Вагон метро полупустой. Ему далеко за сорок, в волосах седина. Он едет с какой-то из конечных станций. Пытается держаться поближе к двери, постоянно поглядывает на мобилку - то ли смотрит время, то ли ждет звонка.
На очередной станции на его лице появляется улыбка, вместе с толпой в вагон заходит она. В руке у нее большое желто-красное яблоко. Она протягивает яблоко ему. Он осторожно обнимает ее, прикрывает собой, словно пряча от всего мира.
У нее на пальце обручальное кольцо. У него - ее яблоко. Какая-то почти библейская зарисовка. Я одеваю наушники, дабы случайно не услышать чего-то лишнего. Я и так видел многое.
* * *
С прошлого моего приезда в Анталию изменился вид из окна. Какой-то небезразличный человек поднялся на гору и установил огромный флаг.
Горы здесь - мама не горюй. Поэтому вылезти на них с инструментом, флагштоком и полотнищем - это не игрушки. Но делают. Поскольку здесь культ флага. Байрак, т.е. флаг, натягивают на машины свадебного кортежа и просто вешают дома. Его видишь в магазине, на базаре, в парикмахерской или офисе. Самоидентификация и гордость символами у турок - бешеные.
А еще узнал об одной вещи и вспомнил о беде на Родине. В Турции, когда в семье девушку уже пора выдавать замуж, на балкон вывешивают ковер, а когда кто-то ушел на войну - флаг.
Очень жаль, что у нас большинство флагов с балконов и окон сняли. Война никуда не делась. Возвращаюсь домой. Доброй ночи.
* * *
Был на Майдане. Возле стелы. Без цели, просто ходил, вспоминал. Здесь автобус стоял, здесь кухня полевая. Здесь палатка, здесь баррикада.
И в какой-то момент почувствовал странную вещь. В тех местах, где бушевал сильный пожар, камни под ногами были словно живые. Сильный огонь поломал гранит, местами покрошил его, и в некоторых местах плиты двигаются, покачиваются, словно живые существа.
И сразу в голове всплыла история, которую услышал во Львове около армянского дворика.
- Знаешь, почему здесь весь двор вымощен надгробными плитами?
- Нет. Откуда?
- Когда-то, если умирал армянин, плиту с его фамилией просто прислоняли к стене, чтобы все видели. А через 50 лет клали под ноги.
- Зачем?
- Чтобы прохожие затирали ногами имя и одновременно - грехи человека.
И хотя майданные плиты не надгробные, но по факту что-то похожее есть. Вот только не уверен, что грехи тех, кто убивал людей, вообще сотрутся. По крайней мере, на памяти моей и моих детей.
* * *
- Иди, - Сергей прижал Наталку к себе и поцеловал в губы.
- Не хочу.
- Разве я хочу? Должен.
- Я ненавижу войну.
Вокзал, несмотря на утро, гудел тысячами голосов. Человеческая река огибала пару и текла куда-то по своим делам. Она прижималась к нему, трогала воротничок формы, в глазах стояли слезы.
- Эти десять дней пролетели как мгновение. Я не успела надышаться тобой.
- Я тоже, девочка, - Сергей нежно перебирал волосы Наталки, которые, словно вода, текли сквозь пальцы. - Ничего, скоро снова увидимся.
- Когда?
- Ну, может, через пару месяцев.
- Это так долго.
- Знаю, но какой у нас выбор? Ты давай, иди первая, - он осторожно отстранил ее от себя, - я не хочу видеть, как ты будешь плакать, когда поезд тронется.
- Но ведь здесь все плачут, - она поднялась на цыпочки и поцеловала его.
- Пусть так, но ты не должна.
- Хорошо, любимый, я пойду. Спасибо, что ты у меня такой есть.
- И тебе спасибо.
Наталка пожала руку Сергея, развернулась и пошла с перрона. Он поднял с асфальта наплечник и замер, глядя ей вслед.
- Боже, спасибо тебе за то, что когда ты создал женщин, выбрал для меня самую лучшую.
* * *
- Держись, чувак, потерпи, уже всех вызвали, скоро будут.
Семен еще раз глянул на развернутое "торпедо", сломанный руль и на сломанные, зажатые между педалями ноги водителя.
Все случилось прямо у Семена на глазах. Передняя машина, красный старенький опель, вдруг плавно пошел на встречную. Все произошло настолько обыденно, что просто не верилось. Машина пересекла пустую встречную и въехала в столб на обочине. Удар был ужасный, поскольку водитель не тормозил. Семен остановился немного дальше, выскочил из машины, схватил аптечку и бросился к разбитому опелю.
Водитель стонал на сидении.
- Как ты?
- Больно, - прохрипел водитель.
Семен осмотрел мужчину. Ребра и ноги явно поломаны. Ноги еще и зажаты. Дверцы заклинило. Залезши через пассажирские, Семен пощупал ноги. Открытых ран нет. Что ж, неплохо. А вот что с животом - неясно, может быть внутреннее кровотечение.
Остановилось еще несколько машин. Семен увидел, что люди вызывают "скорую".
- Скажите, что зажаты ноги, пусть сразу и спасателей зовут.
Мужчина, диктовавший адрес, кивнул. Семен продолжил осмотр водителя, который то отключался, то вновь приходил в себя и тогда стонал.
- Ничего, ничего, терпи. Я, конечно, не полноценный врач, но думаю, что ничего непоправимого не случилось.
- Я заснул? - стонал водитель.
- Очевидно, да.
- Обидно.
- Ничего. Все будет хорошо. У нас на войне и похуже бывало, и ничего, вытягивали.
- Вы воевали?
- Да, только неделя как вернулся. Привыкаю. - Семен расчищал место внизу около ног водителя, чтобы спасателям было удобнее.
- Очень болит в груди и голова, - прохрипел водитель.
Семен разорвал перевязочный пакет и, прижав резаную рану на голове тампоном, стал обматывать бинтом.
- Ничего, это все горе, но не беда. У нас был случай, когда пацана вообще с того света вытянули.
- Больно.
- Да-да, вытянули, - не обращая внимания, продолжал Семен, - у него страшная рана на голове была. Фактически, половина снесена. И мы со "скорой" на борт раненых перегружаем, а он последний. Потрогали, нет пульса. Ну все, говорим, этот - "двухсотый". А он вдруг поднимается и садится в "скорую".
- Болит.
- Терпи. Так мы его загрузили. Хотя никто и процента на то, что выживет, не давал. Говорят, врачи тоже не верили, но тянули, ведь мы его из боя вывезли, потом вертолетчики, не бросишь же.
- И как он? - водитель, наконец, переключился на разговор Семена.
- Нормально. Вытянули. Деталей не знаю, поскольку к нам, в нашу срань, новости плохо доходят. Но сказали - живой.
- Это хорошо.
- Так я же о чем говорю. Ну, вот и врачи.
Рядом остановилась "скорая". К машине подбежала девушка-врач.
- Что здесь случилось?
- Заснул. Как минимум рана головы, я перевязал, поломаны и зажаты педалями ноги.
- Да, нам передали, спасатели уже выехали.
- Хорошо. Еще травма грудной клетки, так как руль собой сломал, возможно, внутреннее кровотечение.
- О, вы врач?
- Больше нет. Только когда вас нет. Семен набросил медицинскую сумку на плечо и заглянул в салон.
- Все, боец, держись. Врачи рядом. Шансы у тебя на все сто.
- Обожди, как зовут тебя?
- Лекарь.
- Как?
- Вот черт, все время забываю, что я уже дома. Семен я.
- Благодарю, Семен-Лекарь.
- Все будет хорошо.
Около машины уже суетились с пневмоножницами спасатели. Семен еще раз махнул рукой водителю и пошел в сторону своей машины.