На фоне возможной военной эскалации сформировался букет факторов, которые окажут негативное влияние на экономическое развитие Украины в этом году. К неудержимой инфляции добавились девальвационные тренды, уменьшение спроса на государственные ценные бумаги на внутреннем рынке, не лучшая ситуация на внешних рынках заимствований, чрезмерный спрос на валюту, рост учетной ставки. И с кем же говорить об этом букете неприятных сюрпризов, как не с Национальным банком. На наиболее актуальные вопросы ZN.UA о госфинансах, долгах, курсе и инфляции отвечали члены Правления НБУ Юрий Гелетий и Сергей Николайчук.
— Юрий Игоревич, Сергей Анатольевич, ситуация на валютном рынке понемногу успокаивается, но угроза никуда не исчезла. Как и Украина со страниц мировых СМИ. Насколько сильно все это влияет на государственные финансы и макростабильность?
Сергей Николайчук (С.Н.): Если говорить о влиянии январской информационной напряженности на макроэкономические тенденции, то, конечно, оно будет. Украина — малая открытая экономика и сильно зависит от настроений глобальных игроков, внутренних инвесторов и потребителей, которые могут меняться в зависимости от ситуации с геополитическими рисками. Но, по нашему мнению, это влияние будет ощутимо меньшим по сравнению с ситуацией 2014–2015 годов или даже с ситуацией 2020 года, когда пандемия существенно сказалась на экономических решениях разных субъектов хозяйствования. Текущая более умеренная реакция объясняется тем, что украинские граждане уже давно живут в ситуации очень высокой неопределенности, — эта угроза у нас под боком уже восьмой год. Это один из факторов. Другой — сейчас у Украины нет таких дисбалансов, которые были, например, в 2013-м или 2014 году. Украинская власть смогла выстроить систему достаточно стабильного макроэкономического менеджмента. Это касается и деятельности центрального банка, и Министерства финансов. Последнее, кстати, проводит весьма взвешенную фискальную политику, вследствие чего государственный долг снизился, по нашим оценкам, до 50% ВВП при том, что страна прошла пандемический кризис, потребовавший от нее существенного увеличения расходов на противостояние угрозам прежде всего в медицинской сфере. Да, мы снизили в январе прогноз экономического роста на этот год с 3,8 до 3,4%, но это снижение в значительной степени коррелирует с пересмотром прогнозов по мировой экономике. Например, недавно МВФ снизил прогноз экономического роста в мире на этот год на 0,5 процентного пункта. Поэтому я бы точно не говорил о том, что мы сейчас кардинально меняем свои оценки о развитии экономики в этом и следующих годах.
Юрий Гелетий (Ю.Г.): Со своей стороны дополню, что мы видим сейчас в государственных финансах. В прошлом году, по нашим оценкам, дефицит бюджета был сведен на уровне 3,5% ВВП. Мы ожидаем его умеренного сокращения и в дальнейшем. Это в значительной степени будет обусловлено ограниченным доступом к финансированию из-за текущего усложнения условий и в целом более жестких условий на мировых финансовых рынках. Также мы должны учитывать высокую премию за риск для Украины. Безусловно, если произойдет деэскалация, улучшится геополитическая ситуация, приток средств может восстановиться, по нашим оценкам, во второй половине года. Вместе с тем при оценке возможного притока средств мы должны принимать во внимание и конкуренцию среди стран Emerging Markets, которая сейчас будет расти, учитывая усиление монетарных политик ведущими центробанками. Поэтому в таких условиях нам важно продолжать сотрудничество с МВФ, являющееся фактически «знаком качества» для иностранных инвесторов. Мы, со своей стороны, продолжим проводить монетарную политику, направленную на снижение и удержание инфляции вблизи цели 5%. Это также будет способствовать снижению премии за риск.
— Есть ли у Национального банка стратегия на случай военной эскалации? Как вы готовитесь и как быстро сможете перенастроить все процессы?
Ю.Г.: Ясно, что мы обсуждаем разные сценарии, потому что должны быть готовы к любому развитию событий. Конечно, у нас есть планы на любой случай, но я не хотел бы их детализировать, чтобы не подогревать панические настроения со стороны банковских кругов. Мы не рассматриваем применение регуляторных ограничений, административных мер. Ситуация на валютном рынке абсолютно удовлетворительная. Радикальные сценарии также, слава Богу, несвоевременны. Мы надеемся, что поддержка Украины со стороны наших партнеров, геополитическая разрядка и деэскалация позволят нам даже не говорить о перспективе реализации этих планов.
— Сергей Анатольевич, вы уже определили, насколько болезненным может быть этот удар для нашей экономики?
С.Н.: У нас есть определенные триггеры, согласно которым мы имеем план действий, но говорить о каких-либо масштабных действиях с нашей стороны на сегодняшний день оснований нет. Вообще планы действий у нас уже давно разработаны, много лет назад, потому что мы далеко не первый год живем с риском эскалации военного конфликта.
Ю.Г.: Но, конечно, сейчас мы делаем их легкий тюнинг.
С.Н.: Да, мы их доработали в конце прошлого — начале этого года. И мы постоянно ведем диалог с коммерческими банками и обсуждаем наши совместные действия на случай реализации определенных рисков. Мы готовы к разным сценариям, держим руку на пульсе, но надеемся, что все-таки будем идти по нашему базовому сценарию постепенной деэскалации и снижения напряженности в информационном пространстве.
— Мы поговорили о политических реакциях, давайте поговорим о том, как реагируют бизнес и люди. Замечаете ли вы какие-либо панические настроения: вывод денег в наличность, рост спроса на валюту, перевод средств компаниями, снятие денег со счетов?
Ю.Г.: Мы не видим панических признаков — ни значительного оттока вкладов, ни паники на валютном рынке. Конечно, любой человек, вкладчики в частности, ожидаемо отреагировали на информационное давление. Вы же видите, какая активность сейчас вокруг Украины, и топ-лидеры приезжают. Как говорит министр иностранных дел, «парад визитов». На протяжении этой недели (разговор состоялся 4 февраля. — Ред.): премьер-министр Нидерландов, президент Турции, премьер-министр Великобритании. Позже — Олаф Шольц, Эмманюэль Макрон. Происходит целый каскад событий, а мы все живем в информационном пространстве. Поэтому люди, безусловно, реагируют. Если говорить о гривневых средствах физлиц, то за январь они уменьшились несущественно — около 5%, и треть этого уменьшения носила сезонный характер. Население в основном расходовало средства с зарплатных карт, не трогая срочные депозиты в гривне. Отток валютных средств был более медленным, чем гривневых. Объем вкладов бизнеса в целом почти не изменился.
Безусловно, один из факторов оттока — желание создать «подушку безопасности» на случай непредвиденных событий. Мы это наблюдали и в 2020 году, когда начиналась пандемия, но на сегодняшний день отток ощутимо меньше. Кстати, и в пандемическом году, несмотря на отток в начале, гривневые средства населения очень быстро восстановились, когда ситуация сбалансировалась. В целом за 2020 год они увеличились на 26%.
С.Н.: На сегодняшний день у нас экономика намного более устойчива к кризисным событиям по сравнению с предыдущими кризисными эпизодами. Это же можно сказать и о банковской системе. Ежегодный стресс-тест, который мы проводили в прошлом году, показал, что даже при негативном сценарии риски банковской системы весьма незначительны. Существенно уменьшился по сравнению с тестом двухлетней давности кредитный риск. Даже при неблагоприятном сценарии, с учетом проделанной банками домашней работы, почти все банки по состоянию на 1 января 2022 года имеют нормативы достаточности капитала более высокие, чем установленные необходимые уровни. Банковская система сохраняет очень высокий уровень ликвидности. Так что мы спокойны по поводу состояния банковской системы. И, насколько я вижу, вкладчики также не беспокоятся о ситуации в банковской системе, поэтому не забирают вклады настолько активно, как это было при предыдущих кризисах.
— Какова ситуация на валютном рынке?
Ю.Г.: Вы знаете, что с начала ноября, когда началось бряцание оружием, наращивание количества войск России у наших границ, усложнился доступ к ресурсу на международных рынках капитала, ухудшились котировки наших ценных бумаг, финансовых инструментов. Эта геополитическая ситуация, безусловно, также сказалась и на внутреннем рынке. Но с 28 января мы видим положительную динамику.
Котировки, если мы говорим об основных наших инструментах, уже улучшаются. На валютном рынке ситуация тоже стабилизировалась. В конце января гривня взяла тренд на укрепление и по состоянию на вчерашний день (разговор состоялся 4 февраля. — Ред.) курс составлял 28,26 гривни за доллар. Мы уже несколько раз покупали на протяжении этого года доллар на рынке.
Начиная с 28 января мы также увидели, что население больше продает валюты, чем покупает. Это наблюдалось 28, 31 января и 1 февраля. Население за эти три последних дня, за которые у нас есть отчетность, продало валюты почти на 100 миллионов долларов. Если мы говорим о ситуации с начала года, то по состоянию на 1 февраля чистый спрос населения составил 230 миллионов долларов, в частности в наличном сегменте сформировалось чистое предложение (28 миллионов долларов), а на безналичном — чистый спрос (258 миллионов долларов). Важно отметить, что такой объем мы оцениваем как умеренный. Например, в ноябре прошлого года он был в 1,5 раза большим. Поэтому мы не видим на валютном рынке по операциям населения панических настроений. Ситуация абсолютно контролируема.
С.Н.: И очень показательно то, что чистый спрос на валюту населением был сформирован исключительно через безналичные операции. Национальный банк, дав возможность покупать валюту через мобильные приложения, облегчил жизнь гражданам. Население теперь не бежит скупать доллары, чтобы положить под свой матрас, и даже если и переводит какую-то часть своих средств в иностранную валюту, то оставляет их в банковской системе. По нашему мнению, это тоже один из факторов, способствующих стабильности в банковской системе.
Ю.Г.: Что касается наших дальнейших действий, то мы продолжим отслеживать ситуацию в постоянном режиме. Надеемся, что основные факторы стабилизации ситуации на валютном рынке продолжат действовать, — это прежде всего дальнейшее уменьшение геополитического напряжения. Со своей стороны, мы продолжим действовать последовательно в части как интервенций, так и монетарной политики.
— Если настроения населения более-менее стабильны, то почему же такими пугливыми оказались нерезиденты? Когда вы ожидаете, что и среди них паника спадет?
Ю.Г.: Действительно, с начала года нерезиденты уменьшили портфель примерно на 10,8 миллиарда гривен. Купили валюты, соответственно, почти на 450 миллионов долларов. Мы обсуждали этот тренд на прошлой неделе в ходе круглого стола, посвященного результатам деятельности Национального банка. Если мы говорим непосредственно о принятии решений «в поле», то там все просто. Дилер руководствуется не своим чувством восприятия страны, он смотрит на показатели котировок. Если котировки ухудшаются и срабатывает так называемый stop-loss, они закрывают позицию. При этом ежедневно были какие-то новости об Украине и разное их толкование, которые могли влиять на котировку. Помните новости, в которых агрессия характеризовалась как «неизбежная» (imminent)? На самом деле слово imminent в английском языке имеет больше значений, являющихся, в частности, более мягкими по сравнению со словом «неизбежный». Разница действительно принципиальная.
Думаю, что вместе с геополитической поддержкой и деэскалацией на границах ситуация стабилизируется, и нерезиденты будут заинтересованы в инвестировании в наши бумаги. Но глобально, учитывая ситуацию с поднятием ставок ведущими банками, конкуренция между странами, входящими в группу Emerging Markets вместе с Украиной, за привлечение ресурса международных инвесторов будет большой. Мы должны быть к этому готовы и продолжать последовательную политику и сотрудничество с МВФ.
С.Н.: Добавлю, что мы уже не первый год живем в условиях, когда у нас на границе стоят российские войска, поэтому не удивительно, что украинское население меньше реагирует на подобные информационные вбросы, чем нерезиденты, находящиеся, например, в Лондоне или Нью-Йорке.
Однако в целом в последние недели мы видим, что отток средств нерезидентов сильно затормозился. С одной стороны, причиной этого являются признаки деэскалации конфликта. С другой — продавали украинские активы в основном те, у кого были средние объемы активов. Потому что владельцам маленьких объемов паниковать нет смысла: потери будут незначительными в случае дальнейшего снижения стоимости украинских активов. А те, у кого на руках большие объемы украинских ОВГЗ, «выйти из них» без существенных потерь сейчас уже не могут. Поэтому мы не ожидаем, что нерезиденты продолжат «сбрасывать» ОВГЗ большими объемами.
— Если паника среди нерезидентов была спровоцированной и неожиданной, то еще один фактор, который повлияет на валютный рынок, ожидаем и прогнозируем — необходимость покупать газ этим летом. К октябрю нам надо накопить большие объемы при высокой цене. Рассчитывали ли вы, насколько весомым для валютного рынка будет этот фактор?
Ю.Г.: Этот вопрос мы, безусловно, рассматриваем и находимся в контакте с коллегами из НАК «Нафтогаз Украины». Компания уже постепенно выходит на рынок, покупает валюту. Я не думаю, что будут какие-то серьезные потрясения.
— То есть «Нафтогаз» будет понемногу накапливать валюту к лету?
Ю. Г.: Да, плавно, чтобы не было надрывов, скажем так.
С.Н.: В нашем Инфляционном отчете мы закладывали весьма консервативные предположения о цене газа для Украины. Мы на этот год ожидаем, что средняя цена на европейском рынке останется очень высокой, около 850 долларов за тысячу кубических метров. Но для нашего платежного баланса, для текущего счета эта ситуация абсолютно некритична. Во многом рост импорта в нашем платежном балансе за счет газа и других энергоносителей будет перекрываться высокими поступлениями от экспорта зерновых, масличных, ведь ценовая конъюнктура на этих товарных рынках остается очень благоприятной. Плюс рекордные объемы урожаев в прошлом году. Вдобавок мы ожидаем и прогнозируем, что продолжат расти денежные переводы от заробитчан и увеличится высокими темпами экспорт IT-услуг. Все эти факторы компенсируют в значительной мере повышение платежей за энергетический импорт.
— Не могу не задать этот вопрос: на какой среднегодовой курс гривни рассчитываете? Совпадет ли он с заложенным в госбюджет?
С.Н.: Так же, как вы не можете не задать этот вопрос, так же мы традиционно не можем на него ответить.
Ю.Г.: А что касается обменного курса, закладываемого в государственный бюджет, то это прогнозный показатель, который предназначен для пересчета показателей доходов и расходов, выраженных в иностранной валюте, в гривне. Этот показатель прогнозирует Министерство экономики, а не Национальный банк. У нас все просто: мы не имеем целей относительно курса и не пытаемся поддерживать обменный курс на определенном уровне или в диапазоне. Все наши действия, задачи на валютном рынке фактически прописаны в Стратегии валютных интервенций.
С.Н.: Обменный курс — это показатель, который очень трудно прогнозировать. Мы не обнародуем прогнозы по курсу, но, конечно, делаем их для расчета других показателей. Прогнозы делает и Минэкономики для расчета бюджета. Можем ошибаться мы, может ошибаться правительство в своих прогнозах, так же, как и с прогнозированием любых макроэкономических показателей, но самое важное — надо понимать, что это именно прогнозы, а не обязательные для выполнения планы.
— Где-то год назад, Юрий Игоревич, мы с вами говорили в интервью о том, когда же, наконец, люди перестанут смотреть на курс и начнут смотреть на инфляцию. Я вас поздравляю, мы дождались этого момента, теперь инфляция заметна всем и волнует каждого. Национальный банк ожидаемо повысил учетную ставку для того, чтобы эту инфляцию сдержать. При этом семь членов монетарного комитета проголосовали за повышение ставки вплоть до 11, один — вообще до 12%. Но консолидированное решение повысило ставку только до 10%. Можете ли вы объяснить, почему все же 10, и следует ли ожидать, что будет 11 и больше процентов в течение года?
С.Н.: Система принятия решений по монетарной политике строится этап за этапом. Прежде чем Правление принимает решение по учетной ставке, это решение обсуждается на Комитете по монетарной политике (КМП). Во многих странах именно КМП устанавливает ключевую ставку, голосует за нее, но в нашем случае на Комитете происходит лишь обсуждение. Члены Комитета, а это, напомню, шесть членов Правления и четыре директора профильных департаментов, поочередно приводят аргументы за то или иное решение. Эти голоса и аргументы фиксируются и публикуются в виде Итогов дискуссии КМП. Но финальное решение принимается на заседании Правления, которое начинается в 10 часов в четверг. И каждый раз, когда начинается это заседание, у нас возникает вопрос: изменил ли кто-то из членов Правления свое решение по сравнению с тем, что было высказано на КМП? На моей памяти были случаи, когда один или два члена Правления меняли свое решение, и были случаи, когда это склоняло чаши весов в ту или иную сторону.
На этот раз были весомые причины изменить голоса. Напомню, что большинство членов Комитета склонялись к решению повысить ставку на два процентных пункта (до 11%). Однако, учитывая изменение ситуации прежде всего на финансовых рынках и некоторое улучшение настроений в информационной среде, в том числе из-за положительных заявлений со стороны политических лидеров других государств, отдельные члены правления решили, что логичнее будет утвердить в качестве базового сценария нашего макроэкономического прогноза тот, который предполагает немного более быструю деэскалацию — в течение первого квартала. Согласно этому сценарию у нас учетная ставка должна быть повышена до 10% в январе и еще дополнительно до 11% на мартовском заседании. Но хочу подчеркнуть, что это повышение до 11% в марте, заложенное в наш макроэкономический прогноз, не является нашим обязательством. Решение будет приниматься в начале марта с учетом развития ситуации на протяжении февраля.
Ю.Г.: В день заседания КМП, а именно в начале дня в среду, мы имели котировки по облигациям внешнего госзайма, если мы говорим о пятилетних, на уровне 12,9%, а доходность бумаг с погашением в сентябре — 25,3%. Уже на следующий день, в четверг, с учетом заявлений ситуация немного успокоилась, и котировки улучшились. Доходность коротких бумаг снизилась до 21,3%, пятилетних — до 11,7%. Собственно, это, в частности для меня, стало основанием для того, чтобы остановиться сейчас на одном процентном пункте и подчеркнуть в «заявлении о намерениях», что мы готовы продолжать повышать ставку и в случае, если ситуация ухудшится, рассмотрим возможность более решительного повышения. Потому что более ощутимое и менее ожидаемое повышение в январе в условиях некоторой стабилизации теоретически могло бы помешать улучшению ситуации.
— Когда вы планируете перейти к снижению учетной ставки, или сейчас об этом вообще речь не идет?
С.Н.: Наш прогноз предполагает, что мы сможем начать этот процесс в конце текущего года, а более активно двигаться — в следующем году. Этот прогноз базируется на том, что инфляция постепенно успокаивается. Мы ожидаем, что в этом году она снизится до 7,7%, а уже в середине следующего года мы войдем в целевой диапазон 5% ± 1 п.п.
— Правительственные инициативы по ограничению ценовых надбавок для производителей, поставляющих социально важные товары, влияют на инфляцию?
С.Н.: Да, по нашему мнению, влияние есть, но оно минимально, учитывая, что в основном сейчас продавцы повышают цены не из-за увеличения своей надбавки, а в первую очередь из-за увеличения себестоимости этой продукции с учетом как энергетической компоненты, так и роста заработных плат.
— Еще одна проблема, о которой нужно упомянуть, — это снижение спроса, причем весьма существенное, на наши ОВГЗ на внутреннем рынке. Год назад Минфин продавал в несколько раз большие объемы ценных бумаг. Должна ли возникать некоторая обеспокоенность по поводу финансирования дефицита государственного бюджета в этом году или же этот спрос может вернуться?
Ю.Г.: Сейчас ситуация с выполнением бюджета по результатам января положительная. Перевыполнение общего фонда, по оперативным данным, составило 9,1 миллиарда гривен. Фискальная позиция нормальная.
— Девять миллиардов это не так уж и много.
Ю.Г.: Дефицит финансируется за счет заимствований. Мы неоднократно в ходе нашей сегодняшней беседы отмечали: чтобы была возможность заимствовать, нужны деэскалация, сотрудничество с МФО, соответствующие рыночные условия, чтобы мы были конкурентными с другими странами Emerging Markets.
— Или можно заставить государственные банки покупать ОВГЗ, например.
Ю.Г.: На самом деле проведенная реформа корпоративного управления не даст возможности легко заставить кого-то что-то купить. Есть лимиты, есть наблюдательные советы, которые эти лимиты определяют, есть правления, рассматривающие этот вопрос. В «Принципах стратегического реформирования государственного банковского сектора» указано, что государственные банки могут увеличивать количество ценных бумаг во время COVID-пандемии, но стратегическая среднесрочная цель — уменьшение доли ОВГЗ в портфелях банков. На мой взгляд, подход здесь очень простой — это вопрос привлекательности инструмента, с точки зрения доходности. Если есть свободная ликвидность и пространство по соответствующему лимиту, банк может это рассматривать.
— Но если они не будут покупать ОВГЗ, есть риск недофинансирования дефицита госбюджета.
Ю.Г.: Тогда следует работать с внешними инвесторами. Это вопрос и получения транша от МВФ, и сотрудничества с Всемирным банком, Европейской комиссией.
— Частично наши международные партнеры уже начали предоставлять нам помощь. Но все мы тут соглашаемся с тем, что сотрудничество с МВФ — это не только деньги. Насколько высока вероятность того, что мы начнем новую программу летом этого года и успешно завершим эту программу сотрудничества с МВФ?
С.Н.: Я бы не дисконтировал так сильно финансовый ресурс Международного валютного фонда. Все же в этом году по программе stand-by мы еще должны в первом полугодии получить более 2 миллиардов долларов США. И, учитывая усложнение доступа на международные рынки капитала, я думаю, что этот ресурс для Минфина точно лишним не будет. Что касается дальнейшего сотрудничества с Международным валютным фондом, то в Нацбанке особых сомнений нет, что мы должны его продолжать. И мы уже начали процесс обсуждения новой программы. Считаю, что на сегодняшний день большее внимание уделяется тому, чтобы выполнить обязательства по текущей программе stand-by. Получить, как я отметил, запланированные средства. Добавлю, что наш базовый сценарий — это новая программа после завершения программы stand-by.
Ю.Г.: Мы активно сотрудничаем с коллегами из МВФ. Есть ряд вопросов, находящихся в зоне нашей ответственности. Прежде всего в текущих условиях это проведение монетарной политики, направленной на достижение инфляционной цели 5%. Мы также занимаемся практической реализацией положений закона №1587-IX, принятого в июне прошлого года, в части усиления требований к капиталу, лицензированию, корпоративному управлению. Сейчас вместе с другими стейкхолдерами, Кабмином, правоохранительными органами разрабатываем стратегию возврата активов обанкротившихся банков. Утверждение этого документа является структурным маяком. Мы финализируем драфт и вскоре начнем практическую дискуссию уже по тексту с МВФ. Кроме того, мы работаем над развитием небанковского финансового сектора и надзора за ним и продолжаем внедрять реформу корпоративного управления государственных банков. То есть существует много вопросов, над которыми мы сейчас работаем.
С.Н.: Я бы хотел напомнить, что де-факто для следующего пересмотра программы, запланированного на март, за Национальным банком закреплен всего один структурный маяк — принять план действий для улучшения профессиональной состоятельности банковского надзора. На прошлой неделе Правление утвердило такой план, предварительно он был согласован с экспертами Международного валютного фонда. Можно сказать, что мы свою домашнюю работу сделалиНо, как сказал Юрий, у нас есть еще много пунктов, над которыми мы работаем вместе с другими государственными органами. Еще есть над чем работать.
— То есть у нас есть все шансы на успешный пересмотр в марте, правильно?
Ю.Г.: Мы на это надеемся. Со стороны Национального банка мы приложим все усилия, чтобы выполнить обязательства, закрепленные за нами меморандумом.
— Если все будет хорошо с МВФ и учитывая ту помощь, которую нам предоставляют другие наши партнеры, будет ли для нас болезненной невозможность выхода на внешние рынки заимствований? Я так понимаю, что в этом году, наверное, Украина не сможет туда вернуться.
Ю.Г.: Я бы сейчас так утвердительно не говорил, что не сможет. Посмотрим, как будет развиваться ситуация. С МВФ и деэскалацией все возможно. Если появится окно возможностей, Минфин, безусловно, им воспользуется. Насколько болезненной будет невозможность этих привлечений? Привлечения нужны для финансирования дефицита бюджета. Если не будет привлечений, соответственно, не будут выполняться плановые показатели по дефициту.
— Привлечения ведь нужны не только для финансирования дефицита, но и для частичного возврата наших долговых обязательств. Это тоже может быть проблемой.
Ю.Г.: Мы говорим о привлечении на погашение. Безусловно, в значительной степени Министерство финансов всегда исходит из предположений того ресурса, который им нужно погасить. Если ситуация усложняется в геополитическом измерении, то, конечно же, значительное количество вкладчиков не очень охотно рассматривают возможность повторного вложения ресурса в государственные ценные бумаги. Это все взаимосвязанные вещи. Важно, чтобы произошла деэскалация. Она позволит стабильно функционировать государственным финансам и выполнять непосредственно основные показатели бюджета.
С.Н.: У нас в этом году выплаты по обслуживанию и погашению внешнего долга немногим более 4 миллиардов долларов. С учетом запланированного на сегодняшний день официального финансирования, я думаю, что на этом направлении Минфин сможет сформировать некоторый излишек средств. Это при условии, что будут получены в полной мере средства Международного валютного фонда — более 2 миллиардов долларов, а также 1,2 миллиарда евро от Европейской комиссии, которые уже зарезервированы. Продолжаются переговоры с Всемирным банком, от которого тоже можно будет рассчитывать на какой-то ресурс. И плюс продолжаются переговоры в двустороннем формате со странами, традиционно выступавшими партнерами Украины в такие сложные времена. Да, остается вопрос ролловера внутренних валютных обязательств, о которых говорил Юрий, но ситуация не выглядит критичной, как, например, в предыдущие кризисные эпизоды, когда на фоне огромных выплат по внешним обязательствам Украине весьма сложно было как привлечь официальное финансирование, так и выйти на международные рынки.
— На ваш взгляд, при каком уровне процентной ставки Украине есть смысл возвращаться на внешние рынки?
С.Н.: Вопрос не только в процентной ставке, но и в спреде к определенным бенчмаркам, в роли которых выступают процентные ставки в развитых странах. Если на протяжении последнего десятилетия ставки в мире были очень низкими и еще больше снизились во время пандемии, то на протяжении последующих двух-трех лет они будут несколько повышаться. И это тоже повлияет на возможность привлечений Украиной на международных рынках капитала. Но в целом это сфера ответственности Министерства финансов. Минфин оценивает, какую ставку может себе позволить для того, чтобы профинансировать дефицит бюджета и при этом избежать ситуации, когда процентные платежи по этим привлечениям потом будут давить на расходы бюджета, на фискальную устойчивость. Пока что, учитывая то, что у нас долг снизился до 50% ВВП, выглядит так, что в направлении обеспечения фискальной устойчивости мы двигаемся абсолютно правильно.
— Мы в начале коснулись того, что наш прогноз экономического роста уже пересмотрен, и я бы хотела этим вопросом подытожить нашу беседу. Мы назвали очень много факторов, влияющих на экономический рост: девальвацию, повышение учетной ставки, валютное давление, дефицит бюджета. На самом деле мы говорили о целом букете негативных факторов. Каким будет кумулятивное влияние этих рисков на экономику?
Ю.Г.: Наш базовый сценарий предусматривает рост в этом году на 3,4% и ускорение роста в следующие годы до уровня около 4%. Вместе с тем мы отмечали в своем отчете, что существуют весьма мощные риски для роста экономики. Понятно, что первое место на сегодняшний день занимает геополитическая эскалация. Дополнительным риском является еще большее ухудшение условий торговли, — оно может произойти вследствие стремительного снижения цен на товары украинского экспорта или дальнейшего повышения цен на энергоносители. Сергей уже упоминал, что мы заложили в наш прогноз весьма консервативную цену на газ на европейских рынках, но то, что цены на газ и нефть могут быть выше, также остается риском для украинской экономики. Еще некоторым дополнительным риском является отток капитала из стран Emerging Markets из-за ужесточения монетарной политики в развитых странах. Рисков много, но базовым сценарием остается то, что экономика вырастет на 3,4% в этом году и ускорит свой рост в последующие годы.
— Достаточен ли такой темп роста?
С.Н.: Почему страны волнуют темпы экономического роста? Потому что ВВП — это то, сколько страна производит и, соответственно, определяет в долгосрочном периоде, сколько могут потреблять ее граждане. Мы видим, что, да, по уровню своих доходов, по уровню потребления Украина уступает своим соседям. Но при этом, если посмотреть на средний уровень доходов украинских граждан, то уровень их жизни за последние 5–6 лет очень быстро приближается к уровню стран Центрально-Восточной Европы. Конечно, разрыв слишком велик, есть значительное пространство для улучшения, но наивно рассчитывать, что обеспечить полную конвергенцию можно будет за один, два или три года.
Ю.Г.: На сегодняшний день для нас самое важное, чтобы стабилизировалась ситуация. Мы все для этого делаем, по крайней мере внутри страны. Это прежде всего последовательная политика Национального банка, как валютно-курсовая, так и монетарная. Мы готовы и в дальнейшем реагировать инструментами монетарной политики. Мы активно коммуницируем как с банковскими кругами, так и бизнес-средой по поводу складывающейся ситуации. Мы все ожидаем и надеемся на уменьшение геополитической напряженности. Это окажет непосредственное влияние на ситуацию на финансовых рынках, на котировку наших инструментов на международном рынке капитала. У нас есть много планов — это и дальнейшая валютная либерализация, и дальнейшее развитие инструментов денежного рынка. И важно, чтобы у нас была возможность все их спокойно реализовывать. Надеюсь, что так и будет.
Все статьи Юлии Самаевой читайте по ссылке