обретения Украиной независимости проявили преступную наивность и неграмотность. В том смысле, что не размышляли о реальных процессах и находились в плену эмоций «державотворення». Горький опыт минувших лет должен заставить их своим покаянием, работой совести и мысли сделать еще одну попытку сломать парадигму отечественного развития.