Выступление президента с посланием к Верховной Раде, заседание Кабинета министров при участии президента, день правительства в парламенте — своего рода подготовка властной команды к решающему заключительному этапу парламентского марафона. Цель этих и других подобных общественно-политических мероприятий — доказать значимость социально-экономических трансформаций 2005 года и тем самым убедить электорат, что при сохранении преимущественно нынешней властной команды 2006-й и последующие годы, вопреки возросшим экономическим рискам, станут периодом расширения и укрепления реформ, повышения благосостояния украинцев, инвестиционного бума в стране.
Готовы ли мы поверить в радужные перспективы и принять их?
Единство противоположностей
В отсутствие стратегии развития Украины, которой мы так и не дождались от президента, при размытости приоритетов, неопределенности первоочередных задач и критериев их выполнения оценка деятельности новой власти может иметь множественные интерпретации.
Действительно, при всей противоречивости отдельных результатов первого года деятельности нельзя не отметить ряда принципиальных системных решений, способных оказать решающее влияние на устойчивое долгосрочное экономическое развитие страны. Прежде всего, укажем на получение от ЕС и США статуса страны с рыночной экономикой, подписание основных протоколов, направленных на вступление Украины в ВТО уже в этом году, что является признанием цивилизованности нашей страны. Одновременно FATF прекратил процедуру активного мониторинга Украины на предмет «отмывания» грязных денег, тем самым подтвердив достаточную надежность и прозрачность нашей финансовой системы для международного бизнеса.
В конце прошлого — начале нынешнего года cтрану буквально накрыла невиданная ранее волна прямых иностранных инвестиций, в том числе через механизм поглощения системных украинских банков («Аваль», Укрсоцбанк, Укрсиббанк) европейскими банками, что, как свидетельствует международная практика, является предвестником прихода в страну стратегических инвесторов. Нельзя не вспомнить позитивно возобновление и нормализацию системы упрощенного налогообложения малого предпринимательства.
Однако, как ни странно, власть как-то крайне «скромно» подает подобные позитивы. Хотя, представляя общественности такие сложные трансформационные процессы, как, скажем, вступление в ЕС и ВТО, она должна была бы действовать более наступательно. В том числе и потому, что население крайне неоднозначно относится к этим интеграционным устремлениям.
Вместо этого власть по-прежнему делает чрезмерный акцент на социальных достижениях года, тем самым вызывая на себя все новые порции критики вследствие неоднозначности или даже противоречивости таких достижений. Так, говоря о высоких выплатах на новорожденных, введенных в 2005 году, не следует забывать, что в то же время продолжилась крайне негативная тенденция детской и материнской смертности (коэффициент смертности детей до одного года в 2005 году достиг 10 при 9,5 в
2004-м, что в полтора-два раза превышает европейские показатели).
Снижение уровня безработицы происходит в условиях ускоряющегося сокращения общей численности населения (в 2005 году она сократилась на 325,6 тыс. человек при 295,5 тыс. — в 2004-м) и потери квалифицированных трудовых ресурсов.
При общем снижении преступности в 2005 году произошло значительное увеличение количества таких социально опасных преступлений, как грабежи и разбои (на 15 и 21% соответственно), а рост количества самоубийств (среди простого населения) вообще свидетельствует о потере жизненных ориентиров и отсутствии видения жизненных перспектив у многих простых украинцев.
Как первый, так и второй список далеко не полон и не исчерпывающ. Однако как оппозиция напрочь отрицает позитив, так и власть не желает признавать свои упущения. Не слыша и не желая слушать, власть и оппозиция совместными усилиями загоняют многочисленные проблемные вопросы в тупик, попутно обвиняя своих оппонентов в непрофессионализме, продажности, коррумпированности, антинародности. Необоснованные увольнения тысяч чиновников и их замена на «революционно настроенных» неквалифицированных работников лишь усилила непринятие «бывших» и «новых».
По сути, такая модель антагонистического взаимодействия «власти» и «оппозиции» программируется и на будущие периоды, формируя соответствующую реакцию населения. От граждан, живущих в условиях постоянного нагнетания черного пиара, нельзя требовать принятия какой бы то ни было власти. Мировой опыт однозначен: ни одна страна не достигала долгосрочных экономических успехов без веры и уважения к своим лидерам, а лидеров страны, в свою очередь, — к своим гражданам вообще и оппонентам в частности. Значит, чем больше нигилизма, в том числе экономического, тем хуже мы будем жить, поскольку как экономические кризисы легко перерастают в политические, так и наоборот — перманентные политические противостояния неизбежным следствием будут иметь экономическую стагнацию.
Потеря уважения к власти, к государственным институтам, и без того крайне низкого в последние годы, лишь усиливается, что непосредственно отражается на экономической среде, деловой и финансовой дисциплине. Лишь для примера. С начала года уровень расчетов за поставленный газ составил только 81%, хотя по результатам 2005-го этот показатель превышал 98%. Особенностью нынешнего резкого снижения уровня оплаты является то, что происходит оно в условиях все еще сохраняющегося уровня цен 2005 года. То есть, по сути, формируется тенденция упреждающих неуплат, роста задолженностей, отказа от финансовых обязательств с одновременным ростом ожиданий дальнейших компенсаций и списаний.
Отсутствием реакции на негативные проявления власть фактически игнорирует новый финансовый шок (пока только краткосрочный), боясь «нарваться» на новую волну обвинений оппозиции в энергетической слабости правительства. Отмечу, что это происходит в условиях ухудшения экономической динамики. А значит, у нынешних руководителей страны появляется большой соблазн «поуправлять» (попытки чего предпринимались в начале прошлого года) для возобновления и достижения темпов экономического роста последних пяти лет.
Однако в экономической истории имеются свидетельства того, что в большинстве случаев экономическая ситуация не улучшалась (а то и ухудшалась), как только начинали активно внедряться мероприятия, направленные на поддержку и стимулирование отдельных отраслей (опять же с целью ускорения экономического роста). Освобождение же бизнеса от чрезмерной опеки государства во многих случаях становилось предпосылкой к завоеванию привлекательных конкурентных позиций. Ярким примером является автомобильная промышленность Японии, в послевоенный период отданная рыночной «стихии», в противоположность металлургии, которую государство обязывалось защищать и поддерживать. Не прошло и четверти века, как экспортная экспансия японских автомобилей стала фактором мирового развития.
Макроэкономическая стабильность, являющаяся необходимым условием успешной деятельности любой власти (независимо от того, какая политическая группировка возглавит будущее правительство), безусловно предусматривает необходимость поиска и внедрения мероприятий, которые ограничивают социально-популистские намерения, требуют жестких структурных изменений и ликвидации неэффективных производств. Однако это может входить в противоречие с высокими социальными обязательствами, задекларированными всеми участниками парламентского марафона.
Проблемы формирования и утверждения смелых инициатив относительно экономических трансформаций, в которых нуждается украинское общество, связаны не только с партийно-политической разобщенностью, но и (что даже более существенно) персонифицированным антагонизмом лидеров. При этом реальная парламентская деятельность партии, во-первых, неизбежно будет отличаться от предвыборных деклараций и намерений, а во-вторых, всецело зависеть от того, войдет ли партия в правящую коалицию или же останется в оппозиции. Механизм, позволяющий противоречия и стратегические сложности не замалчивать и не «разыгрывать», а делать предметом выработки решений, в Украине пока все еще не выработан.
Шаг вперед, два…
В рамках идеологических концепций Украина остается в плену обычных левоцентристских стереотипов, которые, в свою очередь, определяют консервацию устаревших экономических отношений, искажают факторы и стимулы развития. Реприватизация и полная социализация бюджета в 2005 году —яркие свидетельства (к сожалению, далеко не единственные) доминирования популизма над рационализмом.
Множественность путей развития страны не вызывает сомнений. Однако существует ряд ключевых сфер, формирующих базис любого политического вектора. Поэтому от того, как нынешняя власть (или оппозиция, рвущаяся к власти) уже сегодня ответит (или намерена ответить) на вызовы в области экономики и институциональных преобразований, и будет зависеть вектор развития страны.
В 2005 году наши руководители так и не смогли определиться в двух важнейших сферах — институте собственности и финансовой децентрализации. Казалось бы, как общие поступления в бюджет, так и ресурсы, полученные Фондом госимущества, должны свидетельствовать об эффективности власти. Однако на деле результаты далеко не бесспорны.
Институт собственности. Как ни банально повторять, но первейшей задачей власти в формировании, а затем и укреплении института собственности, несомненно, должно стать гарантирование неприкосновенности собственности, возобновление инвестиционных процессов, недопущение политизации приватизационных процессов и процессов перераспределения собственности (особенно на региональном уровне). За видимой простотой таких постулатов скрывается неспособность власти занять четкую, внятную позицию.
Превысившие самые радужные ожидания поступления от реприватизации «Криворожстали» уже имеют и могут иметь в дальнейшем крайне негативные последствия. Во-первых, в 2005 году приватизация была, по сути, законсервирована. Ни новых вхождений в привлекательную собственность, ни расширения действенности институтов собственности не наблюдалось. Во-вторых, большие реприватизационные деньги (от «Криворожстали») со всей очевидностью создают крайне развращающий эффект. Ибо в подобных условиях Фонду госимущества нет никакого смысла заниматься организацией новых продаж, создавать выгодные предложения для частных инвестиционных вложений, совершенствовать механизмы управления государственной собственностью, искать пути достижения безубыточности госпредприятий, в частности через приватизацию, — что, собственно, и наблюдалось в прошлом году. В-третьих, у власти возникает устойчивый соблазн новых перераспределений, в том числе для наполнения казны или по политическим мотивам.
Нынешнее правительство не было готово должным образом распорядиться неожиданно обретенными ресурсами. Немудрено, что первыми приватизационными лаврами воспользовались опять же популистски настроенные партийно-политические лидеры, потребовавшие «социализировать» полученные ресурсы (через «компенсацию» потерь бывшего Сбербанка СССР).
Кабмин так и не смог представить хоть в малой степени внятную программу использования полученных средств. Думаю, при наличии такой программы (скажем, обновления региональной инфраструктуры или установления энергетических счетчиков для малоимущих в преддверии повышения цен на жилищно-коммунальные услуги) Верховной Раде тяжелее было бы разыгрывать популистскую карту. Тем самым, вследствие собственной стратегической несостоятельности, исполнительная власть в который раз оказалась не готовой к быстрой адекватной реакции даже на благоприятно складывающуюся ситуацию.
Нет сомнения, что «Криворожсталь» стала высокорисковым, но весьма экономически неоднозначным прецедентом (краткосрочное наполнение текущего бюджета против долгосрочного институционального совершенствования). Поэтому сегодня требуется совершенно новый прецедент, доказывающий полный отказ власти от реприватизационной идеологии. Им могло бы стать завершение «раскрученного» процесса над НЗФ через демонстративное заключение мирового соглашения. Реализовать его, если захочет, сможет уже новое правительство. Но внятно объявлять о своих намерениях и власти, и оппозиции требуется уже сегодня.
Несомненно, приватизация — лишь один из инструментов формирования института собственности и привлекательной инвестиционной среды. Поэтому необходимым является допуск всех инвесторов (без ярлыка национальной принадлежности) во все (практически без исключения) отрасли и сферы. Иначе нам не избежать (что, собственно, уже происходит) интерпретации лоббирования и коррупции под разного сорта «патриотизм» (будто бы для того, чтобы та или иная отрасль не попала под контроль иностранцев). Хотя совершенно непонятно, в чем украинский капиталист патриотичнее, скажем, немецкого, — во всяком случае, в реализации теневых схем и утекании в офшоры наши вполне могут дать другим фору.
Фискальная устойчивость. Символическое снижение фискальной нагрузки на предприятия, заложенное в бюджете 2006 года, никоим образом не может повлиять на общий уровень налогового бремени, легализации финансовых потоков предприятий. Очевидно, без резкого снижения уровня начислений на фонд заработной платы, НДС и налога на прибыль предприятий (с одновременной ревизией корзины социальных обязательств правительства) ожидать устойчивого экономического развития не приходится. Как и не следует преувеличивать риски, связанные с фискальным освобождением. Напомню, в 2004 году, после введения плоской ставки подоходного налога, никакой бюджетной катастрофы не произошло, а суммарные поступления от указанного налога уменьшились лишь на один процентный пункт ВВП.
В равной степени, провал административно-территориальной реформы в очередной раз подтвердил, что подобные административные трансформации будут оставаться безрезультатными, если на региональные власти и общины возлагать все новые обязательства, а финансовые ресурсы всецело концентрировать в Киеве.
Где же взять дополнительные ресурсы, способные как обеспечить фискальную устойчивость регионов, так и приблизить нашу фискальную среду к европейским стандартам? Один из вариантов ответа лежит в упорно замалчиваемой в последние годы (как властями, так и оппозициями) сфере — введении в Украине налога на недвижимость. Оказалось, что наших граждан достаточно легко запугать тем, что через такой налог обберут всех до нитки.
Собственно говоря, зная нашу практику, следует признать, что страхи простых граждан небезосновательны. Тем не менее налог на недвижимость вполне мог бы сыграть роль налога на роскошь: в мире уже наработана практика обеспечения справедливости при налогообложении недвижимости, практически не влияющая на благосостояние. Однако сегодня едва прикрытое заботой о малоимущих торможение происходит именно сверху. И в действительности из-под налогообложения выводится «богатая» собственность — как корпоративная и личная, так и государственная.
Поскольку налог на недвижимость по своей сути является местным налогом, то он мог бы стать надежным подспорьем для местных бюджетов. И даже бедные районы с низким уровнем развития производства, на территории которых сегодня возводятся дворцы и ранчо, вполне могли бы обрести финансовую устойчивость. В равной степени, налог должны были бы платить и все государственные учреждения, расположенные на территориях муниципалитетов (поступления пойдут непосредственно в местную казну, минуя центр), что, в свою очередь, поспособствовало бы оптимизации структуры государственных служб, выводу многочисленных госучреждений из центральной части городов (особенно Киева). Пока же нам предлагают лишь декларируемую, ничем не обеспеченную, а не реальную децентрализацию…
Что же касается размеров указанного налога, то на этапе его введения вполне допустимо иметь низкие, возможно, даже символические, ставки. Важно понимать и принимать, что, во-первых, результаты не следует торопить. Во-вторых, что и власть, и богатые, и бизнес, и население должны свыкнуться с неизбежностью такие налоги платить.
В чем сила, брат?..
В предыдущие годы руководители страны неоднократно выдавали желаемое за действительное, не особенно обращая внимания на трезвые критические оценки. Сегодня мы также много слышим о новой «парадигме» для Украины — инновационно-инвестиционной привлекательности. И происходит это на фоне продолжающегося интеллектуального бегства, финансирования научных учреждений, по сути, по «остаточному» принципу.
В то же время, посмотрев последнее исследование ООН по мировым инвестициям, мы увидим, что Украина даже не числится среди трех десятков стран, в которые международные инвесторы в ближайшие годы готовы вкладывать ресурсы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. В условиях широкой интернационализации это значит, что подобными иллюзорными декларациями мы лишь консервируем нашу неконкурентоспособность.
В преддверии выборов правительство вдруг решило начать эксперимент по сотрудничеству между центром и регионами на договорной основе. Для этого между Кабмином и отдельной областью подписывается соглашение о региональном развитии (экспериментальными, как известно, были выбраны Днепропетровская и Харьковская области). Соглашения, которые опять же готовились в закрытом режиме.
Вероятно, в другое время попытка внести порядок во взаимоотношения по линии «центр—регионы» могла бы приветствоваться. Но сегодня все выглядит по-иному, а такие шаги, скорее, порождают сомнения в искренности власти. Трудно избавиться от мысли, что такого сорта документы накануне выборов, даже если это не новая форма админресурса, чем-то сродни попытке «договориться». Или же политический торг, привязанный к выборам, но оторванный от институциональных правил в рамках установленных межбюджетных отношений.
Следует также напомнить, что новая власть несколько увлеклась подписанием разного рода соглашений и меморандумов. Достаточно вспомнить меморандум «О гарантиях прав собственности и обеспечения законности при их реализации», вовсе не остановивший реприватизационные процессы, или же меморандум о взаимопонимании между властью и оппозицией, по сути расторгнутый через несколько месяцев без каких-либо последствий для каждой из сторон. Не исключено, что следующим шагом могло бы стать вообще разрастание «вертикали» договоров — уже между областью и ее районами и городами, имеющих еще меньшую легитимную основу.
Понятно, что вследствие высокой вероятности смены властной команды нынешним соглашениям уготован крайне короткий срок. Так что небеспочвенными являются подозрения в бесполезности документа, не имеющего никакой нормативной силы. Что, конечно же, не добавляет открытости и прозрачности проводимой в Украине политике.
Приведенные примеры — всего лишь свидетельство неготовности власти (включая оппозиционные политические силы) к открытому непредвзятому разговору о направлениях и механизмах обеспечения экономических трансформаций. В действительности, открытость — лишь необходимое (но никак не достаточное) условие жизнеспособности общества, направленное на недопущение злоупотреблений и ошибок, в том числе популистского характера (даже если сам электорат и согласен «принимать» обманчивый быстрый и легкий путь к благополучию). Речь следует вести как минимум о создании институтов контроля за властью, чтобы в который раз на популистской волне она не попала «не в те руки». Такими институтами могли бы стать аналитические и экспертные неправительственные организации, которым вполне по силам выполнять и правительственные заказы в конкурентном интеллектуальном поле.
Согласно недавно опубликованному Индексу экономической свободы на 2006 год, 99-е место Украины из 160 оцененных стран обусловлено, прежде всего, низкой инвестиционной привлекательностью, неудовлетворительной защитой прав собственности и интеллектуальных прав, а также чрезмерной зарегулированностью бизнес-среды. Собственно, это и есть «узкие» места нашей политики. Представляется, что 2005—2006 годы могли бы стать позитивными для роста инвестиционной привлекательности. Сможет ли власть заняться трансформацией этих сфер или по-прежнему предпочтет демонстрировать усилия по «защите» украинцев от международной экспансии?
Приближающаяся партизация парламента привносит высокие риски в систему выработки экономических решений. В условиях, когда все народные избранники, как один, голосуют по указке своего лидера (что мы уже неоднократно наблюдали в последние полгода), гораздо сложнее организовать действенный контроль. Возможно, при таком контексте целесообразнее перейти к построению парламента по типу акционерной компании (или же системы распределения голосов в МВФ в соответствии с экономической мощью и финансовым вкладом страны-участницы)? Лидер же партии или блока получит квоту, пропорциональную количеству отданных за него на выборах голосов.
Тем самым мы получим парламент, состоящий из семи-восьми полномочных депутатов, и не будет необходимости постоянно содержать 450 избранников. А освободившиеся ресурсы можно будет направить на укрепление институтов гражданского общества...