25 января 1938 года, 80 лет назад, родился Владимир Высоцкий.
Отряхивать ли пыль с тех теперь почти былинных времен, "когда срока огромные брели в этапы длинные"? Есть ведь автобиографическая "Баллада о детстве", есть бесчисленные воспоминания родных и друзей. Что нового скажу я, перекладывая пожелтевшие архивные страницы, просматривая черно-белые кинопленки и пережевывая истрепанные злыми языками сплетни? Не обратиться ли сразу к серебряным родникам музыки и золотым россыпям поэзии?
Тут все про нас - какие, к черту, волки?!
Песни Владимир Высоцкий почти всегда исполнял от первого лица. Идея не нова: мало услышать о своем лирическом герое, мало его увидеть, нужно слиться с ним воедино, переживая его жизнь. Это твердил еще Уолт Уитмен в "Песни о себе": "Я - загнанный раб, я от собак отбиваюсь ногами. (...) У раненого я не пытаю о ране, я сам становлюсь тогда раненым. (...) Я раздавленный пожарный, у меня сломаны ребра, я был погребен под обломками рухнувших стен". Или, если угодно, более современный пример - Хантер Томпсон с его гонзо-журналистикой, репортажами из гущи событий из первых рук. Владимир Высоцкий идет еще дальше.
Поэт самолетом взметается в небо, в лобовое столкновение с вражеским "Мессером", сражается в составе штрафных батальонов в штыковую, врукопашную... "Не тот ли вы Владимир Высоцкий, с которым мы в 1941-м под Оршей выходили из окружения?" - написал однажды барду ветеран. "Конечно, не тот", - улыбался артист. - "Но это, в общем-то, своего рода похвала. Люди считают, что песни написаны человеком, который прошел через войну. (...) Интересно брать людей на самом краю пропасти, на краю обрыва. Шаг влево... Или шаг вправо... Как по какому-то узкому канату".
Он сам идет по этому натянутому, как нерв, канату, босиком по лезвию ножа... Перевоплощается в попавшего в капкан мангуста или в бездушный, но, тем не менее, страждущий микрофон, приписывая животным и предметам людские - свои! - поступки и мотивацию. Несется неукротимым иноходцем на скачках, вышвырнув из седла жокея, по камням, по лужам, по росе... Волком бросается за флажки - "жажда жизни сильней", и радостно слышит удивленные крики людей: "Да это ж - про меня! Про нас про всех - какие, к черту, волки!"
"Про нас" - это про кого? Про солдат на передовой, про альпинистов, моряков, золотоискателей, дальнобойщиков, ученых? Влюбленных, ищущих и страждущих? Или закоренелых уголовников и опустившихся алкоголиков? Разнообразие персонажей - одна из причин всенародной популярности барда. Каждый может отыскать себя среди лирических героев Высоцкого, "будь ты хоть гомо, хоть тля".
Воспевал всех: от пилотов и скалолазов до бандитов и куртизанок. Черпая сюжеты с самого дна общества, поэт пишет о жестокой, скотской борьбе за выживание и, по возможности, за жизнь. Объеденные песцами уши замерзших зэков, выбитые в уличной драке или кабинете следователя зубы, желчная похмельная блевотина, извергаемое в чужой постели семя, мутный раствор в шприце морфиниста - подлинное греховное существование, голая, уродливая правда, без грима и декораций, без купюр и цензуры! "Рассказ Тамары Полуэктовой нам", лагерный роман "Черная свеча" (печатая первый вариант книги, впечатлительная машинистка пережила сильное нервное потрясение - работу пришлось продолжить ее маме), несметное количество песен о "шпане", алкоголиках и приспособленцах... И все же Высоцкий поет о хулиганах, разбойниках и зэках не свысока, даже поэтизирует их ничтожные души. Каждый - будь то пьянчуга, преступник или продажная девка - пусть маленькая, но личность, с чувствами, мыслями и стремлениями... В стихах - как в горах: не отделяет ли всего шаг сияющую вершину от бездонной пропасти? Не схожа ли прозаическая жажда наживы карманника с праведным гневом пирата-юнги, который "побледнел и схватился за нож, потому что его обделили"?
Бег иноходца
Высоцкий работал в диком, бешеном темпе. Артист (без отрыва от репетиций и спектаклей в московском Театре на Таганке) написал киноповесть "Венские каникулы" в соавторстве с Эдуардом Володарским за пять дней, начав ее в новогоднюю ночь. До постановки в Советском Союзе так и не дошло: слишком уж отличался образ сбежавших весной 1945-го из фашистского концлагеря грабителей и гуляк от канонического представления о солдате-освободителе. Жерар Депардье, прочитав сценарий, согласился играть в фильме даже бесплатно, изъявляли желание и другие, но одних актеров для съемок мало... В общем, воз и ныне там... Хотя за проект взялся Федор Бондарчук - премьера запланирована на начало 2019-го. Посмотрим.
Володарский вспоминал, что с Высоцким "сам вдруг начинал понимать, что способен на значительно большее, нежели предполагал. Владимир тянул друзей на свою высоту". Высоцкий никого не тянул. К нему тянулись!
Если написанный за несколько дней в свободное от работы в театре время сценарий никак не воплотят в жизнь вот уже 40 лет, что уж говорить о сокровищнице авторской песни, которую бард считал своим призванием! Комментарии не нужны, если полистать одиннадцатитомник поэзии Высоцкого. "Покой только снится, я знаю - готовься, держись и дерись! Есть мирная передовая - борьба, и опасность, и риск". "У него (самолета) есть предел, у меня его нет!", - поет Владимир о летчике-испытателе. Или, может, о себе, воине мирной передовой...
В 1976-м, после четырех лет работы и долгих прений с цензорами (мол, тут нам, взрослым, не понять, а вы хотите, чтобы это дети слушали!) наконец увидела свет радиопостановка "Алиса в Стране Чудес" по текстам Высоцкого. Хотя что уж непонятного: "Пред королем падайте ниц, в слякоть и грязь - все равно!" Явная антисоветчина... Дополнительный тираж крамольной пластинки печатали чуть ли не каждый год. Вплоть до краха Советского Союза... А теперь - то ли говорить можно все, да никто не услышит, - на здоровье, выходи на площадь и рви себе глотку (можно под гитару, чтоб как Высоцкий), то ли впали мы в кому тотального безразличия и не спрашиваем уже: "Вдруг будет пропасть и нужен прыжок - струсишь ли сразу, прыгнешь ли смело?"
Тот же 1976-й. Радиоспектакль Анатолия Эфроса "Мартин Иден" с Владимиром Высоцким в главной роли втиснут в час с минутами. На прочтение романа Джека Лондона понадобилось бы часов пятнадцать. Не раздувай прозу до объема "Войны и мира", а сжимай до плотности нейтронной звезды!
Владимир Высоцкий, эдакий доморощенный Мартин Иден, пробился сам на эстраду, "в Париж мотает, словно мы в Тюмень", да еще и орет под гитару: "Берите без доплаты трехкомнатную камеру мою!" Это тем-то москвичам, которых "квартирный вопрос испортил". Кстати, о "квартирном вопросе": булгаковского Ивана Бездомного - нет, не играл, хотел роль Воланда. А вот шекспировского Гамлета - играл! И Гитлера, и Керенского, и Свидригайлова - тоже играл! "Таганка - я твой бессменный арестант", - пел Высоцкий, и правда, до самой кончины играл! Но, как и у Джека Лондона, несмотря на успех, "даже в церкви все не так - все не так, как надо". Наложить на себя руки, в отличие от Идена, Высоцкому так и не довелось - хотя о добровольном уходе в иные миры поэт немало писал и даже неуверенно, жизнелюбиво пытался. Жизнь сама решила вопрос "быть или не быть". Об этом чуть позже.
Высоцкий и кинематограф - тема для отдельной статьи, нет, что я, целой монографии! Вряд ли кто с ходу вспомнит все три десятка лент с участием актера, но Глеб Жеглов в фильме "Место встречи изменить нельзя" - это, однозначно, классика. Замечу, весьма неоднозначная...
Из дневников поэта сохранилось мало - несколько десятков страниц обрывочных записей: размышления, наброски стихов, дорожные заметки... Но и сквозь эти нескладные строчки пробивается внутренняя свобода: "Ночью позвонил один тип, который уехал, упрекал, что я его избегаю и т.д., задавал вопросы вроде: "Ты из повиновения вышел?" - Я отвечаю: "Я в нем и не был", и т.д. Он, по-моему, записывал..." Видимо, и здесь кроется причина популярности Владимира Высоцкого: робкая толпа превозносит непокорных - пусть, мол, этот бунтарь творит то, на что я не решаюсь. Пусть кричит со сцены то, что я шепчу на кухне. А я буду с ним - разумеется, до тех пор, пока черный человек в костюме сером не спросит: "Был ли ты с Галилеянином?"
"Жизнь - это рана, которая лечится сама". Тоже не ново. Не просил ли еще умирающий Сократ принести в жертву Асклепию петуха в честь своего "выздоровления"? Но Высоцкий продолжает сентенцию с надеждой: "Мне дороги страдания, потому что из них рождаются радости".
Владимир Новиков в биографии барда пишет: "Жизнь есть свобода по сравнению с небытием, (...) а уж как ты смог свободой распорядиться - это другой вопрос". Ответом на этот незаданный, повисший между строк вопрос звучат бессмертные слова поэта: "Мой путь один, всего один, ребята, мне выбора, по счастью, не дано". Высоцкий выгорел дотла, потому что не мог жить иначе: он не любил, "когда наполовину", и выкладывался по полной. Никто ведь не может спасти человека от него самого...
"Мне есть что спеть, представ перед Всевышним..."
"И я со смертью перешел на "ты" - она давно возле меня кружила, побаиваясь только хрипоты..." Чего другого мог ждать запойный алкоголик и заядлый курильщик? Запрещенными веществами народный кумир тоже не брезговал, и даже об этом пел - не с большой сцены, конечно - взять хотя бы песню, казалось бы, с вполне безобидным началом "Не писать мне повестей, романов". "Как хороши, как свежи были маки, из коих смерть схимичили врачи", - написано уже в преддверии рая, в мае 1980-го. Прочитав сборник воспоминаний Валерия Перевозчикова "Правда смертного часа", остается лишь подивиться, как Высоцкому удалось успеть так много и протянуть так долго. Перевозчиков проделал колоссальную работу по сбору материала, однако, не буду судить, насколько записанная через добрый десяток лет после кончины барда со слов родных и друзей "Правда..." является правдой и останавливаться на сгубивших поэта пристрастиях. Не мое дело стаскивать грязное белье со скелетов в шкафу, да и вряд ли у меня получится сделать это лучше, чем у Петра Буслова в нашумевшей ленте "Высоцкий. Спасибо, что живой".
Французская актриса и третья жена поэта Марина Влади в книге "Владимир, или Прерванный полет" среди впечатлений от своего первого знакомства с Высоцким в 1967 году отмечает "...ввалившиеся от усталости щеки" актера, которому всего-то под тридцать. Она же настояла в 1969-м на госпитализации якобы, по словам врачей, безнадежного и нетранспортабельного Владимира, чем продлила ему жизнь на десяток лет. "Ты меня и из рая ждала!" - напишет позже поэт. В июле 1979-го Высоцкий пережил клиническую смерть. Еще через год его не стало.
Столь грандиозного столпотворения Москва не видала с 1953-го, когда хоронили Сталина. Но провожали в последний путь теперь не великого вождя, а так, музыканта-самоучку. По иронии судьбы, первое стихотворение восьмиклассника Володи Высоцкого было посвящено смерти Иосифа Джугашвили. История повторяется, и вновь, 27 лет спустя,
Опоясана трауром лент,
Погрузилась в молчанье Москва...
Где ты сейчас? Какие песни поешь Всевышнему в краю бледно-розовых яблок? Твоя жизнь на земле окончена. Здесь ты - просто бренд на распродаже винила, кассет и компакт-дисков.
А мы в безумии спешки наматываем круги, подобно Алисе или грампластинке... Или идем к неотвратимой гибели, каждый по своему канату, натянутому, как нерв.