Можно легко представить себе масштабы скепсиса многих успешных юристов и экономистов, которые в подобной ситуации лишь снисходительно улыбнутся. А зря.
Ведь дело-то в том, что все мы идем к пониманию главных истин совершенно разными путями. Для кого-то судьбоносные встречи с собой происходят на пути по карьерной лестнице. А для кого-то - на лестнице, ведущей в комнаты, где спят девять твоих детей. По сути, девять дверей, подобрать ключи к которым - квест всей твоей жизни. И от того, как ты справишься с этой задачей, зависит рождение или "нерождение" целых вселенных, скрытых в каждой из доверенных тебе судеб. И не важно, что кого-то из этих мальчиков и девочек ты родила сама, а кого-то - совсем другая женщина. Они все сегодня - здесь. В твоем доме. В твоем сердце. Мистический на самом деле процесс. А как обыденно и просто воплощается!
"Аня, зайка, ну зачем ты съела это мыло?!", "Егор, ты должен понять, что игрушки не могут быть только твоими", "Назар, иди я тебя обниму…", "Максим, чтобы через двадцать минут был дома…" Гора с маленькими аппетитными котлетками выросла как бы сама по себе, пока Наташа раздавала "мелким" команды и параллельно рассказывала мне о том, как все ЭТО с ней приключилось.
"А знаешь, на встречи выпусников я не хожу. У нас был не очень дружный класс", - кинула она на мою киношную параллель и убежала, услышав очередной плач очередного чада. "И, да, не надо меня сейчас фотографировать. Я не совсем в форме".
На следующий день в студию пришла женщина в форме. Красивая в своей простоте. Честная в своих ответах на трудные вопросы, касающиеся ее выбора.
- Наташа, сегодня ты вырвалась из любящих "лап" своих домочадцев. Что чувствуешь?
- Чувствую, что я - мама. И мне хорошо. Знаешь, я в своей жизни выполняла разную работу, но эта - самая лучшая. Я была одна в семье, и мне всегда хотелось иметь брата или сестру. Поэтому с детства твердила родителям, что у меня будет много детей. Наверное, сейчас просто реализовалась моя детская мечта. Возможно, это произошло потому, что у меня был хороший пример семьи. Со мной всегда рядом была мама, которая меня очень любила. Она научила всему, что я сейчас умею. Готовить, убирать, и еще… читать сказки. Я ходила в библиотеку по два раза в день. Библиотекари смеялись и говорили, чтобы больше не приходила - книжки закончились… Мне хочется показать своим детям, что такое семья, хочется убедить их в том, что семья - это классно. Чтобы они знали, что мама - это самый близкий человек, который тебя пожалеет, обнимет, поцелует на ночь…Сказку почитает. Все тебе отдаст. Они этого еще не знают. Для них семья - это что-то совсем непонятное.
- А как ты создавала свою семью?
- Я ее нагадала. Помнишь, была такая веселая традиция - спросить у первого встречного под Новый год имя, которое и будет именем твоего мужа? Ну, вот мы с подружкой и спросили. Мимо шли два парня, одному из которых пришлось мне ответить. Теперь это папа нашего большого семейства. Почти пятнадцать лет мы вместе.
- Сколько лет из этих пятнадцати вы живете в этом большом доме и работаете мамой и папой? Тебя не смущает то, как я ставлю вопрос? Ты сама сразу сказала про работу. И я поняла, что ты готова говорить не только о розовых моментах вашей семейной жизни.
- У нас с Олегом двое своих детей. Четыре года назад мы задумались о том, чтобы усыновить или взять под опеку еще одного ребенка. Однако оказалось, что найти одного ребенка не так просто. Дома ребенка заполнены целыми семьями ненужных родителям братьев и сестер.
- Почему вообще возникла тема усыновления? Это совсем не банальный шаг, и у вас уже были свои дети.
- Мое детское желание иметь большую семью никуда не делось. А еще… просто хотелось помочь какому-нибудь малышу. Согреть его, что ли…Удивительно, но наши мысли и желания с мужем совпали. Однако после того как мы озвучили их друг другу, мы не торопились. Продолжали думать и разговаривать. И так до тех пор, пока уже не пошли в службу, чтобы узнать, каким путем идти. В какой-то момент нам сказали, что, к сожалению, одного ребенка для нас сейчас нет. Но есть другая модель приемной семьи, с которой нас и познакомили. Детский дом семейного типа, где мы можем быть родителями-воспитателями. Мы думали, сомневались… Потому что это не один, и даже не два ребенка. Это много детей… И только спустя полгода мы решили, что хотим быть такой семьей.
- О чем вы говорили эти полгода? Полюбим - не полюбим? Сможем - не сможем? В каких точках было больше всего страхов?
- Прежде всего - это наши родные дети. Им было по шесть лет. И мы тоже с ними говорили и старались почувствовать их настроение и отношение. Потом - мы сами. Это действительно не банальный шаг. Мы ходили на курсы, где нам много рассказывали о том, с какими проблемами мы можем столкнуться. Ведь это травмированные, не очень здоровые дети. И это был длинный список проблем. Потом следовал достаточно прямой вопрос: с какими проблемами вы готовы взять детей, а с какими - нет? Я писала свой список, а муж - свой. И разница в наших списках была существенная.
- Какая?
- Я чувствовала, что справлюсь с травмами детей, у которых родители алкоголики, наркоманы… Муж был готов идти дальше и работать с детьми, которые пережили насилие. Для меня это был очень сложный барьер. Я не знала, как правильно вести себя в таких историях, не представляла, как помочь детям восстановиться. Мы много об этом говорили. Потом были еще курсы. Долгие беседы с психологами, где до мельчайших деталей была разобрана каждая возможная проблема. Полгода, как я уже сказала, трудного копания в себе в поисках возможных ресурсов.
- Ты хозяин своим мыслям до тех пор, пока они у тебя в голове. Насколько ваша новая семейная история, которую вы себе в итоге нарисовали, совпала с реальностью?
- Вообще не совпала. Я представляла себе, что мы возьмем несколько детей одной мамы, и будем вести их до момента, когда они уже смогут выйти из приемной семьи в свою собственную жизнь. Но, как оказалось, не у всех детей родители лишены родительских прав. Поэтому они в любой момент могут вернуться в свою биологическую семью. А дети со статусом сирот могут пойти на усыновление. И нам нужно не только быть к этому готовыми, но еще и уметь помочь ребенку войти в свою старую или новую семью. С нами вроде бы и говорили об этом. Предупреждали. Но, как оказалось, где-то очень глубоко в душе я все-таки не была готова к такому сценарию. Я хотела взять детей и быть им мамой от начала и до конца.
- То есть ты знала, что прирастешь душой к детям, а здесь нужен несколько иной, более выдержанный формат?
- Можно и так сказать. Однако проблема в том, что невозможно выстроить такую дистанцию между тобой и ребенком. Когда к тебе приходит ребенок, ты его или любишь, или вообще нет смысла этим заниматься. По меньшей мере я так считала, когда к нам пришли первые дети. Брат и сестра. Кириллу было четыре года, Милане - полтора. Их родители не были лишены родительских прав. Детей изъяли из семьи, поскольку мама и папа отбывали срок заключения. Нам сразу сказали, что когда родители выйдут, может так случиться, что они заберут детей. Нам советовали не привязываться. Выдерживать, как ты сказала, формат. Но дети были маленькие и требовали очень много внимания. Особенно девочка. Она не слезала с моих рук, ходила за мной хвостиком. Так мы прожили три года. И потом случилось то, о чем нас, собственно, предупреждали. И, да, это было очень трудно… И не только для нас. Был пройден тяжелый путь, проделана большая работа. Год с нашими семьями работали психологи и готовили этот переход. Милана вообще не помнила своих родителей. И вы можете себе представить, что она чувствовала, отрываясь от меня. О своих чувствах боюсь даже начинать рассказывать… Ощущение конечности истории нашего… совместного проживания… это очень больно…
- Совместного проживания? Наташа, тебе трудно обозначать случившееся настоящими словами?
- Понимаешь, за эти три года мы стали семьей. Настоящей счастливой семьей. Наши дети их тоже очень полюбили. Мы все вместе друг друга полюбили. Милана не хотела другой мамы… Но, к сожалению, мысли и чувства маленьких девочек и мальчиков никто в таких ситуациях не учитывает. И биологические родители имеют законное право вернуть своих детей, если они исправились. Их биологическая мама на тот момент действительно старалась, доказывала, что может забрать и растить детей. И ей их вернули. Мы, конечно, были в отчаянии… Но - справились.
- А сейчас что с Кириллом и Миланой? Мама глобально справилась со своими задачами и обещаниями?
- Я не знаю, что тебе сказать… папа точно не справился. А насчет мамы не знаю. Я вообще их дальнейшей судьбы не знаю.
- Не верю, что не пыталась узнать.
- Прости, но я не знаю какие правильные слова здесь подобрать… Скажу так. Мне хотелось бы, чтобы на государственном уровне в процессе возвращения детей в такие биологические семьи был установлен обязательный контроль над тем, как дети потом в этой семье живут. Хорошо им или плохо… Прошел уже год, как их от нас забрали, но я не знаю, как они живут. И когда задаю этот простой вопрос представителям государства, то ответа не получаю. Государство просто не в курсе. И если говорить сухим языком, то на сегодня это - большой пробел в государственной политике по отношению к детям.
- Я думаю, что ваша семья не единственная, травмированная подобным образом.
- Я понимаю, что мы должны научиться отпускать детей. Потому что мама есть мама… Но дело не только в наших чувствах. Таких мам нельзя бросать один на один с их жизнью. И с маленькими ранеными детьми. Потому что всегда есть риск срыва и повторения старой истории. А раз в год прийти инспектору в такую семью, увидеть еду в холодильнике и одежду в шкафу - это совсем не то, что понять, как на самом деле живется детям рядом с мамой и папой.
- Так болит еще?
- Да.
- Как вы вышли из всего этого? Где взяли силы продолжить эту, как ты говоришь, работу?
- Мы были так разочарованы, что хотели уйти. Но потом все-таки остались. Просто в службе нашлись люди, которые произнесли правильные для нас слова. Ну, а поскольку мы с мужем по жизни не привыкли сдаваться, то наш последующий путь оказался предопределен. И на данный момент я не жалею, что мы остались. У нас теперь есть такая большая семья, которую мы хотели и о которой мечтали.
И сейчас я уже не боюсь отпускать детей. Потому что если они и уйдут от нас, то только к хорошим людям, которые их полюбят и примут такими, какие они есть. Я буду знать, что детям там хорошо и, возможно даже, буду с ними продолжать общаться. Потому что дети, которые уходят на усыновление к людям, готовым им стать настоящими родителями, - это совсем другая история.
- За один год ваша, прошедшая боевое крещение семья, выросла на семь (!) новых мальчиков и девочек.
- Да, у нас сейчас почти все дети лишены родительской опеки. Год назад пришли два мальчика - братья Егор и Назар. Они еще застали Милану и Кирилла. Дети очень сложные, травмированные... Один из мальчиков очень агрессивен, что, безусловно, доставляет много хлопот всей семье. С мамой мальчики не доедали, терпели насилие… Теперь психологически дети требуют очень много внимания. Они как раз еще могут вернуться в биологическую семью. Однако у них совсем другая ситуация. Там есть любящая бабушка, которая делает все, чтобы мальчики жили с ней. И здесь мы готовы сотрудничать с бабушкой, помогать. Она приходит к ним, играет, занимается. И видно, что она их очень любит. Комиссия дала этой женщине шанс доказать, что она сможет справиться с воспитанием внуков. Даже если у нее не все хорошо сложилось с собственным сыном. Сейчас стоит вопрос о том, чтобы разрешить ей забирать внуков к себе на выходные.
Потом к нам пришел восьмилетний Валик, который потерял маму и стал сиротой. У Валика есть старшие, уже взрослые братья и сестра. И если они примут решение бороться за воссоединение с Валиком, мы тоже вряд ли будем препятствовать. Они общаются и с нами, и с ребенком. Психологи ведут подготовительную работу со всей нашей семьей, если вдруг нам придется отпустить и Валика.
А буквально неделю назад мы приняли в семью еще четверых деток, от которых отказалась мама. Женщина, кстати, недавно родила пятого ребенка, и если он не будет в ближайшее время усыновлен (а поскольку малыш еще не жил со своими братьями и сестрами, его могут усыновить одного), то он тоже будет жить с нами.
- Наташа, у меня возник такой странный, может, даже несколько жесткий образ транзитных родителей. В который вы уже осознанно вошли, все-таки овладев искусством выстраивания необходимой душевной дистанции. Я все это говорю тебе ради тех людей, которые еще только строят в своей голове планы, подобные вашим. Твоя откровенность может существенно облегчить им задачу.
- Когда к вам приходит ребенок, который вообще не говорит, а через полгода его невозможно остановить, - это очень круто! Круто понимать, что ты сделал для этого маленького человека то, что в будущем поможет ему жить, выбираться из трудностей… Круто чувствовать, что ребенку, который долгое время был холоден и отстранен, имел кучу проблем со здоровьем на фоне своей порядком расстроенной психики, вдруг захотелось подойти и робко обнять тебя. Назвать мамой. А ведь это имя еще надо заслужить. Тем более у ребенка сознательного возраста. Значит, он успокоился, значит, ему тепло… А когда они все кричат: "Мама!", то это вообще сумасшедший взрыв и фонтан энергии, который дает тебе силу идти дальше. Вот такие результаты, возможно, постороннему взгляду незаметные, и являются теперь мотивацией для нашего труда. Пусть даже в каком-то смысле транзитного.
- Как к вам приходят дети? Вы их выбираете?
- Детей определяет и предлагает служба. Потом мы несколько раз ездим в дом ребенка, общаемся с детьми, и только после этого принимаем решение. Право выбора есть, если уж совсем чувствуешь, что ребенок не твой. Однако мы на этом этапе еще никогда не отказывались от детей. Взяли всех, кого предлагала нам служба. Уже потом, в процессе жизни, такие несовпадения возможны. Это правда. И здесь трудно. Если вернуться в нашу первую историю, то там были проблемы с мальчиком. Очень трудно складывался контакт с Кириллом. Всю свою накопившуюся агрессию он выплескивал на сестру. Бил ее все время. Психолог работал и со мной, и с ребенком. Понадобился год, чтобы прийти в норму и выстроить стабильные отношения. Мальчик успокоился, доверился.
- Вашим родным детям, Яне и Максиму, уже по десять лет. Как они чувствуют себя в вашей новой жизни?
- Они не особо показывают свои чувства. Но скучают по первым детям - Милане и Кириллу. Если бы у нас была возможность встретиться с ними, они бы с удовольствием пошли. Они тоже прошли через стресс. С одной стороны.
- А с другой - получили прививку?
- Да. Сейчас они более спокойно относятся к появлению детей. Ну, возможно, в последние дни, когда пришли еще четверо малышей, они стали немного ревновать. Сейчас обострилось некое соперничество за место под солнцем: кто сядет рядом с мамой. Но еще очень мало времени прошло. Чтобы все успокоились и привыкли друг к другу, нужно где-то полгода.
У нас есть такая традиция: взять одного конкретного ребенка и куда-то с ним пойти. В парикмахерскую, в кафе, кинотеатр… да просто в парк погулять. И это касается не только наших родных детей. Всех. Дети должны понимать, что для каждого из них есть личное время с родителями. Что каждый из них важен, каждый - индивидуальность. Это важный психологический прием. Ну, и часто, конечно, мы ходим куда-то все вместе. Вот недавно всей семьей ездили на ВДНХ. Еще до прихода последних деток.
- Четверо детей из одной семьи. Это же целая драма, которую они несут в себе. Все вместе и каждый в отдельности.
- Да, за ними волнительно наблюдать. Но дети очень близки, сплоченные, держатся друг за друга. Старшая девочка у них - как мама. И мне это очень нравится. Этот их коллективизм. Хорошие, домашние дети. Они не настолько травмированы, как Егор и Назар. Они, похоже, не видели пьянок и жестокости. Они добрые и ласковые.
- Странно все это слышать, зная, что их мама в итоге не справилась и была лишена родительских прав.
- Да, все это очень грустные истории.
- Как родственники отнеслись к такому кардинальному приросту вашей семьи?
- Хорошо отнеслись. На тот момент нас все поддержали. Свекровь - безоговорочно, потому что сама очень рано - в 14 лет - осталась сиротой.
Для нее это очень естественно - помогать детям, которым плохо. Она очень добрый человек, и сейчас всегда рядом с нами и с детьми. А мой папа сказал так: "Если тебе это нравится, пусть будет так". И я ему очень за это благодарна.
- Как вы с мужем решаете проблемы собственного выгорания, каких-то психологических срывов? Это же есть? Как выстраиваете свою личную стратегию в этом постоянном шуме и гаме?
- До каких-то больших срывов мы не дожили. Просто все делаем вместе. Он помогает мне, я - ему. Олег может дать мне выходной и отпустить на целый день. А я могу пойти в парикмахерскую и посвятить этот день только себе. Если чувствуем, что вдвоем сильно устали, то едем куда-то на несколько дней отдохнуть. Свекровь остается с детьми. У нас также есть помощница, которая помогает нам с детьми по пять часов в день.
- Ваша необычная семья взаимодействует, с одной стороны, с государством а, с другой - вы являетесь частью проекта SOS "Детские деревни - Украина". Где линия соприкосновения этих историй? И насколько эффективна каждая из них?
- Сам городок и возможность семьям так компактно и организованно существовать - это формат проекта. В городке сейчас живет 14 семей. Все мамы очень разные. Удивительно, но половина из нас - Наташи. В каждом доме, помимо мам, пап и детей живут коты, собаки и другие, какие только могут быть, животные. Такая у нас там всеобщая любовь. Мы с мамами часто встречаемся, обсуждаем свои проблемы. А они у нас часто очень похожи. Мастер-классы для детей, какие-то встречи и праздничные мероприятия - все это наш стиль жизни в городке.
Благотворители подхватывают там, где не справляется государство. Нас поддерживают и финансово, и психологически. Проект оплачивает семьям коммунальные услуги, помощницу, помогает в самых разных ситуациях. К примеру, к нам сейчас пришли сразу четверо маленьких детей. Так вот, кровати, мебель, одежду на первое время - все, что им необходимо, купила эта международная благотворительная организация. Если детям нужны дополнительные занятия с педагогами - тоже она. Лекарства для детей, у которых проблемы со здоровьем, - тоже.
- Наташа, такая форма приемной семьи - это государственный формат. Скажи, пожалуйста, если бы не было SOS "Детские деревни - Украина", ваша история была бы совсем другой?
- От государства на каждого ребенка мы получаем два прожиточных минимума. Это около 3,5 тысячи гривен в месяц. Плюс вознаграждение для мамы. Основная наша проблема в том, что все дети не только болеют сезонно, но многие изначально, мягко говоря, не очень здоровы. А это все - лекарства, на которые часто может уходить практически все их государственное содержание. То есть и без благотворителей мы бы как-то выживали, конечно. Но у детей не было бы необходимого лечения. Не говоря уж о какой-то лишней игрушке или походе в кинотеатр. Вот сейчас, к примеру, мне нужен для одного мальчика курс лечения у психиатра. И если бы не было помощи от SOS "Детские деревни - Украина", то пришлось бы выбирать: либо одевать и кормить ребенка, либо заниматься его психическим здоровьем.
- Вознаграждение мамы - это как официальное подтверждение вашего статуса воспитателей? А папы?
- Официально в Украине нет профессии мама-воспитатель и папа-воспитатель. Форма такой приемной семьи (ДДСТ - детский дом семейного типа) есть, а профессии - нет. Потому что наша работа длится 24 часа в сутки. И, видимо, государство никак не может с данным фактом смириться и определиться. У нас есть чат приемных родителей, где мы достаточно часто обсуждаем и эту проблему тоже. Мое вознаграждение составляет 30 процентов от суммы, положенной на каждого ребенка. То есть это плюс еще 7 тысяч гривен в месяц. Наш папа работает охранником. Потому что нужно зарабатывать на жизнь себе и нашим общим детям. Но это, сами понимаете, совсем небольшие деньги.
Дело в том, что очень многие люди воспринимают нас и таких как мы несколько странно. Мол, пришли, набрали детей и гребут деньги лопатой. И это обидно. Ведь это - очень тяжелый труд, бессонные ночи… Это решения, которые не благодаря, а вопреки. К примеру, Егор и Назар, как дети без определенного статуса, жили у нас целый год бесплатно. То есть нас поставили перед выбором: или забирайте сейчас и как-то выруливайте сами, пока мы определимся с их статусом, или они пойдут в реабилитационный центр, и заберете их уже через год. Нам просто стало жаль детей, жаль их времени и здоровья. И мы их забрали. К счастью, служба, точнее ее руководитель - Лариса Теплюк, содействовала тому, чтобы это время нам комплексно помогал проект SOS "Детские деревни - Украина". Сейчас на четверых новых нам тоже еще ничего не платили. А на чем-то спать, что-то кушать, во что-то одеваться малышам надо в самый первый день их прихода в семью. Правда же? Но нам, как я уже сказала, и в этом случае помог социальный городок.
Безусловно, очень хотелось бы, чтобы родители-воспитатели, вся семья была защищена государством. Хорошо было бы знать, что когда уже в силу возраста и здоровья не сможем работать, то будем получать достойную пенсию. Что дети, которые вырастут и уйдут от нас, тоже будут защищены. Даже на том общеизвестном уровне, когда цивилизованное государство ежемесячно откладывает какие-то деньги на конкретного ребенка. Потому что в настоящий момент дети уходят из таких семей, как наша, без какой-либо материальной поддержки и жилья. У некоторых хоть и есть жилье, но вернуться к родителям-алкоголикам… вряд ли это выход для молодого человека. Это уже окончательно травмировать человека без какой-либо перспективы справиться с этой жизнью.
Слава Богу, что государство хотя бы обеспечивает обучение ребенка на бюджетных программах. Однако без дальнейшего трудоустройства. А ребенок ведь должен знать, что когда он вырастет, у него будет хоть что-то, на что он может опереться и оттолкнуться. Помимо нашей, родительской поддержки и любви. А так, таким семьям, еще и рекомендуют откладывать деньги из этих трех с половиной тысяч. Как это ни странно звучит… На самом деле момент осознания возможного будущего для всех участников такого проекта, как ДДСТ, в условиях нашей страны - страшный.
- И как вы себя подстраховываете? Вы ведь думаете о будущем?
- Думаем. Что касается пенсии, то мы заключили договор с одной из страховых компаний и раз в год делаем взносы, чтобы обеспечить себе хоть какую-то пенсию.
- Значит, не зря специалисты говорят, что не все семьи, которые пошли на такой шаг, как ваша, способны справиться с этими задачами самостоятельно и состояться? И это печальный вывод.
- Ну, к сожалению, не справиться можно не только по причине материальных проблем. Все это на самом деле лежит намного глубже. Даже у нас здесь были подобные случаи. В одном из домов была группа детей от восьми до шестнадцати лет, от которых ушли несколько родителей-воспитателей. Не каждая семья, не каждая семейная пара может справиться с подобной работой. Иногда реальность побеждает. Потому что не мы, родители, диктуем правила жизни в семье. Их устанавливают дети. Не мы детей выбираем, а они нас. Но если что-то не получается, то всегда лучше признать это и уйти. Чтобы не травмировать ни детей, ни себя.
- Наташа, у тебя остается время на то, чтобы просто остановиться и подумать, где ты сама сейчас находишься? Почувствовать свою душу и сердце… Есть время осознавать себя и свои личные уроки на этом непростом пути, который ты избрала?
- Трудный вопрос… Когда выпадают какие-то такие минуты, то сразу приходят мысли о том, как я своих детей выращу, выучу, как и куда они потом пойдут. Думаю о том, чтобы хватило сил. Ну, об этом мы, собственно, и говорили. Но еще я сейчас очень четко осознаю, что не стоит тратить свою жизнь на какие-то ссоры, обиды, злость... Каждую минуту нужно проживать в удовольствие. Это важно потому, что жизнь очень быстро проходит. И потом будет обидно, что не успел что-то главное сказать близкому человеку, сделать полезное не успел…
- Вот ты произносишь сейчас эти слова, а я почему-то подумала о твоей маме. Прости…
- Ничего. Просто, если задуматься очень глубоко, то вся моя настоящая жизнь…о маме.