И был день предпоследний. И посмотрел Президент на дело рук депутатских и решил он, что это хорошо. И посмотрели депутаты на дело рук своих и подумали: «Е-мое! Это шо ж мы сделали-то?»
Летом 1996-го был зафиксирован первый и, кажется, последний случай активного депутатского сопротивления президентской воле. Летом 2000-го ВР впервые сдалась без боя. Законодатели не то что не сопротивлялись, они даже не упирались. Ну хоть бы поломались для приличия, что ли… Обидно. Ей- богу обидно, что кучмовские поправки в Основной Закон не голосовались двумя с половиной неделями ранее, — право слово, это было бы глубоко символично. Тогда 28 июня уж точно на века прописалось бы в отечественном политическом календаре. В качестве праздника парламентской эволюции. Четыре долгих года. Четыре коротких шага. От легкого опьянения конституционной ночью до тяжелого похмелья в имплементационное утро.
Достаточно было в 9.30 13 июля посмотреть на цвет лица Александра Мороза, чтобы понять: шансов на то, что президентскую версию конституционных поправок «завалят», просто нет. Все предвещало скорую и убедительную победу Банковой. В Раде царил просто-таки неприличный ажиотаж. У столов регистрации — толпы народу. Прямо как в приемной у Юрия Кравченко в светлый праздник рождества министрова. Всюду мелькали давно забытые лица. Как смущенно признавался ряд народных избранников, двое суток отдельные граждане и целые структуры занимались поиском беглых депутатов, извлечением оных из норок и доставкой их в здание на Грушевского.
Коммунисты и прогрессивные социалисты накануне «судного дня» предусмотрительно подзарядили аккумуляторы видеокамер и заботливо протерли оптику ветошью — готовясь фиксировать на пленку нарушения регламента (то бишь голосование двумя и более карточками). Тщетно. В предпоследний день работы пятой сессии «к станку» явились «і мертві, і живі, і ненароджені». Говорят, что некоторые упорствовали — кто-то пытался «залечь на больничный», кто-то — сбежать в досрочный отпуск… Но к назначенному часу захворавшие чудесным образом обрели здоровье, а на лентяев снизошло трудолюбие. С последними сомневающимися «большевиками» (в начале недели, по некоторой информации, их набиралось до полусотни) Банковая «поработала» вечером 12-го. Утром 13-го некоторые представители УНР, «Реформ», ПЗУ выглядели так, как будто их целую ночь трамбовали танками. Другие имели вид весьма довольный (интересно, отчего?). На лицах иных читалось абсолютное безразличие к происходящему. Кто-то прятал глаза, кто- то — карточки, кто-то прятался от действительности в буфете. И все понимали — случится то, что должно случиться.
Само действо имело характер обыденный, почти домашний. На непродолжительной «разминке» обреченно пободались последние парламентские «бойскауты» — Мороз, Ельяшкевич, Матвиенко. Предложение подождать вердикта Конституционного суда по поводу альтернативного «поправочного» проекта (дабы потом проголосовать за оба документа) не было встречено с пониманием.
Потом наступило время коммунистов. Вопреки ожиданиям поклонников политических триллеров представители КПУ не предпринимали попыток сорвать работу сессии — надеявшихся увидеть захват трибуны, рукопашный бой или хотя бы демонстративный выход из зала ожидало разочарование. Защитники ленинских идей спокойно зарегистрировались и без особого вдохновения отработали обязательную программу — в очередной раз поговорили о нарушениях регламента в процессе голосования за проект Земельного кодекса, в очередной раз заслушали главу регламентного комитета, в очередной раз вяло пошумели. На все про все ушло каких-то полчаса. После того как ритуальные процедуры были исполнены, в дело вступил Плющ, до того откровенно скучавший. Иван Степанович торжественно назвал номер постановления, левые дисциплинированно извлекли карточки, «большевики» не менее дисциплинированно приложились к заветным кнопочкам, и уже через минуту депутатский корпус приступил к обсуждению следующего вопроса. Подавляющее большинство обитателей ложи прессы не сразу поняло, что произошло. Не было не только борьбы или споров, не было вообще никакой реакции на сам факт принятия постановления. Ни тебе криков (радости или отчаяния), ни тебе свиста, ни тебе лобзаний либо бурных аплодисментов, плавно переходящих в овации. Одним словом, ничего такого, что обычно сопровождает голосование за любой мало-мальски значимый документ. Если не ошибаюсь, некоторые признаки радости обнаружил один-единственный законодатель. Как утверждают злые парламентские языки, Александр Задорожный был кровно заинтересован в успехе предприятия — якобы ему за активную гражданскую позицию не то пообещали пост генпрокурора, не то посулили должность главы Минюста. А посему Александр Викторович, говорят, проявил истинные чудеса изобретательности в деле наставления коллег на путь истинный.
Ну да Бог с ними, со скромными героями имплементационных битв. Досадно, что праздник не почтил своим вниманием главный герой. Трудно сказать, отчего хранитель Конституции отказал себе в удовольствии поглядеть, как его подопечную будут лишать иллюзий. Далек от мысли, что верховный арбитр таким образом демонстрировал свою неприязнь к избранникам народа. Думаю, он был просто слишком занят и слишком уверен в успехе.
Те, кому выпала честь видеть лидера нации хмурым утром 13-го, утверждали, что он был спокоен, благостен и улыбчив. По некоторым данным, в среду вечером ему было обещано 256 голосов «за». В 10.34 в четверг табло показало на пять голосов меньше. Мелочь, не способная испортить праздник. Кстати, накануне голосования автор этих строк попытался решить более легкую задачу — прикинуть, сколько нардепов выступит против. (К тому моменту уже было известно, что коммунисты не станут голосовать вовсе.) Вышло 20. Действительность оказалась на два голоса оптимистичнее. Ну скажите на милость, кто мог предусмотреть отрицательную реакцию на президентский проект со стороны Славы Стецько? И кто мог поверить в то, что не сломается Валерий Асадчев, один из авторов альтернативного законопроекта, но одновременно еще и член фракции НРУ — штурмового отряда Президента. Позиция же, скажем, Филенко, Головатого, Сироты, Омельченко, Кармазина, Шишкина, Шевченко прогнозировалась легко. «Структурировать их еще и структурировать», — философски заметит позже Александр Волков.
Впрочем, это мелочи, способные повлиять на законодательную математику, но не могущие изменить законотворческую геометрию. «Геометрию лома в хрустальном пространстве», как сказал один поэт, к сожалению, по другому поводу. И абсолютно не важно, как именно комментировали случившееся труженики кнопки и микрофона. Кто-то сдержанно объяснял, что он не гвардеец-панфиловец и остановка танка грудью не входит в круг его функциональных обязанностей. Кто-то обещал напиться сегодня же вечером. Кто-то многозначительно намекал, что еще не все потеряно. Кто-то напыщенно вещал о «всенародном волеизъявлении». Кто-то пожимал плечами, кто-то матерился, кто-то улыбался. При этом никто не мог внятно объяснить, что будет завтра. И все прекрасно понимали, что произошло.
А что, собственно говоря, произошло? И, соответственно, что будет завтра? Начнем с попытки ответа на первый вопрос. С точки зрения мировой революции, не случилось ничего сверхъестественного. Народ выразил свою волю. Наказ избирателей был трансформирован Президентом в скучный канцелярский документ с замысловатым названием «О внесении изменений в Конституцию Украины по результатам всеукраинского референдума». Позже документ, который депутаты для простоты прозаично именовали «пятьдесят три — два нуля» (согласно номеру, присвоенному в парламентском секторе регистрации законопроектов), после небольших приключений в Верховной Раде отправился в Конституционный суд. Члены КС мягко пожурили автора бумаги за некоторое несовершенство проекта, но тем не менее признали эскиз закона вполне конституционным. Далее, по воле действующей (пока еще) Конституции «пятьдесят три — два нуля» вернулся в высший законодательный орган страны, где после непродолжительных мучений был предварительно одобрен. Теперь, чтобы стать плотью и кровью Основного Закона (в соответствии с духом и буквой 155-й статьи КУ), проект на следующей сессии должен быть поддержан тремястами депутатскими голосами.
После позавчерашнего голосования подобная задача уже не кажется безумной фантазией, но многие политики все еще считают ее непосильной. Впрочем, столько же мастеров искусства возможного убеждены: Леонид Кучма и не будет стремиться к тому, чтобы уже к осени абстрактное пропрезидентское большинство стало конкретно конституционным. Нам трудно судить о планах высшего должностного лица государства. Тем более что данное лицо, кажется, еще не определилось со своими планами. Нам остается только проанализировать, какие дивиденды принес главе государства очередной выигрыш в очередном раунде бесконечного спарринга с парламентом.
Итак, Леонид Данилович продемонстрировал свое психологическое преимущество — одной из слагаемых его успеха стала безусловная уверенность в победе. И чем отчетливее она проявлялась, тем стремительнее распространялась неуверенность в рядах депутатов. Закон сохранения энергии. Учебник по физике, восьмой класс.
Вот краткое описание одного из приемов, применявшегося, по некоторым сведениям, добровольными помощниками гаранта. Доброжелатель по большому секрету сообщает сомневающемуся депутату, что его коллеги по фракции (пока он тут корчит из себя последний оплот демократии) уже тайком сбегали на Банковую и с несомненной пользой для себя пообщались с влиятельным чиновником АП. Угадайте с трех раз, что после этого делает наш депутат? Ответ верный, призовая игра. Когда каждый боится оказаться единственным, кто будет голосовать против, все голосуют за. Учебник по психологии, первый курс.
С каждой новой победой над парламентом Кучма наращивал свое психологическое превосходство, вот почему едва ли не каждая следующая виктория дается ему легче, чем предыдущая. Представляете, какой допинг получил лидер страны после того, как депутаты, не поморщившись, проголосовали за ослабление собственного политического иммунитета, за ограничение своих законодательных полномочий, за дополнительное право Президента их распускать?
Второй принципиальный момент. Несмотря на то, что с каждым месяцем Президент все сильнее приручает парламент, обыватель (как мне сдается) по-прежнему воспринимает главу государства и высший законодательный орган как непримиримых антагонистов. Это дает Леониду Кучме политическое преимущество — он способен навязать Верховной Раде практически любое принципиальное решение, но при этом в любой момент может превратить парламентских зубров в козлов отпущения. И это абсолютно никого не удивит.
Далее. После каждого нового успеха Кучма укрепляет свою репутацию деятеля, вдохновляющего, направляющего и контролирующего все внутренние политические процессы в стране. Сие должно вселять постоянный страх во врагов, благоговейный ужас в соратников и полную растерянность — в иностранных дипломатов. Привыкших, что в любой европейской стране, помимо официального, обязательно существует хотя бы один оппозиционный центр влияния, и обученных с этими центрами работать. В сумме три вышеизложенных обстоятельства оставляют мало шансов на появление в стране добротно организованной, политически влиятельной, финансово состоятельной и при этом социально пестрой оппозиции.
Согласитесь, мало кто из «ближнезарубежных» коллег нашего Президента может похвастаться столь безоблачным правлением. Ельцин пережил мини-гражданскую войну в столице, Алиев — танковый рейд на Баку, Шеварднадзе — серию покушений. В «построенной повзводно и поротно» чудной стране Беларуси есть вполне осязаемая оппозиция, которая не боится маршировать минскими улицами, не боится лукашенковских указов и лукашенковских камуфлированных «архангелов». В Украине же с массовым проявлением народного гнева ассоциируются разве что потешные первомайские шествия коммунистов да марш-бросок на Киев горняков «шахты имени Лазаренко».
Слава Иисусу, что нашей стране удалось избежать жестких парламентско-президентских столкновений, подобных тем, что случились в РФ, Беларуси и Казахстане и закончились роспуском (а в российском случае еще и расстрелом) законодательных собраний. Но ведь и «бархатные парламентские революции» вроде молдовской на украинской почве отчего-то не приживаются. Депутаты со стажем, со слезой вспоминающие приснопамятный выигрыш у Президента в июне 1996-го, похожи на старых львовских болельщиков, никак не могущих забыть, что три десятка лет назад «наші «Карпати» виграли у москалів Кубок їхніх Совєтів».
Так скажите на милость, к чему Президенту распускать такой замечательный, такой милый и отзывчивый парламент? А если ни к чему, так откуда эти навязчивые слухи о досрочных выборах не то этой осенью, не то следующей весной? Тема внеочередной избирательной кампании в процессе переговоров между вождями фракций и представителями президентской администрации всплывала не единожды. Это неофициально подтверждают люди, имевшие несчастье быть очевидцами душещипательных предымплементационных бесед. Многие хотели получить гарантии того, что после положительного голосования пресловутый «топор» гипотетического разгона наконец-то снимут с люстры, висящей над депутатскими креслами.
Разумеется, посланцев парламентских объединений, тайно или явно посещавших Банковую с целью «консультаций» и «прояснения позиций», интересовали не только досрочные выборы. Кое-кто в процессе разговора устало замечал, что вот он три срока в Раде, пора бы уже и о душе подумать. А лучше всего думается о душе, как известно, в чиновничьем кресле. Да мало ли о чем можно пооткровенничать с обаятельными и отзывчивыми ребятами из АП, в совершенстве освоившими правила политического маркетинга, лизинга и шопинга. Вот и обещали сразу двум, трем, пятерым потенциальным министрам из числа нардепов одни и те же должности.
И приходили некоторые депутаты с Банковой просветленными. А в ответ на журналистский вопрос «Будут ли досрочные выборы?» заговорщически подмигивали и долго мотали головой. И в качестве аргумента приводили логические выкладки.
Аргумент первый — глава государства обогащен полезным опытом успешного ломания нынешнего парламента об колено (перенос инаугурации, утверждение Ющенко, формирование правительства, конструирование большинства, легализация оного, принятие бюджета, одобрение правительственной программы, имплементация et cetera). Апробирована методология, имеются домашние заготовки на разные случаи жизни, ко всякой фракции подобраны ключи (преимущественно разводные). С новым составом законодательного органа доведется все начинать сначала. Более того — любой, даже самый дружный парламент обречен на болезненный период обкатки, усушки и утруски. Пока депутаты-неофиты будут учиться нажимать на кнопки, строить помощников и обустраивать кабинеты, пока лидеры политических и лоббистских группировок будут самозабвенно делить ключевые посты, законодательная база обречена отдыхать.
Аргумент второй — Президент несомненно заинтересован, дабы Украина как минимум производила впечатление стабильного, контролируемого и прогнозируемого государства. Это обывателю все равно — он, обыватель, в упор не помнит, чего ж это такого он волеизъявил в апреле, отказывается понимать значение слова ВВП и Александра Волкова ассоциирует (в лучшем случае) с автором сказки про Страшилу. Его, обывателя, можно понять, потому что он создает ВВП, а ему не платят. Но вот Белому дому, к примеру, не все равно — потому что он платит. А если в скором будущем Капитолийский холм оккупируют представители Республиканской партии (и если эти представители внимательно изучат протоколы допросов Павла Ивановича), то степень неравнодушия к происходящему в Украине будет еще более высокой.
Понятное дело, небезразлична к соседке и Россия. Молодой и зубастый Путин тоже не прочь поиграть на наших внутренних противоречиях — вновь извлеченные из старой политической колоды «русскоязычная» и «церковная» карты стали новым поводом для дипломатического и экономического нажима со стороны стратегического партнера.
Вот и выходит, что главе государства, решившемуся на роспуск парламента, трудно будет объяснять мировому сообществу, что «не все так погано у нашому домі». Особенно если в этом доме нет ядерного оружия и почти нет собственных энергоносителей. И независимо от того, как может выглядеть реакция старших братьев — корректной (МФВ) или резкой (ПАСЕ), это все равно будет негативная реакция.
И последнее. Никто не поручится, что новая ВР будет качественно лучше (с президентской точки зрения) Рады нынешней. Новый избирательный закон еще в зародыше. И пока ни одно политическое УЗИ не в состоянии определить, «мальчик» это будет или «девочка». Мажоритарная схема, идеально подходящая Леониду Кучме, пройдет едва ли. В первую очередь ее принятия не допустят коммунисты, на довыборах в очередной раз убедившиеся, что плетью обуха не перешибешь. А по старому избирательному закону левые теоретически могут нагнать в новый парламент народу не меньше, чем в предыдущий. И все сначала?
Изложенное выше — не попытка предугадать действия Президента. Это досужие умозаключения, причем принадлежат они не автору этих строк (он их лишь обобщил и систематизировал), а депутатам, представляющим как правый лагерь, так и левый. И похожи они не столько на упражнения в логике, сколько на попытку аутотренинга. Поскольку тот, кто хочет всегда находить политическую логику в поступках Президента, занимается крайне неблагодарным делом. Есть вещи иррациональные. Можно к примеру допустить, что как минимум четыре года глава государства борется с абсолютно внеполитичным желанием распустить парламент. Можно допустить и то, что соображения политической целесообразности и советы трезвомыслящих придворных до сих пор удерживали Леонида Даниловича от подобного шага. Но если парламент и далее будет настолько неприлично «открыт для дискуссии» с главой государства, последний может и не устоять перед соблазном. И распустит ВР только потому, что загнанных лошадей принято пристреливать. Это будет абсолютно естественно, с одной стороны. Но с другой стороны, в этом не будет никакой логики…
Столь же безнадежная затея — пытаться просчитать кадровые изменения в Кабмине (а для многих не секрет, что Леонид Данилович напрямую связывал возможные правительственные перестановки с голосованием по имплементационному проекту). Или отследить дальнейшую судьбу документа, теоретически способного стать составной частью Конституции.
Парламентские знатоки предлагали несколько вариантов развития событий. Согласно одной гипотезе, проект будет рассмотрен уже в начале следующей сессии и благополучно провален. После чего миру явят обращение к народу, подписанное Президентом, премьером, спикером и лидером «большевистских» фракций, смысл которого прост — «народ и партии едины», но отдельные коммунисты в парламенте мешают нам плавно двигаться в сторону демократии. Следующим шагом должен стать очередной референдум, на котором народ должен позволить Президенту внедрить конституционные поправки в жизнь посредством своего указа. Любопытный нюанс — согласно этой схеме, никто никого не разгоняет. Версия занятная, но, мягко говоря, не совсем правовая. Хотя народ у нас и выступает «единственным источником власти», но вопросы изменения в Конституцию не могут решаться исключительно при помощи всенародных опросов, независимо от их статуса (156-я статья Основного Закона).
Второй план предусматривает все то же самое, только без референдума. И обращение будет не к народу, а к Президенту. И подпишут его только депутаты. В случае необходимости к ним могут присоединиться региональные лидеры. Перед этим по Украине должна пройти новая волна слухов о грядущих кадровых чистках — губернаторы в такие моменты обычно испытывают особый прилив любви к Президенту. Тоже ничего планчик, вот только Конституцию могут менять только законодатели, о чем время от времени робко напоминает оппозиция и громко — Совет Европы. Боится ли Президент негативной реакции Запада? Вопрос к Президенту. Если до осени не будет финансовых вливаний в нашу отощавшую экономику, то может и не будет смысла бояться. Сергей Головатый, Александр Мороз, Игорь Колиушко считают, что роспуск более чем вероятен.
Вариант третий. Практически точная копия второго, но обогащен важной деталью — роспуском парламента. Спровоцировать подобный шаг могут, к примеру, низкие показатели голосования за президентский проект. Ряд аналитиков убежден, что «большевики», даже поставленные перед фактом разгона, почти наверняка подпишут воззвание к Президенту или даже сами попросят гаранта их распустить. В этом случае страна имеет полное право гневно сказать Западу: не суйте нос в наши внутренние дела, у нас полная демократия! Или вам, господа из ПАСЕ, по пути с коммунистами!?
Еще один вариант, очень смутный. Якобы президентский проект наберет триста голосов, но при одном условии — в него будут внесены дополнения, смягчающие смысл формулировок. Либо сделают то же самое путем принятия нескольких десятков так называемых «конституционных» законов, расшифровывающих смысл поправок и регламентирующих порядок их применения.
Здесь начинается путаница. Есть мнение, что дополнения в президентский проект вносить можно, но тогда документ придется снова отправлять в Конституционный суд для толкования и голосование перенесется на неопределенный срок. А вот известный правовед Виктор Мусияка, к примеру, убежден, что вносить изменения позволено только в законы, для чего и предусмотрены несколько чтений, после которых обычно проект изувечивают до неузнаваемости. А для конституционных поправок предусмотрена более прозрачная схема — предварительное одобрение на одной сессии (226 голосов), принятие на следующей сессии (300 голосов) и утверждение на всеукраинском референдуме. Ни о каких изменениях или повторных чтениях в Основном Законе нет ни слова.
Некоторые горячие головы берутся утверждать, что Президент продавит свои поправки путем нескольких голосований, но это категорически воспрещает делать 158-я статья Конституции, которая гласит: если проект не набрал 300 голосов с первого раза, то следующий «раз» может наступить не ранее чем через год.
Поверить в то, что депутаты просто так «выдадут на-гора» триста голосов, сложно. Но еще сложнее поверить, что Президент оступится. И совсем уж трудно представить, как он новыми полномочиями распорядится. И как это сделает его преемник. Ибо еще неизвестно, кто им окажется. Изменения 80-й и 90-й статей Конституции дают главе государства практически абсолютную власть над парламентом, единственным органом, который до сих пор еще хоть как-то независим от Президента. Не в теории, а в действительности. Конституция — опасная штука, любая ее норма обладает прямым действием. И пока будут приняты профильные законы, регулирующие уже внесенные изменения (а когда еще они будут приняты), поправки могут стать поистине смертельным оружием в руках главного действующего лица отечественной политики.
Так что пока в законодательном поле туман. Ясность только с альтернативным проектом. Его ничтоже сумняшеся в тот же день похоронил Конституционный суд. Любопытная мелочь: недостатком и президентского документа, и «варианта Мороза—Головатого» члены КС считают отсутствие системности. Но при этом одной бумаге дали «зеленый свет», а другую завернули. Вердикт главной правовой инстанции страны дал одному из авторов альтернативного проекта, Александру Морозу, резонный повод упрекнуть Конституционный суд в использовании неконституционной практики двойных стандартов. И заподозрить исполнительную власть в давлении на самый независимый (по определению) орган. Резок был в оценке и его тезка Ельяшкевич. Он заметил, что КС должен был всего-навсего ответить, не ущемляет ли проект права граждан и не угрожает ли его принятие национальной безопасности.
Помните, как говорил один из героев «Вокзала для двоих»: «Я тебе что велел? Я тебе велел дыни стеречь! А ты что наделал?»
Впрочем, Конституционным судом в четверг были недовольны многие. Даже лидер не самой маленькой большевистской фракции Петр Порошенко назвал решение КС попыткой «переложить ответственность с больной головы на здоровую».
Все объяснимо: похмельным утром всегда подмывает сорвать злость на кошке, которая слишком громко передвигается по паркету. Не станешь же бить морду тому, кто тебя вчера напоил. И драться с собственным отражением в зеркале не будешь. Да и кошку не поймаешь — разве что тапочком швырнешь для снятия стресса. А потом мучительно ищешь угол, в который можно забиться, чтобы тебя никто не видел и никто не трогал.
У имплементационного похмелья те же симптомы…
Сергей РАХМАНИН