Когда после восьмого класса часть моих ровесников пошли в ПТУ овладевать рабочими профессиями, девятые классы переформатировали, а нашу маленькую стайку неожиданно взбунтовала новенькая одноклассница. Насмешливая, аррогантная, если не сказать задиристая, она ко всему выказывала независимость мыслей.
Полнолицая приметная шатенка Ирина, так ее звали, подчеркнуто пренебрегала историей СССР и глубоко знала современную украинскую литературу, особенно довоенного периода. Однако понять, что эта девушка лепечет, не мог никто.
Первые несколько недель на перерывах Ирина смело, даже с вызовом, противопоставляла себя окружающим, и, было дело, мы вяло, но перекинулись несколькими обидными словами, которые подростки считают остроумными. Потом я увидел личность, сильную Личность.
Когда толпа в беспощадной травле загоняла новенькую в угол класса, только на украинском языке девушка декламировала неслыханные запугивания.
Одним из любимейших было странное:
"Я - король, // Я - святий, // Я - Георгій // Переможець Дракона! // Не підходьте до мене, // бо, // бо, // бо, // бо з'їм."
Для большинства учителей именно мы превратились в два наибольших раздражителя, так что через месяц прекрасно понимали друг друга, даже не договариваясь, вытворяли общие фокусы и не заметили, как начали дружить.
Фамилия у Ирины была Шкурупий - ни нашей преподавательнице украинского языка и литературы, ни, тем более, мне это ни о чем не говорило. Где-то через полгода в минуты эмоционального откровения, преодолевая напряжение, одноклассница призналась, что она - внучка украинского панфутуриста Гео Шкурупия, которого, признав врагом народа, энкавэдисты расстреляли в 1937-м.
Что было делать с такой тайной, долгое время мне не под силу было постичь. Что теперь делать, я точно знаю. Скажу откровенно, долгое время я откладывал очерк, но теперь могу рассказать. Может, кто-то из вас, надеюсь, вдумчивых отцов или мудрых дедушек, посадив внука на колени, толково и себе расскажет о прошлом.
* * *
Как он верил в нас! "Люди будущего все будут героями, поскольку они ничего не будут бояться".
Драконоборцами не рождаются, так что и он появился на свет 20 апреля 1903 г. в г. Бендеры Бессарабской губернии (сейчас - Приднестровье) как Юрий Данилович Шкурупий. Хотя нет, было в нем что-то то ли от короля, то ли от святого. Были у него печальные темно-синие, как ягоды терна, глаза, которые, наверное, он и передал внучке. И даже к нему взрослому не обращались Георгий Данилович, а только Гео, в крайнем случае - Жора.
Поэт увидел мир в семье железнодорожника и учительницы. Детские годы мальчика прошли на станции Флорешты (ныне - Молдова) в 130 км от Кишинева. В этом городке мать работала учителем... Было чем связывать ребятишек с окружающим миром: одна телефонная линия и одна телеграфная на все Флорешты, даже железный мост через речку Реут тогда еще не построили.
Не удержавшись в румынской Бессарабии, вскоре семья подалась в Украину.
Три года Шкурупии жили в городке Балте на Одесчине. С 1908 г. здесь шла молва об иеромонахе Балтского монастыря Иннокентии, объявившем себя живым воплощением Святого Духа и положившем начало секте иннокентиевцев. Раздутая истерия сопровождалась массовым паломничеством в Балту верующих, в основном молдаван из Бессарабии и соседних губерний. Практикуя экзорцизм и исцеление больных, проповедуя близкий конец света, Иннокентий с апостолами велели... развратную жизнь. Это вызвало возмущение светской власти и церковных экзархов, и новоявленного мессию затравили.
Железнодорожник Данило Шкурупий этой богоизбранностью не проникался, а ломал голову, как семью прокормить, потому все время пропадал на работе. Тем временем воспитанием маленького Юрия занималась мать.
* * *
Проскочив нищие провинциальные полустанки, в 1913 г. семья железнодорожного машиниста Данила Шкурупия остановилась в Киеве, да там и поселилась. Самой большой мечтой отца было дать сыну хорошее образование. Так что в городе на семи холмах Юрий поступил во 2-ю Киевскую мужскую гимназию.
Несмотря на Первую мировую и Октябрьский переворот, семиклассник Юрий Шкурупий закончил гимназию в 1920 г. Потом начались студенческие годы: медицинский факультет Киевского университета, где юноша, правда, учился только год. Потом он попробовал приобретать знания в Киевском институте внешних сношений, но и там маялся месяца два.
Каким он себя видел? Вот его Я, так сказать, его же словами.
"Сьогодні король завтра пройдисвіт // сонце сонце // вироблю // із сонячних душ // у футуропреріях // для майбутнього // сьогодні король // футуровиробництва футуротрестів // синдикатів // завтра робітник // троєкутники куби машин // зламані лінії коло // автомобілі карбід бензин // переплавлю слова чудесні // і виставлю у вітринах".
Стало понятно: свое будущее он свяжет с литературой. Юноша действительно устроился на должность редактора, а потом начал писать в киевские газеты "Вести" и "Большевик". Редакция последней располагалась по ул. Фундуклеевской, 8/16 (сейчас - Богдана Хмельницкого; теперь здесь информационное агентство "Укринформ"). После Гражданской войны в издании работало немало украинских футуристов, поскольку все было рядом. В том же доме в начале 1920-х со своими семьями жили два величайших авангардиста Украины - реформатор поэзии, лидер футуристов Михайль СемОнко и реформатор театра, режиссер и теоретик искусства Лесь Курбас.
* * *
Первое футуристическое объединение "Фламинго", розовое, голенастое, причудливое, как для наших краев, быстро стало на ноги. Кроме лидера и вдохновителя Михайля Семéнко, в 1919 г. в группу вошли футуристы первого призыва - поэты Олекса Слисаренко, Владимир Ярошенко, 16-летний (!) Гео Шкурупий и художник Анатоль Петрицкий.
Одно из любимых мест частных встреч панфутуристов находилось в легендарном доме №24/39, на углу улиц Большой Владимирской и Васильчиковской (сейчас - угол Владимирской и Прорезной). Построенный в начале ХХ в., увенчанный куполами и шпилями шестиэтажный "небоскреб" считался едва ли не самым высоким жилым зданием - 42 метра. Киевляне хорошо его знали по кондитерской "Маркиза", упоминавшейся в романе "Белая гвардия" Михаила Булгакова.
Здесь жили гостеприимные сестры Лищинские - Валентина, Инна и Алла, которые устраивали частные приемы. Этот салон в бывшем доходном доме П.Григоровича-Барского посещали не только художники, но и известные политические деятели. Здесь завсегдатаями были поэты Григорий Косынка, Гео Шкурупий, Мыкола Бажан, Олекса Влызько, художник Вадим Меллер и другие.
Как видите, панфутуризм в искусстве не оставался герметичной, авангардной вещью в себе. Со временем он распространил литературное влияние на редакцию "Пролетарской правды", особенно на творческую молодежь. В первую очередь речь шла о т.н. Рабкоровском университете. Так начинающие журналисты называли клуб рабкоров имени тов. Спиридонова при редакции газеты "Пролетарская правда"; их собрания проходили по ул. Фундуклеевской, 19.
Интересно, что 17-летний Гео Шкурупий дебютировал в литературно-художественном журнале "Гроно" (1920) не панфутуристическими поэзиями, а... прозаическими произведениями "Ми" и "В час великих страждань". Горькая правда жизни рифмами не говорит. Лишь в июле 1921 г. в литературно-художественном альманахе "Вир революції", разово изданном в... Екатеринославе, юный автор представил подборку поэзий.
* * *
Увлеченный авангардным искусством Гео Шкурупий охотно выступал с теоретическими статьями о футуризме, участвовал в острых литературных дискуссиях. Георгий, победитель Дракона был там, где интересно, там, где бьется Жизнь.
В 1921 г. году юноша присоединился к научно-художественной группировке "Комкосмос" (Коммунистический космос), созданной Олексой Слисаренко из обломков литературной группы "Фламинго". Когда же в начале 1922 г. в Киеве Михайль СемОнко по воле демиурга превратил "Комкосмос" в "Аспанфут" (Ассоциация панфутуристов; неологизм созданный с привлечением греч. "пан" - все, всеохватывающий), к борьбе за обновленное слово и высокотехничную мысль Гео Шкурупий приобщает и свой штык.
Кстати сам неологизм, панфутуризм, предложил не глава Михайль Семéнко, как считает большинство, а... Георгий, победитель Дракона.
По количественному составу экипаж панфутуристов оказался немногочисленным, однако литературно удивительно слаженным. Активными членами "Аспанфута" считались: Михайль Семéнко, Гео Шкурупий (всегда - №2), Юлиан Шпол (творческий псевдоним Михаила Ялового; настоящий творец новой украинской прозы), Олекса Слисаренко, Владимир Ярошенко, Мирослав Ирчан, Юрий Яновский, Андрей Чужый, Гео Коляда, а также примкнувшие символисты - Яков Савченко, Николай Терещенко и прочие.
Первые поэтические сборники Гео Шкурупия - "Психотези. Вітрина третя" (1922) и "Барабан. Вітрина друга" (1923) созданы в стилистике футуристической поэтики и напечатаны в киевском издательстве панфутуристов "Гольфштром", которое активно действовало в 1922–1925 гг. По лейтмотивам в них доминировала общественно-политическая тематика, которую в эпоху революционной романтики горячо воспринимали украинские читатели.
Потому что Гео Шкурупий, по самоопределению, "король футуропрерий", всегда несся для читателя, ловко ловя своим лассо тончайшие литературные изменения. Едва лишь в апреле 1924 г. "Аспанфут" превратился в футуристический "Комункульт" (Ассоциацию работников коммунистической культуры), Гео Шкурупий шагал в первой шеренге.
* * *
В начале 1925 г. первыми дружеские панфутуристические ряды оставили коллеги по коммунистическому космосу, талантливые литераторы Олекса Слисаренко и Юлиан Шпол. Вместе с Мыколой Бажаном они все-таки примкнули к "Гарту". Несмотря на анафему со стороны Михайля Семéнко, Гео Шкурупий поддерживал приятельские отношения с коллегами.
Но можно ли удержать то, что расползается? Правда, правда жизни. И с 1925 г. молодой литератор возобновил работу над беллетристикой. Печатью вышел сборник остросюжетных рассказов "Переможець дракона" Гео Шкурупия. Нежданно изменился и тон рецензий авторитетных обозревателей.
В исследовании "Про прозу взагалi та про нашу прозу 1925 р." известный литературовед Александр Белецкий искренне поздравил молодого прозаика, поместив в журнале "Червоний шлях" такое резюме: "Гео Шкурупий - вундеркинд нашей литературной современности". И дальше: "Шкурупий, ясное дело, ориентируется на Европу. Молодость, жадная ко всяким впечатлениям, вместе с тем и литературным, сделала его "Переможця дракона" чрезмерно литературным: почти каждый рассказ вызывает книжные воспоминания... но согласимся, что в целом сборник Шкурупия - интересное явление в нашей молодой беллетристике... В литературе, которая по сути только теперь встала на ноги и выходит в "большой мир", такие явления нужны и помогают ей идти вперед".
Заинтересовавшись синематографом, "важнейшим из искусств", укротитель драконов взялся писать... сценарии. И в 1926 г. по ним сняли два кинофильма - "Синій пакет" (картина, к сожалению, не сохранилась) режиссера Фауста Лопатинского с Осипом Мерлатти в главной роли и "Спартак" Мухсина Эртугрула с Николаем Дейнаром. Между прочим, музыку к последней ленте создал... Арам Хачатурян, а украинский писатель Юрий Яновский о съемках фильма "Спартак", где в массовке участвовали три тысячи одесситов, сотворил роман "Майстер корабля" (1928) .
Дело сдвинулось с места, новая точка приложения творческих усилий была интересна сценаристу, и последующие пять лет Гео Шкурупий как редактор поэтизировал киностудии Одессы и Киева. С его участием создавались сценарии лент "Темрява" (1927), "Наговір" (1928), "Пригоди Полтинника" (1929).
* * *
Неторопливо, последовательно из-под пера Гео Шкурупия то в Киеве, то в Харькове появлялись книги рассказов - "Пригоди машиніста Хорна" (1925), "Штаб смерти" (1926), "Січневе повстання. Переможець дракона" (1928), "Переможець дракона" (1929; второе издание) и поэтические сборники "Море" (1927) и "Для друзів, поетів, сучасників, вічності" (1929). Капля в море... Из этого было ясно: с него достаточно бреда о... коммунистическом космосе, своими глазами он видел, что творится вокруг.
С год побыв в литературном объединении "ВАПЛІТЕ" ("Вільна академія пролетарської літератури"), в 1925–1929 гг. действовавшем в Харькове под предводительством гениального теоретика литературы и поэта Мыколы Хвылевого, Гео Шкурупий с панфутуризмом, казалось, распрощался. Однако неожиданно для большинства, в 1927 г. 24-летний поэт вернулся в авангард даже еще "более заядлым футуристом".
В 27 лет по поручению Михайля Семéнко поэт поехал в Киев и стал у руля городского филиала "Нової генерації". Здесь появилась и работа по душе - литератор редактировал печатный орган литобъединения газету "Авангард". На правах руководителя городского участка литобъединения Гео Шкурупий выступал с теоретическими статьями. Разумеется, они стали центральными в номерах "Авангарда". Слишком смелыми оказались две публикации - "Нове мистецтво в процесі розвитку української культури" и "Реконструкція мистецтв". Их прочитали все: и те, кому они адресовались, и те, кто привык немедленно шептать кому следует в уши. В частности бурю вызвал абзац: "Новое искусство уже потеряло весь национальный привкус. Оно интернациональное, но имеет очень выразительные и острые классовые признаки. Имя нации звучит лишь как этикетка, ярлычок, который никакой функции не играет, а имеет значение фабричной марки".
Такого ему не простили - ни друзья, ни враги. Резонанс "Авангард-альманахи" вызвали сумасшедший, и мгновенно.
* * *
Лишь благоприятного момента ожидал Дракон. Как госслужащий самого низкого пошиба в 1930 г. Гео Шкурупий с рабочими бригадами "коллективизаторов" в кожаном полушубке проехал по украинским селам. Коммунистического космоса и следа уже не было. Своими глазами литератор видел дикие хлебозаготовки - именно с них в Украине и начинался Голодомор. Вернувшись из командировки в крестьянский ад, немного опомнившись, Гео Шкурупий создал поэму "Зима 1930 року", где речь шла о том, что украинский земледелец - не быдло, а сопротивляется насильнической коллективизации, которая не только накидывает на него ярмо, но и унижает человеческое достоинство.
Именно это произведение вызвало дальнейший арест литератора. По крайней мере такой гипотезы придерживался канадский поэт украинского происхождения Яр Славутич (Григорий Михайлович Жученко). Его взяли на карандаш и стали ждать...
Арестовали Гео Шкурупия в Киеве 3 декабря 1934 г. - дома, на улице Короленко, 51 (сейчас - Владимирская; дом не сохранился).
Бледная как мел жена Варвара так и просидела на стуле во время обыска. Двигались незнакомцы бесшумно, лишь время от времени тишину разрывал звон трамвая, который тогда бегал посреди улицы.
Со слов отца, Георгия-младшего, в свое время мне это рассказывала внучка поэта, Ира Шкурупий: "В тот вечер энкавэдисты выгребли абсолютно все, до последнего листка писательского архива. Больше всего деду жалко было, как пересказывал отец, библиотеку. Потому что у него было наибольшее в Украине собрание книг футуристов. Не только украинских или российских, а даже итальянских. Эти бесценные сборники были обозначены посвящениями от авторов. Представляете, большевики отнимали все: у крестьян - хлеб, у рабочих - гражданские свободы, а у интеллигенции - даже воспоминания".
И энкавэдисты таки нашли неопровержимое доказательство, антисоветскую записку: "Сегодня я сяду на бюст Сталина (Сосо Джугашвили). Ол. Влызько".
Хотя подпись и почерк наглядно свидетельствовали, что текст принадлежал не Шкурупию, красноречивое доказательство приобщили к уголовному делу.
На самом деле ее легкомысленно написал глухонемой после детской травмы литератор Олекса Влызько. Так (лишь письменно) он общался с друзьями. Найденный энкавэдистами клочок бумаги был вырванной репликой из невинных воспоминаний о том, как когда-то по неосторожности, под хмельком, Олекса сел на бюст... Ленина.
Шутника Олексу Влызько за клочок бумаги расстреляли в Киеве в ночь с 14 на 15 декабря 1934 г., а жену Фотину выслали за Урал.
* * *
Сначала доказательств в личном деле, шитом белыми нитками, не хватало, и арестованного Шкурупия обвиняли в хранении "памфлета мерзкого контрреволюционного содержания" и в том, что он своевременно не сообщил компетентным органам о "контрреволюционной затее" знакомого литератора. После тщательного изучения личного эпистолярия к обвинениям добавили еще письмо, которое поэт... собирался послать в редакцию берлинской газеты с просьбой напечатать один из его рассказов. Приобщили даже чужой партбилет на фамилию Бродского, найденный где-то на улице десятилетним Гогой - сыном писателя Георгием-младшим.
Дальше было дело техники - нужные признания выбивали на допросах. Из показаний следовало, что он, член "Киевской террористической организации ОУН", намеревался гранатой высадить в воздух правительственную трибуну, чтобы убить первого секретаря Киевского обкома ВКП(б) П.Постышева и главу ГПУ УССР В.Балицкого.
Как это происходило, остались письменные свидетельства 31-летнего поэта Гео Шкурупия: "Несмотря на неправильную запись показаний следователем, они подписаны мной из-за таких обстоятельств. На протяжении всего следствия, и особенно во время допросов, я подвергался следователями ужасному моральному давлению. Кроме того, донимала сильная боль в желудке, заострилась язва, от постоянных угроз следователя психологическое состояние дошло до полнейшего отупения, при котором я уже ничего не соображал. Следователь пользовался этим и принуждал подписывать показания, доводя меня до истерики"...
* * *
27 апреля 1935 г. советский "самый справедливый суд в мире" объявил приготовленный заранее приговор: 10 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях с дальнейшим трехлетним поражением в политических правах и конфискацией имущества. Это был, так сказать, стартовый для "расстрелянного Возрождения" приговор.
Дракон никогда не шутил. После объявления приговора "террористу" Гео Шкурупию жена панфутуриста Варвара Базас немедленно попала в категорию ЖИР. В большевистском совке такое социальное клеймо означало "жена изменника Родины".
Как семью врага народа ее с сыном Гогой (Георгием-младшим) из квартиры №12 по ул. Короленко, 51 выгнали на улицу, а позже выслали из Киева. На десятилетия их следы потерялись.
Когда я познакомился с внучкой поэта, Ирина Шкурупий с матерью жили на Печерске. Их милым соседом был... Олесь Бердник, у которого можно было в начале 1970-х запросто взять почитать, например, Свами Вивекананду.
Но это уже, как говорится, совсем другая история.
* * *
К Гео Шкурупию щербатая наведалась после того, как 25 ноября 1937 г. "особая тройка" подписала протокол №199 о расстреле очередной партии узников. 8 декабря 1937 г. в урочище Сандармох, поросшем лесом на крови тысяч невинно замученных, украинского панфутуриста расстреляли.
…Даже не знаю, смеяться или грустить, но относительно времени и места гибели точки зрения ученых теперь слишком отличаются. В частности, профессор КНУ им. Т.Шевченко доктор филологических наук лауреат Шевченковской премии Юрий Ковалив утверждает, что из Украины Гео Шкурупия якобы никуда не этапировали, а вместе с Михайлем Семéнко и Майком Йоґансеном планово расстреляли в Харькове - 28 октября 1937 г.