На передовой атеистов практически нет. Когда человеку приходится постоянно смотреть в глаза смерти, молитва к Богу и надежда на его поддержку становятся неотъемлемой частью жизни. Именно поэтому на сегодняшний день во многих военных частях вводятся штатные должности военных священников - капелланов. Они помогают солдатам на войне не падать духом, переживать тяжелые моменты, а иногда - и последние минуты жизни. Традиционно военными капелланами являются мужчины, но украинские женщины разрушают любые стереотипы. Знакомьтесь: военный капеллан Лора Когут.
- Лора, вы священнослужитель?
- Да, я священнослужитель Христианской Евангельской Церкви. Училась в Международном университете развития христианского лидерства, получила степень магистра Богословия.
- В Украине вы стали одной из первых женщин-капелланов. Как это случилось, что вас к этому побудило?
- Капеллан - профессия не женская и не мужская. Капеллан - это призвание. Ведь ты просто идешь к людям, которые нуждаются в помощи, и предоставляешь ее. Сначала я ездила в зону боевых действий как волонтер. Но увидела, что военным, кроме одежды, снаряжения и продуктов, нужна психологическая и духовная помощь. Тогда мы с командой волонтеров решили, что в каждый ящик, отправляемый в АТО - будет в нем пища, одежда или снаряжение, - обязательно будем класть два экземпляра "Нового Завета" (на украинском и русском языках) и Молитвослов. Так и делали. А когда со временем снова приезжали к ребятам, они благодарили нас и просили пообщаться на духовные темы. Мы оставались, ночевали у них, выслушивали каждого, кто в этом нуждался… На сегодняшний день я являюсь членом Ассоциации профессиональных капелланов Украины, отдельного подраздела военных капелланов. Мы общаемся, обмениваемся опытом, проходим обучение в тематических капелланских школах. Опытные военные капелланы говорят, что солдаты иногда больше раскрываются в общении со священнослужителем-женщиной. Почему? Наверное, потому, что мужчине они не могут пожаловаться, а капеллан-женщина - как мать.
- Капелланы работают не только с солдатами, но и с офицерами. С руководством труднее работать?
- Офицеры тоже носят в душе много боли и грусти. Офицеру некому выговориться, излить свою душу. Поэтому иногда бывает, что руководство срывается на солдатах. Когда работаешь с офицерами, а потом случайно слышишь, как ребята-солдаты между собой говорят: "Не знаем, что случилось с нашим командиром, - таким спокойным стал", - понимаешь, что это плоды твоей работы. Такие слова приятно слышать, ведь осознаешь, что ты приносишь пользу.
- Что вы думаете о выражении "На войне нет атеистов"?
- В окопах в самом деле нет атеистов. Даже те солдаты, которые говорили, что "мы сами, без Бога, управимся", рассказывали, как молились во время обстрелов. Вспоминали и бабушкины молитвы, и те, что мы передавали. Где-то они у ребят в сердце откладываются, а потом вспоминаются.
- Лора, вы не только волонтер и капеллан, вы еще и профессиональный музыкант.
- Да, у меня есть и музыкальное образование, я профессионально пою. Потому мы организовываем музыкальные туры в зону боевых действий. Я пела с ансамблем Центра военно-музыкального искусства Военно-Морских сил ВСУ. Ездили в тур от Мариуполя до Станицы Луганской, за 10 дней дали 24 концерта. После концертов капелланы молились. Они это очень хорошо воспринимают. Потом священнослужители предлагали тем, у кого есть потребность, подходить, чтобы пообщаться и помолиться. Знаете, к капелланам стояли очереди. Однажды общались с командиром, который нам сказал: "Не молитесь за меня, молитесь за ребят". Он этим ребятам как отец. Радует, что есть такие люди, такие командиры. Конечно, мы молились и за него.
- Как вы выбираете маршрут, когда едете в зону АТО? У вас есть подшефные воинские части?
- По-разному получается. Едем в воинскую часть, знакомимся с людьми. Потом эти люди демобилизуются, а со временем возвращаются на фронт, но иногда - в другие части. Мы не бросаем их, ездим в их новые подразделения. Иногда на нас выходят родственники военных, чтобы передать посылку, приходят на наш волонтерский склад и просят помощи. Дорогой мы заезжаем во много мест. Каждый раз - новые знакомства, новые подразделения. Все ребята, изо всех уголков Украины - наши родненькие.
- Помните, как поехали впервые туда, где война? Какие были впечатления?
- Ехали на джипе в Константиновку. Когда проезжали блокпосты, взорванные здания, прошитые пулями автозаправки, первое впечатление было жуткое. Словно это не с тобой происходит. Странный, страшный сон, который вот-вот закончится. Кажется, туман развеется, и будет снова мирная Украина. Но со временем начинаешь понимать, что это - реалии, и к ним надо адаптироваться. Но страха не было. Просто ощущение, что ты находишься на своем месте. Просто должна быть здесь и сейчас. Такая миссия.
- А какие чувства, когда оттуда возвращаетесь на мирную территорию? Обычно это бывает труднее.
- Знаете, еще находишься в дороге домой - а уже хочется туда вернуться. Вспоминаешь глаза тех людей, которые воюют, - они все родные, молюсь за них. А уже дома хожу по городу и думаю: "Боже, благодарю тебя за мирное небо". Смотрю на деток, играющих в песочницах, и говорю: "Спасибо, что эти дети не сидят в подвалах". У нас мирно, у нас не стреляют, не летают вокруг осколки снарядов. Меня всегда смущают петарды и салюты. Это так похоже на выстрелы… Бойцы болезненно реагируют на них, я - тоже... После войны ценишь мир, мирное небо, людей, берегущих мир. Но, с другой стороны, хочется подходить к мирным людям, трясти их и говорить: "Война! Война совсем рядом. Не расслабляйтесь!" Однако никто тебя не слышит. Это боль, и это реалии жизни.
- Уже почти четыре года идет война. Все это время вы периодически ездите на фронт. Где находите ресурс, как не выгораете?
- Если честно - мы все уже давно устали. Иногда кажется, что ресурс уже исчерпывается. Но когда ты понимаешь, что это - твоя миссия, силы появляются. Если Бог дает испытания, он дает и силы на их преодоление. Когда мы приезжаем и видим на собственном примере Божью защиту, это тоже придает сил. Сколько раз бывало, что когда мы приезжаем в воинскую часть, обстрелы прекращаются или как минимум ослабевают! Словно ангелы появляются среди нас. Иногда военные нас просят остаться, чтобы мы и дальше молились, чтобы не было этих перестрелок. Но не всегда это возможно. Должно быть больше капелланов - на передовой они очень нужны.
Еще ресурсом являются люди, которые рядом. Когда старенькая бабушка вяжет носки для солдата, еще и молитвочку, собственноручно переписанную, в носок положит, иконочку, шоколадку, - радует и умиляет. Когда-то ребята рассказывали: "Надеваем носки - и не понимаем: что там такое мешает? А это конфетки". Когда дети пишут открытки солдатам, плетут им браслетики-обереги, - это тоже ресурс. Это невероятно, когда видишь, как солдаты, большие дяди с автоматами, рассматривая детские рисунки и обрисованные ладошки, плачут. Когда боевые офицеры надевают на запястья или накручивают на автоматы желто-синие браслетики-обереги - это так честно, так трогательно! Я потом деткам рассказываю, насколько важна для солдат их поддержка, что это - их вклад в победу.
- На войне воюют люди разных конфессий. В мирных условиях у человека есть выбор, в какую церковь пойти и к какому священнослужителю обратиться. Как это происходит на фронте? Если в воинскую часть приезжает протестантский капеллан, как быть православным верующим?
- Капеллан - это надконфессионный человек. У меня около тридцати поездок в зону боевых действий. Бывает, приезжаешь в часть, спрашиваешь: "Ребята, есть капеллан?" Говорят: "Есть". - "А какой конфессии?" - "Не знаем". Мы работаем со всеми, даже с мусульманами. Была такая ситуация, что отец, только что вернувшийся с войны, передавал через нас сыну освященную мусульманскую вервицу. Потом я нашла для того парня капеллана-мусульманина. И коллега ездил к нему. А как иначе? Кстати, однажды мы посещали чеченский батальон, который воюет на нашей стороне. Те чеченцы - уникальные люди. После чеченской войны они приехали в Украину - воевать за нас. Я спросила, для чего это им. Они объяснили, что в свое время украинцы поддержали их, теперь пришло время подставить плечо нам. Они считают это своей обязанностью. Но они очень осторожны относительно посещений. Боятся провокаций.
- Лора, вы сотрудничаете с психологами?
- Психология и вера в работе с военными и их семьями - как два крыла. Если делать ставку только на психологию или только на веру, птичка будет лететь с одним крылом. По кругу. Истощится, но толку от этого будет мало. Я много видела, как исцеление наступает внезапно, просто после молитвы. Говорят: попустило. Божью любовь не заменит никакая психология. Однако и без психологии никак. Должен быть баланс. Поэтому капелланы должны тесно сотрудничать с психологами. Я сотрудничаю с психологами из нашего военкомата, общаюсь с психологами военного госпиталя. Два года подряд мы с психологами проводим там занятия по арт-терапии. Ребята рисовали. А потом мы делали выставку их работ. Вообще, военным и ветеранам сложно идти к психологу. Во-первых, в Украине нет культуры посещения психолога. Мы не Америка, где ты родился - а психолог уже рядом с тобой сидит. Во-вторых, ребята не видят потребности в психологической помощи. В-третьих - стесняются. К тому же хочу отметить, что в Украине мало квалифицированных военных психологов, специалистов, работающих с психологической травмой, полученной на войне. Потому бывает, что ребята попадают на очень неквалифицированную консультацию. Они рассказывают: "Знаешь, я сижу, а она просто по схеме вопросы задает. Оно не надо ни мне, ни ей". То есть человек работает без души.
Когда-то на одной из встреч с психологами, организованной Черкасским областным управлением соцзащиты, я сказала психологам: "Любите людей. Какими бы они ни были, любите их. Такая теперь у вас миссия. И это Божий дар".
Сейчас я принимаю участие в организации семинара для психологов на тему адаптации и ресоциализации бывших узников и членов их семей. Это тоже очень нужная и тонкая тема, в которой должны работать только специалисты высшей квалификации и опытные священники, тонко понимающие человеческую душу. Есть такие профессии, в которые не должны идти случайные люди. Если готовить еду, строить, руководить механизмами может научиться любой человек, то священник, врач, учитель, психолог - это люди, у которых должен быть дар Божий. Он уже заложен с рождения. Психолог и капеллан, если они в самом деле выполняют свою миссию, могут сохранить жизнь и благосостояние сотен людей и целых семей.
- Лора, вы работаете с семьями военных?
- Да, мы стараемся, при необходимости, общаться с женами военных. Женщинам, которые ждут мужей с войны, тяжело. Но когда мужья возвращаются, им становится еще тяжелее. Сейчас в семьях военных и ветеранов море разводов. Но, как бы ни было тяжело, мужчин-ветеранов надо поддерживать. Агрессией на агрессию отвечать не следует. Потому с женами тоже необходимо работать и психологам, и священникам. Ведь женщины есть очень разные. Бывает так, что жена мужу является не поддержкой, а пятым колесом, в другую сторону направленным. С такими очень сложно. Иногда звоню и общаюсь с целыми семьями. Муж там, жена здесь, конфликтуют. Работаю с обоими, мостики навожу. Счастье - когда происходит примирение.
- Вы поддерживаете ветеранов после их демобилизации?
- Да. И эта поддержка очень важна. После войны во Вьетнаме американских военных погибло вдвое больше, чем на войне. Согласно американской статистике, 50% людей, которые возвращаются с войны, начинают в большей или меньшей степени употреблять алкоголь или наркотики, 25% - склонны к суициду, и только 25% адаптируются к мирной среде. При том, что у американцев достойная социальная защита, стабильное состояние экономики, и к ветеранам там относятся как к героям. А что говорить нашим людям, прошедшим войну? У нас получается так, что ветераны возвращаются с одной войны на другую. И ребята снова идут туда, где стреляют и где понятно, кто друг, а кто враг.
В странах НАТО капелланскому опыту уже более 200–250 лет. Капеллан сопровождает человека, как только тот приходит в армию. Священнослужитель начинает работать с его страхами, реакциями на боевые события, поддерживает духовно. Параллельно капелланы работают с семьями. Они обсуждают с родственниками даже вопросы встречи военного из зоны боевых действий, дают советы. Ведь свою встречу муж и жена могут представлять абсолютно по-разному, и даже на фоне этого может вспыхнуть конфликт. Жена хочет праздника вместе с детьми, с цветами и шарами, а муж хочет покоя и просто хочет быть со своей женой как с женщиной.
Такое глубокое сопровождение возможно только тогда, когда капелланов достаточно. По стандартам НАТО, должен быть один капеллан на 600 военнослужащих. А у нас счет военных на одного капеллана идет на тысячи. Причем он же - и водитель, и копатель окопов, и помощник во всем, где не хватает рук. Кроме того, хочу отметить, что одно дело - просто иметь часовенку на передовой, и совсем другое - реальная душпастырская работа. Капеллан - это не только богослужение в праздники и будни. Это постоянное общение с людьми. Сейчас уже есть приказ, чтобы в подразделениях были штатные капелланы. Однако они настолько загружены другими делами, что им не хватает времени на свои непосредственные обязанности. И не ценят их так, как за границей. В Америке даже поставили памятник трем капелланам - православному, католику и протестанту, которые служили на военном корабле. Когда корабль был подбит и тонул, капелланы отдали свои спасательные жилеты трем членам экипажа, а сами, взявшись за руки и молясь, утонули. Их помнят и чтят.
- Лора, как ваша семья относится к вашей непростой капелланской жизни?
- Я думаю, что мои родные немного устали. Муж поддерживает, как может. Дети тоже стараются. Но все они очень переживают, когда я еду в зону боевых действий. Бывает, не выхожу на связь сутки, двое… Когда находишься в Авдеевке, а родные тем временем смотрят новости, в которых сообщается, что Авдеевку обстреливают, - им кажется, что обстреляли именно меня. Семья ждет, когда это все кончится. Потому что когда я еду на неделю-две на войну, у меня дома возникает мужское царство. Моим сыновьям 27, 20 и 16 лет. Мужу в этой ситуации непросто, но он держится.
- Капелланы - тоже люди, они тоже страдают от психологических травм на войне. Как справляетесь?
- Да. Капелланы так же выгорают и получают те же психологические травмы, что и обычные люди. Однажды на капелланском конгрессе я прошла обучение - рассматривались признаки ПТСР. Участники конгресса были поражены: многие признаки они находили у себя. Как-то мне повезло попасть в реабилитационную группу для волонтеров. Нас было 12 человек со всей Украины. Жили в Карпатах, в женском монастыре под городком Яремче. Три монахини за нами присматривали и кормили нас, мы ходили в горы. Это было так прекрасно! Настоящая реабилитация. Но прошло время, война продолжается, мы все вернулись к будничной работе. Двое из 12 участников той группы умерли от сердечно-сосудистых заболеваний. Дали о себе знать постоянные стрессы. Следовательно, надо организовывать и работу по психологической реабилитации капелланов. Иногда общаемся с волонтерами, а они дискутируют - когда война закончится, когда наконец-то мы будем жить в мире и вздохнем с облегчением... Но, по-моему, даже когда все это кончится, нам работы хватит. С ветеранами, с их семьями, с бывшими пленными, с семьями погибших, с сиротами, с детскими интернатами. Работы хватит, были бы руки…