Тарас Тополя - лидер и вокалист популярной музыкальной группы "Антитела", автор песен, не сходящих с топов музыкальных хит-парадов.
Казалось бы, у молодого талантливого музыканта есть все - успешная карьера, счастливая личная жизнь (недавно в семье Тараса Тополи и его жены, певицы Alyosha, родился второй сын), перспективы и широкие возможности. Но он стал волонтером. Майдан, Крым, Донбасс - об этих горячих точках Украины Тарас Тополя знает не из ленты новостей. В то время как некоторые коллеги по цеху говорят, что занимаются только творчеством ("Мы - над конфликтами и вне политики"), популярный музыкант проявляет четкую гражданскую позицию. "Я согласен с тем, что художник должен быть вне политики, - говорит Тарас. - Свои политические взгляды не обязательно транслировать. Однако смешивать политику с войной - ошибка. Война - это борьба твоей страны за территориальную целостность, за идентичность, за будущее. И как гражданин Украины ты не имеешь права стоять в стороне", - говорит Тарас Тополя.
- Тарас, с чего началось ваше волонтерство?
- В самом начале войны к моему партнеру - музыканту группы Сергею Вусику - обратился его друг с передовой. Он, по сути, сделал нам первый "заказ". Это был даже не заказ, а "просьба отчаяния" - ребята к кому только не обращались, чтобы их хоть как-то обеспечили. Их тогда уже обстреливали из залповых систем, а у них не было даже самых необходимых вещей - кто что разостлал в окопах, на том и спал. И мы начали "попрошайничать": через Фейсбук, через друзей-журналистов просить деньги, чтобы закрыть заказ ребят.
- Несколько ваших песен посвящены Майдану. Вы не только выступали там с концертами, но и участвовали в акциях протеста. В вашей биографии указано, что вы закончили Академию МВД. Что чувствовали, стоя на Майдане и видя действия тех, кто мог быть вашими коллегами? Когда били они и когда били их?
- Конечно, то, что я наблюдал на Майдане, вызвало у меня негодование. Более того, даже нескрываемую ненависть в какие-то моменты. Тогда я общался и с милиционерами, и с "Беркутом", и при этом мнении остаюсь и сейчас: да, с одной стороны ты человек в погонах и выполняешь приказы - это безапелляционно. Но если ты видишь, что приказ противоречит твоей гражданской позиции, он бесчеловечен и направлен на убийство в принципе, то имеешь полное право положить рапорт на стол и больше не выйти на работу. И единственное, чего я не прощаю и никогда не прощу тем людям в форме, которые стояли по ту сторону баррикад, - они не отказались бить и убивать. Более того, я даже убежден, что многие из них получали от этого удовольствие. Я разговаривал с некоторыми милиционерами, которых постоянно выводили на баррикады, и с вэвэшниками - так называемой "черной икрой" (когда они двигались в черной форме на людей, очень похоже было на икру). Общался по телефону в частном режиме с курсантами, с которыми когда-то вместе учился. Многих милиционеров просто снимали с работы и выводили дежурить на Майдан, Софийскую, Европейскую площади. Им тоже все это не нравилось. Я говорю: "Ребята, так что вас держит? Рапорт на стол - и все". "Но это же наша карьера", - говорят. Свою песню "Незалежний" мы написали именно тогда, когда на Майдане под стелой стояли студенты. Уже тогда было понятно, что без жертв это не обойдется. Но я не думал, что жертвы будут такими большими.
- После Майдана вы были инициатором гражданской инициативы "Эвакуация Крым" - помогали эвакуировать украинских военных из оккупированного Крыма.
- Это была не только моя инициатива. Вместе со мной ее координаторами были активисты Мария Наумова и ее муж Анатолий Борисенко. Мы планировали сделать волонтерскую цепь от перешейка в Крыму и двух точек, из которых теоретически, в случае вооруженного конфликта, на материковую Украину пошел бы трафик гражданского населения. В Киеве и Херсонской области у нас были волонтеры при госадминистрациях, которые гарантировали, что в час "Ч" они выезжают на перешеек, разворачивают пункт и помогают семьям с детьми добраться до Херсона, оттуда - на Киев, из Киева - на Львов. Наша задача была переместить людей в безопасное место и расселить. Эта инициатива была направлена исключительно на помощь гражданскому населению, военным мы не планировали помогать - думали, что о них позаботится государство. К счастью, час "Ч", когда этот поток был бы огромным, не наступил. А вот военным помощь оказалась нужной. Некоторых из них в Бельбеке тогда уже даже выселили из общежития, и они с детьми на улице в казанках готовили себе еду. Государство не выделяло денег на них эвакуацию, нечем было даже заправить автобус. Кроме того, многие наши логистические фирмы отказывались ехать в оккупированный Крым, там уже было опасно. Благодаря поддержке и финансовой помощи Данила Яневского и его благотворителей мы сумели вывезти 12-ю автобусами семьи украинских военных.
- Какие у них были настроения?
- Понятно, какие. Тогда все ждали приказа, который позволил бы оказывать сопротивление, а его не было. Военные были в подавленном состоянии. Вместе с семьями их просто выбросили на улицу, как собак. Кто такой военный? Защитник. И вот пришло его время - а ему не дают команды. Более того, вывозят куда-то с семьей, дают какое-то временное жилье с плохими условиями.
- После Крыма появилась новая волонтерская инициатива - Благотворительный Фонд "Вільні ЮА".
- После "Эвакуации Крым" мы с Сергеем Вусиком начали заниматься волонтерством. К нам присоединилась Екатерина Нечаева, семья Степана и Натальи Валько подарила хороший микроавтобус для поездок, и еще приобщились многие люди, помогавшие финансово или организационно. После года работы мы решили оформиться в какой-то фонд. "Вільні ЮА" - это наша официальная общественная организация, переросшая в общественную инициативу.
- На сайте фонда указано, что за несколько лет вы оказали помощь военным на пять миллионов гривен.
- Уже больше. Благодаря Андрею Великому, Ирине Галевич и всему коллективу радио "Львовская Волна", "Магнолия ТВ", инициативе многих украинцев. Сейчас государство обеспечивает военных необходимым, но с самого начала чего мы только ни возили в АТО - приборы ночного видения, оптику, тепловизоры, даже веревки и гвозди. К нам обращались из разных военных подразделений и частей - работало "сарафанное радио". И мы всем помогали. Ездили с Сергеем Вусиком и Русланом Горовым (см. ZN.UA от 27 мая 2016 г. "Руслан Горовой: "Теперь всю свою жизнь я делю на "до войны" и "сейчас") в зону АТО, на крайние точки. На "ноль" нас никто не пускал, но на самом краю - на 29-м и 30-м блокпостах - мы бывали. Это очень важно, когда сам приезжаешь и передаешь вещи прямо в руки военным. Тогда точно знаешь, что все пойдет по назначению.
- Под обстрелы попадали?
- Нет. Попадали в ситуацию, когда между двумя блокпостами происходило столкновение, работали минометы. Мы были на одном блокпосту, а предыдущий атаковали сепаратисты, и нас ночью вывозили под обстрелом. Бахало где-то близко, но, слава Богу, нас не достало. Я считаю, что попасть под обстрел - это когда уже возле тебя пули летят.
- Правда ли, что в первый год войны (тяжелейший для страны) вы так погрузились в волонтерство, что даже не давали концертов, не записывали новых песен? Для музыканта "выпасть" из обоймы шоу-бизнеса на год - это серьезно.
- Концерты давали, но редко. И не получалось написать что-то новое: очень тяжелым было эмоциональное состояние - не пелось и не веселилось. Нам даже говорили: дескать, ребята займитесь музыкой, не то о вас забудут. А некоторые предостерегали: ваш поезд уже ушел, в шоу-бизнесе так нельзя, вы занимаетесь ерундой. Но когда ты уже начал бороться и стоишь на ринге, ты не можешь с него бежать. Когда ты начал что-то делать, зацепился за что-то, ты уже не можешь просто взять и уйти. Тем более что на нас лежала большая ответственность: от того, приедем ли мы своевременно с бронежилетами или оптикой, зависела, без преувеличения, жизнь людей. В зоне АТО мы не давали концертов - там, где мы ездили, этого нельзя было делать. А вот возле костра под гитару пели где-то два раза.
- Но ваши поклонники вас не забыли. Концерты проходят с аншлагом, билеты раскупают заранее. Очень популярной стала одна из ваших песен - "У книжках". История о мальчике, отец которого погиб в АТО. Видеоклип на эту песню собрал около 400 тысяч просмотров. На ее создание вас подвигла какая-то конкретная история?
- Это была не история, а то, что я лично переживал. Отправляясь в АТО, я оставлял дома своих сыновей. И через два-три дня возвращался назад. Но я представил: как это, когда отец ушел на войну и не вернулся? Как сыну? Он выучит все цвета, цифры и буквы, окончит школу, институт, познает любовь и дружбу, радости и разочарования. Возможно, станет выдающимся изобретателем или известным комиком. Возможно, напишет важный программный код или спасет кому-то жизнь... Но уже никогда не услышит голоса отца. У войны много смыслов... Но ею нельзя оправдать детские слезы. Никогда! Очень тяжело было писать эту песню, но я должен был.
- Тарас, вы не с телевизионной картинки и не из газет знаете, что происходит в зоне АТО. Как считаете, нужно ли говорить обществу всю правду о войне, или есть вещи, о которых говорить нельзя (имею в виду не военную тайну, конечно)?
- Быть на 100 процентов правдивым невозможно. В любой ситуации. Потому что всегда есть определенное субъективное восприятие, искажающее реальность. Но информировать людей о возможных рисках и о том, к чему готовиться, чтобы они не забывали, что в стране продолжается вооруженный конфликт, - чтобы осознавали, что на самом деле происходит на Востоке страны, - это нужно. С другой стороны, война - это очень кровавая и не всегда благородная штука, у нее свои законы. Поэтому должен быть какой-то фильтр, но важно не перегибать палку (например, рассказывать, что в армии все обеспечены и одеты, а из неформальных источников поступает другая информация. Или рассказывать, что у нас все хорошо, успокаивать людей, а на самом деле ситуация очень неутешительная). В гражданском обществе государство должно максимально прозрачно вести диалог с обществом. Иначе это ничем не отличается от зомбирования в тоталитарной Российской Федерации. Должны быть какая-то взвешенная середина. И к журналистам есть просьба - поменьше истерик, преувеличений или, наоборот, замалчиваний.
- За последние несколько лет на плечи волонтеров легло чрезвычайно много, и не секрет, что многие из них выгорают, некоторые просто отходят от дел. Вы такое чувствовали?
- Да, это есть. И у нас было. Мы же люди творческие, более эмоциональные. У меня вообще очень обострилось чувство справедливости. Больше всего выгораешь, когда встречаешься с равнодушием, когда слышишь от людей: "Это не моя война".
Есть еще одна причина выгорания. Многие волонтеры честно и откровенно говорят: был момент, когда было тяжело и нужна была наша помощь, но пора в конце концов государству занять свое место, должны заработать государственные механизмы. Ведь волонтеры берут средства из карманов людей, которые, чтобы помочь армии, экономят на отдыхе, образовании, развитии, на некоторых банальных вещах. И при том еще и налоги платят, на которые, собственно, должна содержаться армия. Поэтому военное волонтерство - позор для государства. Я еще понимаю гражданское волонтерство, помощь детдомам или незащищенным слоям населения. Но оборона государства - это не волонтерское дело! Это дело государства. Многие волонтеры не то что выгорают, а просто говорят: "Все, сори, чуваки, я заканчиваю с этим. Потому что это борьба Дон Кихота с ветряными мельницами. Государственные учреждения должны заработать".
- Ваш Волонтерский фонд "Вільні ЮА" нашел другой выход. Кроме помощи армии, вы перешли на гуманитарные и культурные проекты, популяризируете украинское искусство за рубежом.
- Да. Это волонтерство в чистом виде. Первый наш проект, сейчас он продолжается, это выставка Ukraine EXISTS. Там представлена кинодокументалистика (фильмы, журналистские расследования из Донбасса). Выставка проходила в помещении штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке. Еще одна ее часть - это выставка работ современных украинских художников. У нас есть художественный куратор - художница Алина Гаевая, она отбирала картины. Мы объявляли в соцсетях, обращались во всех интервью: молодые украинские художники, присылайте свои работы, у вас есть возможность заявить о себе! После штаб-квартиры ООН экспозиция переместилась в Культурный центр в Нью-Джерси, Украинский музей в Чикаго, Институт Святого Владимира в Торонто.
- Какие впечатления у посетителей?
- Положительные, благодарили. Был резонанс. О нашей выставке писала местная пресса, у нас взял интервью "Голос Америки". Это дало определенный имиджевый плюс государству. Собственно, само название выставки провокативное. Ukraine EXISTS - то есть "Украина существует", откройте глаза, она есть! Ведь для многих государств, даже в ООН, наша страна - зависимая и управляемая, некий сателлит большого имперского куска России.
- Россияне приходили на выставку?
- Приходили российские послы при ООН. Был даже конфликт. Одна посетительница, американка родом из Казахстана, начала требовать от дипломатов ответа на вопрос: "Что вы делаете в Донбассе? Хватит проливать кровь, когда выведете свои войска из Украины?" Российский дипломат пытался опровергнуть присутствие российских войск, но у него не получалось. В это время на "плазмах" показывали нашу документалистику - российских военных, истории, от которых не отоврешься, как это постоянно делают представители РФ на заседаниях Совбеза ООН.
- До войны группа "Антитела" часто выступала в России. Вы были там довольно популярны, занимали первые места в чартах. Как теперь? Остались ли у вас там друзья, верные поклонники?
- Остались, и они нам пишут. У нас был концерт в Минске, туда приехало много россиян. Я думаю, когда-нибудь мы приедем с концертом и в Россию. Когда там изменится политический режим.
- Существует мнение, что от России нужно отгородиться глубоким рвом и высокой стеной лет на 300, пока не сменятся поколения. Что вы думаете об этом?
- В глобальном мире отгораживаться - не выход. Защищаться и противостоять - да, но какие-то мостики должны оставаться, ведь как в Украине есть много людей, продолжающих поддерживать связи с Россией, так и в России есть те, кто поддерживает Украину тем или иным образом. Объективно когда-то наступит момент для перезагрузки отношений, на новом уровне. И рано или поздно нам придется это делать. Я бы хотел, чтобы новое сосуществование наших стран строилось на паритетных началах. Думаю, рано или поздно мы сможем выйти на новый уровень отношений с россиянами. С позиции сильного государства, с развитыми учреждениями, сильным гражданским обществом, хорошей армией.
- В вашем репертуаре есть песни и на русском, и на украинском языках. Не так давно в парламенте (да и в музыкальной среде) горячо дискутировался вопрос о введении квот для песен на государственном языке в радиоэфирах. Как вы считаете, квоты нужны?
- Я за квоты, но в таком формате, чтобы это было удобно для всех игроков рынка (музыкантов, медиа, организаторов). Однозначно, государство должно защищать украиноязычный музыкальный продукт. И однозначно - украинский музыкальный продукт давно уже качественный, а не второсортный, как некоторые до сих пор считают. Но посмотрите, как обеднели государственные радиокомпании! А частные радиостанции и телеканалы начинают навязывать свои правила игры. И, хочешь не хочешь, должен с этим считаться. Ведь за более 20 лет ты палец о палец не ударил, чтобы развивать в противовес им государственные медиаструктуры. А владельцы частных медиа ударили, и систематически делали все, чтобы развиваться и получать прибыль. Они вкладывали в свои радиостанции много времени и средств, и, конечно, они будут противостоять тому, кто будет пытаться сверху, грубо, топорно, указывать им, что делать завтра. Они имеют свое видение собственного эфира. Частные компании отстаивают определенные позиции, в чем-то рациональные, в чем-то не очень, но их тоже нужно учитывать. Любые искусственные запреты - это как виртуальная коллективизация, когда государство пытается оккупировать эфир и навязать эфирную сетку той или другой частной радиостанции. А эфирная сетка - это рейтинг, рекламодатели, деньги, прибыль. Надо это учитывать и садиться за стол переговоров, находить консенсус.
- Ну, и развивать и поддерживать украиноязычный контент?
- Конечно. Нужно сделать бизнес-модель от государства, когда крутить украинский продукт было бы просто выгодно. Чтобы это могло как-то монетизироваться. Когда радиостанция поймет, что она может абсолютно нормально, без "подводных камней", монетизировать украинский эфир и это будет выгодно, все заработает само собой, без квот и запретов. А если государство хочет в процентах определить какие-то квоты, пусть дотирует: есть у вас 12% украинского продукта в эфире в прайм-тайм - получите дотацию 12% от вашего годового дохода. Вы увидите - тогда не то что 35%, все 50 а то и 70% контента будут украиноязычными.
- Одна из ваших последних песен называется "Ярмо". Она о современной Украине. Вы оптимист или пессимист?
- И то и другое. Иногда очень пессимистически смотрю на то, что происходит. У нас с Русланом Горовым часто по этому поводу происходят дискуссии. Он до недавних пор жил в Киеве, в современном микрорайоне, где много новостроек. И каждое утро, даже зимой, ходил купаться на озеро около своего дома. Это озеро он называет "Свиной залив". Каждое утро он купался и убирал мусор на берегу. И каждый день отчитывался: сегодня столько-то мешков мусора вынес, вчера - столько-то. Но это же "молодой" микрорайон Киева, там живет современная украинская молодежь. Бутылки, грязь, мусор набросали не инопланетяне, а наши, украинцы. А он убирал. Но получилось так, что он перебрался на новое место. И когда через некоторое время вернулся к озеру, то новые горы мусора были повсюду. И никому до них не было дела. После таких историй я иногда впадаю в отчаяние. Думаю: может, как в мусульманских странах, показательно рубить руки за такое жлобство? Может, хоть так дойдет? Здесь у меня оптимизма нет. Но, несмотря ни на что, все движется вперед. Рассчитывать надо на себя и на близких людей, которых ты выбрал - быть с тобой рядом.