В глухую ночь с 23 на 24 октября 1937 г. к Быковнянскому лесу подъехала колонна грузовиков, крытых брезентом. Каждая машина деловито двинулась к своей свежевыкопанной яме, и целых полчаса в сырую землю падали еще теплые тела.
В одну из безымянных братских могил был брошен и 45-летний Михайль Семенко, основатель и предводитель украинского панфутуризма.
Нет, не сюда Кондуктор Будущего хотел попасть, когда в далеком Владивостоке 3 октября 1916 г. писал знаменитое стихотворение-манифест "Кондуктор". "Життя ввічливо не запитує нас: "Куди вас привести?" Життя веде у прірву рухливу, та й годі".
Как вспоминали свидетели, именно в 1937-м для безотлагательных "спецнужд НКВД" было отведено четыре гектара пригородного леса в Быковне (левобережная Дарница) и территория ограждена зеленым забором в три метра высотой. Территория мертвого отчаяния.
И каждую ночь сюда приезжала колонна грузовиков - от трех до шести машин. Здесь заканчивало земной путь расстрелянное поколение украинской интеллигенции, которую каждый день сживали со свету в застенках украинского НКВД. Истерзанных доставляли сюда, в Быковню: из Лукьяновской тюрьмы, из внутренней тюрьмы НКВД, проводившей казни по ул. Короленко, из Киевского управления НКВД на ул. Р.Люксембург. Теперь, на память грядущим поколениям, в Дарнице создан Национальный историко-мемориальный заповедник "Быковнянские могилы".
Кроме Михайля Семенко, 24 октября 1937 г. в Киеве, в частности, в дарницкие ямы был брошен известный баснописец, драматург, литературный критик, сценарист и переводчик Владимир Ярошенко (1898–1937) и поэт и переводчик Андрей Михайлюк (1911–1937). Массовую смертную казнь украинской интеллигенции служащие госбезопасности УССР в том году приурочили к… празднованию 20-й годовщины Октябрьской революции. Воистину: что советчине праздник, то украинству - могила.
Он был фигурой Эпохи, мощной фигурой поэтических убеждений. Но кожанкам со стальными глазами свободолюбивый поэт не был нужен. Его и так слишком долго терпели, с его словесными выкрутасами, непонятными классово сознательному пролетариату.
Поскольку литератор постоянно проживал в тогдашней столице Украины, в Харькове, а в Киев часто наведывался по делам, следователи НКВД предусмотрительно подготовили… два ордера на арест. Определено, сотрудники госбезопасности знали, что 23 апреля 1937 г. в Киеве должен состояться творческий вечер, они подарили поэту возможность в последний раз встретиться с читателями, а через три дня Михайля Семенко арестовали.
26 апреля 1937 г. в киевский отель "Континенталь", расположенный на ул. Карла Маркса, 5 (ныне - ул. Архитектора Городецкого), прибыли оперативники НКВД.
Литератор показательно был арестован в присутствии бывшей жены, актрисы Киевского украинского драматического театра имени И.Франко Наталии Ужвий, с которой они год как развелись. Окаменевшую женщину агенты словно не замечали, просто обходили, будто перед ними стояла вешалка.
Ищите, что хотите, только ее не трогайте! - сквозь зубы процедил Михайль Семенко сотрудникам госбезопасности.
Невысокий, кудрявый, с густой гривой черных волос, несколько монголовидный, с неизменной прямой трубкой во рту, с пронзительным взглядом черных глаз, Семенко относился к тем людям, мимо которых не пройти, не обратив внимания…
Следователи, не обращая внимания на Михайля Семенко, продолжали переворачивать гостиничный номер вверх дном. В тот день, согласно описанию, у арестованного изъяли совершенно все: блокноты, которые Михайль Семенко берег и которыми очень дорожил, рукопись поэмы "Німеччина", книги, журналы, карманные часы Государственного часового завода им. Кирова на ремешке, даже деньги - 265 рублей.
С порога литератора обвинили: он - член Украинской фашистской националистической террористической организации, и во время демонстрации 1 мая 1937 г. планировал совершить… теракт против первого секретаря ЦК КП(б)У С.Косиора.
Вглядываясь в сумерки здравого смысла, Кондуктор Будущего то ли беспомощно, то ли ошеломленно смотрел в будущее: "Где 1 мая, а где 23 октября? Где он, а где фашизм?"
24 октября 1937 г. трое детей в двух оставленных поэтом семьях навсегда потеряли отца. В киевских застенках НКВД Михайль Семенко долго не продержался. После первой профессионально проведенной пытки морально и физически надломленный писатель, как свидетельствовали протоколы допросов 4, 7 и 8 мая 1937 г., под диктовку уполномоченного НКВД "чистосердечно признался". Во всех выдвинутых обвинениях.
Мало того, что он якобы принимал самое активное участие в Украинской фашистской националистической террористической организации, так еще и через связиста, львовского художника Павла Ковжуна (1890–1939), которого сами художники считали вторым Нарбутом, поддерживал связи… с польскими и немецкими нацистами.
Чтобы его больше не пытали, готов был подтвердить, что он - японец!
Поверьте, нацизм житомирскому художнику П.Ковжуну был по барабану, ведь вместе с Михаилом Осинчуком (1890–1969) он расписывал в полихромии местные церкви в… украинском византийском стиле: Озирная, Сокаль, Зашков, Долина, Миклашов, Наконечное, Калуш, Стоянов и прочие.
4 сентября 1937 г. окончательные признания Михайль Семенко написал как диктант. Упражнение в комнате для допросов помогал выполнять уполномоченный IV отдела УГБ НКВД УССР, младший лейтенант госбезопасности М.Акимов (Эгидес).
Именно этот мерзавец еще 19 мая 1937 г. в деле юмориста Василия Чечвянского (Василий Губенко) "нашел", что "следствием установлена принадлежность Чечвянского-Губенко к украинской националистической фашистской организации, которая стоит на террористических позициях".
Вот несколько пунктов из стандартного обвинения этого палача:
"1) Был активным участником украинской контрреволюционной националистической фашистско-террористической организации, связанной с троцкистско-зиновьевской террористической организацией, которая осуществила 1 декабря 1934 года злодейское убийство тов. Кирова и готовила в следующие годы террористические акты против руководителей ВКП(б) и Советского правительства.
2) Вел активную работу по созданию террористических кадров, пропагандируя идеи террора.
3) По контрреволюционной работе был связан с другими активными участниками организации …(далее приводились нужные фамилии. - А.Р.)".
…Как и остальные представители "расстрелянного поколения" украинской интеллигенции, Михайль Семенко чистосердечное заявление написал. Лично на имя комиссара госбезопасности 2-го ранга, наркома внутренних дел УССР Израиля Леплевского, назначенного 14 июня 1937 г. на эту кровавую должность личным приказом №968 генерального комиссара госбезопасности СССР Н.Ежова.
Товарищ Леплевский послушно перевыполнял "план по врагам народа", доведенный Киеву. Более того, Израиль Моисеевич слезно попросил Москву с 5 сентября до 11 декабря 1937 г. увеличить лимиты по первой категории (смертная казнь) - с 26 150 человек до 63 950, то есть втрое.
Определяя еще в первых стихах творческое кредо, в миниатюре "Поет" (1913) Михайль Семенко признавался в самом большом своем преступлении… быть лириком, быть певцом внутреннего одиночества, быть Кондуктором Неуверенного Будущего:
"Я про тихi тiнi співаю
I про боязну в серцi гру
На цих струнах я граю
Доки їх не порву
Про тихi тiнi спiваю я"
Из протокола второй очной ставки, проведенной в середине сентября 1937 г. между М.Семенко и членом творческого объединения "Новая генерация" Андреем Михайлюком, вдруг выплыло: резидент германского фашизма Михаил Семенко завербовал 26-летнего поэта, передал автору трех стихотворных сборников бомбу и поручил… во время демонстрации 1 мая 1937 г. лично взорвать первого секретаря ЦК КП(б)В С.Косиора, который… исправно выполнял показатели Голодомора в Украине.
22 октября 1937 г. уполномоченный IV отдела УГБ НКВД УССР Акимов (Эгидес) под руководством непосредственного начальника капитана госбезопасности А.Хатеневера представили на утверждение наркому внутренних дел УССР И.Леплевскому и генпрокурору СССР А.Вышинскому обвинительное заключение в деле М.Семенко - по первой категории, что означало только одно: расстрел.
Закрытое заседание Военной коллегии Верховного Суда СССР состоялось 23 октября 1937 г. Председательствовал на нем дивизионный военный юрист А.Орлов. В расстрельную тройку вошли также бригадный военный юрист
С.Ждан и военный юрист І ранга
Ф.Климин. Секретарствовал на слушании дела военный юрист І ранга А.Батнер.
На это заседание лично прибыл следователь по особо важным делам прокуратуры СССР М.Рагинский, кстати, личный помощник генпрокурора СССР. Все у них было на удивление серьезно. Без модернизма.
Несмотря на то, что в последнем слове Михайль Семенко раскаивался во всей околесице, в частности и том, что он "систематически травил сознание молодняка ядом национализма", и просил даровать ему жизнь, комиссия постановила: "Приговорить Семенко Михаила Васильевича к высшей степени уголовного наказания - расстрелу с конфискацией всего личного имущества".
Ему ничего не простили, даже, казалось бы, идеологически пустую литературную полемику того периода. Намеки для следователей НКВД украинские писатели делали собственными взаимными обвинениями.
В частности вот как коварно зазвучала обычная рецензия, в которой близкий к неоклассикам прозаик и публицист Мыкола Хвылевой громил стихотворенеие Михайля Семенко "Осінь"; произведение было вырвано из авторского сборника 1929 г. под невинным названием "Арії трьох П'єро". В этой миниатюре литературный критик увидел… саботаж постановлений правописных комиссий и "апологию нелегальщины". Потому что с поэтических пеленок Михайль Семенко не употреблял… запятых.
Заведующий газетным подотделом ЦК КП(б)У Вениамин Фурер на досуге просматривал… украинскую театральную сцену. И вдруг с какого-то перепуга большевик с образованием "коммерческое училище" в вопросе культуры странным образом поддержал последнего украинского романтика Мыколу Хвылевого, да и сам клеветнически атаковал "обезумевшего и самоуверенного панфутуриста", словно он не литературную рецензию писал, а гонял бандитов по Киевщине: "Правда, М.Семенко є більш-менш революційний письменник. Але нас цікавить, чи не походить його прізвище від відомого Симона (Симон Петлюра: Симон - Семен - Семенко. По батькові - Васильович - зійшлося в обох сумних героїв)? Отже, чи нема тут якоїсь прихованої алегорії? Тим паче, що назва одної з книжок Семенка - "П'єро мертво петлює" (1918) - явно застерігала у свій час Петлюру від пострілу шварцбарда".
Все это партийная мелочь Вениамин Фурер написал в столичной газете "Харківський пролетар". Ничего странного в том не было, на те годы пришлось знакомство украинца еврейского происхождения из г. Славуты с… генсеком ЦК КП(б)В Л.Кагановичем, родом также из киевского Полесья.
В феврале 1935 г. переведенный на работу заведующего культпропа МК ВКП(б) в Москву В.Фурер хорошо знал среду творческой интеллигенции, потому что полюбил балерину Киевского театра оперы и балета им. Шевченко Галину Лерхе. Поговаривали, дружил с прозаиком и драматургом Исааком Бабелем, и, по характеристике молодого Никиты Хрущева, "хорошо развернулся в Белокаменной".
Понимал ли Михайль Семенко, оракул украинского панфутуризма, что
1 августа 1928 г. изображает в стихотворении "Мій рейд у вічність - ІІ" обстоятельства будущей собственной смерти?
В прошлое отошли мятежные времена литературной революционности, когда между умеренными коллегами Михайль Семенко гордо и дерзко носил клеймо "белой вороны". В условиях украинской революции 1917 г. именно он организовывает в Киеве и структурирует футуристическое движение, как в литературе, так и в искусстве вообще. Бурной энергии хватает и писать, и публично читать, и проводить организационные встречи с побратимами, и продуцировать многочисленные и яркие, но эпизодичные и недолговременные альманахи. В печать вышли два номера "Універсального журнала" (1918), "Флямінго" (1919) при участии главного художника Молодого театра Леся Курбаса, авангардного художника Анатолия Петрицкого, "Альманах трьох" за подписью Алексея Слисаренко, Николая Любченко и Михайля Семенко, один газетный выпуск "Катафалк искусства. Ежедневный журнал панфутуристов-деструкторов", один номер "Семафор у майбутнє. Апарат панфутуристов", "Жовтневий збірник панфутуристів".
Дерзость усиливает реноме, а литературная революционность вызывает бытовую агрессию. Неспешно миновали времена, когда поэт стремился эпатировать всех и вся. Когда столицей Украины стал Харьков, именно в этот город доморощенные модернисты перенесли свою активность. Здесь, на Слобожанщине, в печать вышли "Гольфштром. Збірник І. Літсектор АСКК" (1925), ставший печатным органом Семенковой организации "Асоціяція Комуністичної Культури", и "Зустріч на перехресній станції. Розмова трьох" (1927).
И Кондуктор Будущего допустил вторую ошибку. Вместо того чтобы собирать под порванный в литературных битвах флаг единомышленников и верных сторонников, Михайль Семенко начал письменно мстить. Конечно, предводителя "Новой генерации" раздражал тот факт, что историческая роль в литературе перешла к другим художественным объединениям: ВАПЛІТЕ (Свободная академия пролетарской литературы), возглавляемой академиками Мыколой Хвылевым и Михаилом Яловым, манерных неоклассиков под руководством Николая Зерова, "Ланки" (Евгений Плужник, Борис Антоненко-Давыдович, Григорий Косынка).
Тем временем неугомонный Михайль Семенко направил поэтический дар и организационные способности на то, чтобы в глазах Москвы политически дискредитировать непримиримых… соседей по украинской литературной ниве.
В результате с бывшим лидером распростились Владимир Ковш, Алексей Слисаренко, Микола Бажан, Алексей Влизько, переметнувшиеся в ВАПЛІТЕ.
Как поэт Михайль Семенко оставил скромный творческий задел. С 1918 г. до 1931 г. были опубликованы около двадцати сборников, в частности и два итоговых издания их: естественно, футуристический "Кобзар (Повний збірник поетичних творів в одному томі, 1910–1922" (київська друкарня "Гольфштром", 1924, 654 с.) и "Повна збірка творів (у трьох томах)" (Харків, 1930–1931).
Потом на полвека вокруг творческого наследия Кондуктора Будущего воцарилось молчание. Только в 1985 г. в серии "Бібліотека поета" издательство "Радянський письменник" отважилось издать сборник произведений.