Фонд "Изоляция. Платформа культурных инициатив" - мультидисциплинарный культурный проект, открытый для всех видов творческой экспрессии. Фонд работает в трех направлениях: в сфере искусства, образовательных программ и проектов, связанных с активизацией украинского креативного сообщества.
В 2010 году Донецк стал площадкой, где команда "Изоляции" планомерно занималась развитием культурного социума путем взаимодействия с художниками и писателями, поддерживала новаторские культурные инициативы. Но главное - "Изоляция" стала местом выражения различных мнений и школой формирования толерантности.
9 июня 2014 года территория фонда была захвачена наемниками самопровозглашенной "ДНР". Пространство, где с 2010 года проводились образовательные программы, выставки и художественные резиденции, сейчас используется как тюрьма, место казни и база подготовки боевиков. Помещения "Изоляции" разграблены: многие работы украинских и иностранных художников сданы боевиками "ДНР" на металлолом, фонд лишился многих произведений искусства, команда лишилась дома.
Они мечтали сформировать в Донецке разносторонний культурный дискурс и этим изменить город.
Перефразируя классика: затея, возможно, не удалась. Но за попытку - спасибо.
* * *
Эвакуировав из захваченного Донецка команду и часть художественных работ, фонд продолжил свою миссию в Киеве. За прошедший год "Изоляция" реализовала здесь более 80 образовательных проектов и художественных программ, в том числе выставку в Palais de Tokyo в Париже, проект на Венецианской биеннале и коллаборацию с университетом Villa Arson (Ницца). И, как всегда, продолжает поддерживать молодых украинских художников и дизайнеров, инвестируя в культурную инфраструктуру - от обучения за рубежом до предоставления помещений для мастерских. 9 июня "Изоляция" отметит первый год в Киеве ретроспективой своих культурных и социальных проектов.
Основатель "Изоляции" Любовь Михайлова рассказывает о том, что произошло с проектом в Донецке, что будет дальше. А также - о миссии "Изоляции", которая, несмотря на трагические события, по сути, осталась прежней.
Как это было
- Сложно вспомнить все в хронологическом порядке. Был Майдан, в Донецке он воспринимался зачастую негативно. В первую очередь местной властью, но и обычными людьми тоже. Все по старому принципу: "Мы тут работаем, а они там танцуют".
Команда же "Изоляции" Майдан поддерживала. На одном из наших последних проектов в Донецке у нас на столах стояли флажки ЕС и Украины, из-за чего многие посчитали нас сумасшедшими, ведь в тот момент купить в городе украинский флаг было уже невозможно. Все они были изъяты. Напряжение витало в воздухе, город был подготовлен к сепаратизму.
- То есть все было распланировано заранее?
- Разумеется. Еще в ноябре 2013-го мы приходили в мэрию за поддержкой в проведении международного музыкального фестиваля. Фестиваль мы планировали на март 2014 года. На что нам ответили: "Что? Фестиваль? В марте? В марте сюда уже никто не въедет и не выедет".
Еще одна интересная деталь: за полгода до всех этих событий, еще до Майдана, горисполком в лице мэра Лукьянченко настойчиво требовал у нас планы "Изоляции". Все планы - и завода, и подвалов.
- Чем мотивировали?
- Гражданская оборона. Понимаете? Проснулась в стране в 2013 году гражданская оборона... То есть наша судьба была предрешена изначально. Для них наша локация была как бы ничейной, поскольку не принадлежала никому с фамилией на "А" или на "Я".
В общем, тревога в городе нарастала. В апреле 2014-го мы провели литературный фестиваль "Язык и насилие", куда съехались люди разных мнений - украинские писатели, российские писатели, даже крымскотатарские. Люди, разделяющие идею целостности Украины, и люди, выступающие за сепаратизм. И вот рядом, в Славянске, уже идет война, бои, стреляют, а у нас люди спорят, делятся мнениями, говорят, жить нам вместе или раздельно, на каких языках говорить. Уйма молодежи, обширная культурная программа, дискуссии, кинопоказы, музыка.
В то время наш фестиваль напоминал мне тонущий остров, а на нем - последние остатки разума.
- Донецк массово поддерживал идею отсоединения?
- Скорее всего, половина людей в Донецке поддерживали эту идею. И чем меньше город в Донбассе, тем больше было поддержки сепаратизма. Ведь в нем меньше культурных и образовательных программ, больше влияние медиа. Вместе с тем, люди верили, что действительно сбросят олигархов. То есть массы идею идеализировали, но на фоне этого формировались так называемые ополченцы, появилось оружие, и проводить мероприятия было уже небезопасно.
Тогда мы поняли, что дальше будет только эскалация. В этот момент я была за рубежом, и мы договорились встретиться всей командой в Киеве - решить, что делать дальше. И когда наша команда уже выезжала из Донецка, сотруднице позвонил Роман Лягин, тот самый, который руководил проведением "референдума" 12 мая. Он часто бывал у нас в "Изоляции", ходил, смотрел, дружил. Он такой, знаете, хороший плохой. И вот он нам сообщил: "Судьба "Изоляции" уже решена, вам будет сделано предложение и вне зависимости от того, согласитесь вы на него или нет, решение уже принято без вас". То есть можно не возвращаться. "Вывозите все, что успеете", - сказал он нам в воскресенье вечером, на Троицу. А в понедельник утром на территорию "Изоляции" зашли вооруженные люди. Несколько человек в полной экипировке, а остальные - обычная группа люмпенов в старых кроссовках, но гордые - с автоматами. Они сделали выстрел в воздух, показали какие-то бумажки, согласно которым фонд "Изоляция" передавался республике, вот этой новорожденной, которой на тот момент было несколько дней. Фонд якобы экспроприировался для размещения гуманитарной помощи из России.
На следующий день обнаружилось - двери выбиты, запасы съедены, все разбито, даже какие-то миксеры кухонные разворованы... Мы о мародерстве сразу заявили в медиа, написали на сайте "Изоляции". Это их страшно обидело, они же молодая республика... После этого были очень тяжелые переговоры, нам все-таки позволили вывезти одну машину с картинами. Те, которые они посчитали искусством.
- То есть они сами решали, что искусство, а что нет?
- Да. Причем сначала они пригласили местных, скажем так, любителей искусства, которые просто вывезли из нашей коллекции то, что им понравилось. А потом уже мы - фактические и юридические владельцы, люди годами работавшие над этим фондом, - забирали то, что нам позволили.
Что теперь в "Изоляции"
- Там, где была "Изоляция", теперь - изолятор. Там склад вооружения, тюрьма и место казни. Там людей держат в заточении, людей убивают, хранят украденные машины, там (насколько мы знаем) производят какое-то оружие, находятся склады этого оружия.
Это невозможно представить: на месте, где был музей, культурная институция, теперь - тюрьма и место обучения боевиков.
У нас есть выставка, посвященная событиям, связанным с "Изоляцией". Причем мы постоянно дополняем ее новыми объектами - видео, фотографиями. Последние фото нам дали, кажется, ребята из батальона "Днепр". Их беспилотник летал над "Изоляцией" в Донецке. Над тем, что от нее осталось. И на фотографиях видно: соседнее предприятие полностью набито танками. А на нашей территории огромное количество техники.
Сейчас мы отслеживаем судьбы людей, попавших в тюрьму, организованную на базе нашей "Изоляции". Через них узнаем, что случилось с нашими коллекциями, книгами.
Один бывший заключенный, журналист Дима Потехин рассказывал, что экземпляры нашего каталога, изданного по результатам выставки Цай Гоцяна, просто валялись везде, а потом заключенных заставили эти каталоги собрать и сжечь. Но Дима обнаружил в этом каталоге навигацию по "Изоляции", по сути это был план нашего завода. Так вот, Дима со своими товарищами, будучи в заключении на нашей территории, составлял по этому каталогу план побега.
Те, кто побывал там, в застенках, рассказывают нам, что сейчас на территории "Изоляции" организован лагерь по принципу ГУЛАГа. Чрезвычайный комитет, возглавляемый неким Барановым, ранее возглавлявшим "Молодые регионы" Макеевки. Судя по всему, эти люди готовились изначально, случайных людей там нет. Есть, конечно, военные из России, профессиональные, которые тренируют местные группировки. И новые местные "элиты".
О будущем и настоящем
- Рано или поздно все войны заканчиваются. Прошел год, и наша команда уже сейчас думает не о войне, а о строительстве мостов. Именно поэтому мы постоянно ездим в города нашего региона. В этом году организовали программу Architecture Ukraine - резиденцию международных и украинских архитекторов и дизайнеров, которые в июне соберутся у нас в Киеве и в течение нескольких недель составят программу архитектурного развития города Мариуполя.
На Венецианской биеннале мы представили проект #OnVacation (в отпуске. - А.К.),который просто "взорвал" Интернет и международную прессу. Наши художники и активисты раздавали посетителям биеннале военную форму и призывали сделать милитаристское селфи в павильоне страны-оккупанта. Все участники, сделавшие подобное фото, участвуют в конкурсе, а победитель выиграет поездку в оккупированный Крым. Иронично.
Активисты #OnVacation таким образом призывали аудиторию к дискуссии о государственной агрессии, оккупации и, конечно, о ситуации в Украине. "В отпуске" - таким названием мы цитировали Путина с его заявлениями о том, что российские солдаты на танках и с оружием на самом деле просто в отпуске. Проект заканчивается 9 июня, и тогда будут объявлены победители акции.
Это день - годовщина нашего изгнания из Донецка. Или лучше сказать - наш первый год в Киеве. Мы на самом деле отмечаем этот проект, делаем ретроспективу "Изоляции", приглашаем гостей на открытие. Нам есть что сказать и что обсудить. И пусть мы не нашли поддержки у государства, хоть обращались во все органы, включая администрацию президента. Нам не выделили ни одного помещения, даже из полуразрушенных зданий, которые мы привели бы в порядок, как привели в порядок огромную территорию нашей "Изоляции" в Донецке. Нас это не тяготит. Мы решили проблему сами. Теперь у нас прекрасная локация в индустриальном месте. У нас далекоидущие планы, а главное - видение. И вера.
О международных проектах
и влиянии культуры
- Нас гораздо лучше знают за рубежом, чем здесь. Ведь мы делаем множество проектов вне Украины. Мы постоянно приглашаем на наши тематические проекты и резиденции иностранных художников. То есть программы, когда художник приезжает и реализует свой творческий импульс в местном пространстве. Он не привозит с собой картину, написанную много лет назад совершенно в другом контексте, он приезжает к нам, изучает местный контекст, пространство, общество и делает нечто уникальное именно здесь.
У нас был Даниэл Бюрен - легенда Франции. Был Рафаэль Лозано-Хэммер - художник, широко использующий современные технологии в своем искусстве. Был Кадер Атия, исследующий межкультурные различия. И множество других. Огромное количество художников, которые приезжали и делали работы именно у нас. В основном эти работы были интегрированы в пространство "Изоляции", потому, естественно, вывезти их было невозможно. Часть из них уже порезана на металлолом.
Но первым, кто к нам приехал - был знаменитый китайский художник Цай Гоцян. Одна из ярких страниц в его карьере, которая, наверное, будет более понятна широкой аудитории - Гоцян был художественным директором Олимпийских игр в Пекине. Он пишет свои картины порохом. С Гоцяном мы реализовали проект "1040 метров под землей", где участвовало большое количество шахтеров - из угольной шахты, из соляной шахты, много волонтеров, рабочих. В общем, огромное количество людей было задействовано. И когда проект реализовали, большинство участников уже считали его частью
своей жизни. Это уже не просто непонятное чужое искусство, это уже личное...
Недавно мы делали проект в Париже, в Palais De Tokyo - основной художественной институции Франции. Показывали там выставку, связанную с историей "Изоляции". После этого материала мне звонили знакомые и говорили: "Люба, боже мой, теперь, наконец мы поняли, что происходит в Украине". Ведь то, что происходит с культурой - лакмусовая бумажка того, что происходит с обществом.
О Киеве
- В Киеве нам очень повезло, мы смотрели много мест на Подоле, он нам близок своей эстетикой - в этом районе было множество маленьких производств. И мы нашли прекрасное место рядом с Судоремонтным заводом, недалеко от воды. Из наших окон видна труба, похожая на одну из тех, что были в "Изоляции" в Донецке. Индустриальный ландшафт, очень приятный, очень ностальгический и вдохновляющий.
- Продолжаете придерживаться индустриального стиля?
- Нашей проблематикой всегда была постиндустриальная тема. Что случается с людьми, с местом, с городом, с духом в постиндустриальный период. А случается очень многое, и нужно правильно эту энергию перевоплотить.
К примеру, моим первым вдохновением был Эссен (Рурский угольный бассейн. - А.К.) - немецкий регион, подобный Донбассу. Когда там закрылись шахты и заводы, правительство инвестировало в культурную конверсию этого индустриального региона. Там появились музеи, галереи, арт-центры, театры. Но государство принципиально вкладывало в этот проект большие деньги и в результате фактически поменяло социальную карту этого региона. Если раньше там жили шахтеры, металлурги, теперь - айтишники, дизайнеры, художники, креативные индустрии. Это теперь совершенно другой регион, и молодые люди перестали оттуда уезжать. В Донецке мы хотели сделать именно это, даже без государственной помощи.
- Что теперь делаете в Киеве? То же самое?
- Мы не можем делать в Киеве то же самое, ведь "Изоляция" - проект о месте. Нашим главным героем был завод. Мы меняем место, а место меняет нас. Своей деятельностью мы показывали, как в остановившийся постсоветский завод можно привнести энергию творчества, и что энергия творчества может сделать с местом и окружением.
О поддержке молодых художников
- Как культурная институция мы хорошо интегрированы в международную арт-среду, к нам бесконечно обращаются с просьбами рекомендовать художников на разные резиденции, выставки, биеннале. Наша цель - развивать украинских художников, в первую очередь их критическое мышление.
Конечно, когда война уже началась - культура может мало. Но до войны, если вкладывать в культурную инфраструктуру, можно сделать очень многое. И уже сейчас кто-то, кроме нас, должен начать вкладывать в это. Ведь инфраструктура - это возможность художников реализовываться, выставляться, продаваться. А у нас нет ни галерей, ни культурных институций, ни арт-пространств в городах, где художники могли бы проявить себя. Нет школ, где изучают не просто визуальное искусство - как лепить, как рисовать, а как - думать, философские теории, критическое мышление.
- Как вы создаете такую инфраструктуру?
- Пока что на двух этажах нашего здания на Подоле мы создаем креативную локацию, пространство мануфактур под названием IZONE. Сейчас у нас работают несколько мастерских: литография, мебельная, фотомастерская, кафе, галерейное пространство, проводится множество мастер-классов, вскоре появится коворкинг (модель работы, где участники, оставаясь независимыми и свободными, используют общее пространство для своей деятельности. - А.К.).
Мы хотим, чтобы у нас сформировалось сообщество креативных людей, таких, кто, пользуясь нашей площадкой, сможет развить свои возможности, мысли, идеи, мечты. И с помощью своей креативной профессии зарабатывать себе на жизнь. Эта модель на английском называется - "self-sustainable". В русском такого понятия нет, дословно это что-то вроде самоустойчивости. То есть это модель, в которой ты не зарабатываешь деньги "на мерседесы", работая на чужого дядю, но обеспечиваешь свою жизнь и поддержание личного проекта, приносящего прибыль.
О возвращении
- Когда-то война закончится. Возвращаться не планируете?
- Возвращаться - большой вопрос. Вы можете себе представить - едете куда-то на два дня, а остаетесь там навсегда. Конечно, у моих ребят, у всей команды был шок. У меня в том числе, несмотря на то, что это не первая потеря в моей жизни. Но в таком брутальном формате это было впервые. Насилие в чистом виде. Квинтэссенция насилия.
На протяжении этого года мы пережили целый спектр болевых ощущений - мерзость, горечь, утрата навсегда.
Вернемся мы или не вернемся - вопрос долгого времени. Конечно, все когда-то куда-то вернутся.
Мы очень любили нашу "Изоляцию" в Донецке, вложили в нее столько идей, мыслей. А ее просто растоптали и даже не поняли, что они растоптали. Теперь вернуться в это тело, которое ты любил, растил, а его подвергли такому насилию, сделали из него тюрьму - будет очень сложно, я не могу себе этого представить.
Об окончании
внешней и внутренней войны
- Год назад на блошином рынке в Нью-Йорке, на базарчике, где можно купить книгу за один доллар, я нашла сборник моего любимого Германа Гессе. Вот эта книга - If The War Goes On ("Если война продлится еще два года"). Это сборник эссе, которых я раньше не читала. Когда я ее открыла, мне стало плохо - это было еще начало апреля 2014-го, я тогда и представить не могла, что у нас в стране будет настоящая война. И вот, смотрите, открываем книгу - названия: "Если война идет на один год", "Если война идет на еще на два года", "Если война идет на еще на пять лет"... Это 1918 год. Я начала читать, и вдруг остро осознала - прошло сто лет, а люди ни капли не изменились. Человеческая суть настолько не изменилась, что просто страшно от этой мысли.
Недавно мы были у границы "ДНР", смотрели оборонительные сооружения, которые строит украинская сторона. Там ДЗОТы, укрепления, которые якобы могут кого-то остановить... Жаль - я в это не верю. Но я всматривалась вдаль и думала: "Боже, там был этот город, там была эта жизнь, все те простые вещи, с которыми ты себя идентифицировал. А теперь там что-то совсем другое". И эта граница в виде ДЗОТов вряд ли поможет решить хоть какие-то вопросы. Я думала об этой строящейся стене. И о том, где на самом деле проходят границы.
- Вам не нравится это? Думаете, мы отграничиваем территорию, за которую все-таки нужно бороться?
- Мне кажется, границы в современном мире утеряли свое значение. Они больше не определяются географической полоской. При сегодняшних медиа, при современном умении манипулировать людьми границы не имеют значения. Мне кажется, те усилия, которые сейчас применяются для копания окопов и создания внутренних границ, должны быть направлены немного в другую сторону. Возможно, мы должны перестать копать окопы и начать строить через них мосты. Конечно, сейчас общество к этому не готово. Но мы должны хотя бы научиться мыслить в этом направлении. Чтобы когда-нибудь, когда придет время, мы все-таки могли использовать эти мосты, чтобы перейти границы.