Прилетевшая из Давоса как едва ли не первоапостольская весть от президента Петра Порошенко о согласии МВФ предоставить Украине уже в феврале очередной транш своего финансирования должна была вызвать вздох облегчения у тех, кто переживает за дальнейшую судьбу курса гривни.
А дополнительный вес президентским словам должно было придать упоминание, что речь идет о 7 млрд долл. Случайно или нет, но при этом обошлось без уточнения, что эти деньги поступят не сразу, а за весь 2016 г., да еще и при условии, что в отношениях официального Киева и его главных кредиторов удастся избежать новых осложнений. Вероятность возникновения которых очень даже реальна, если вспомнить, что нынешние обитатели Печерских холмов не могли допроситься у функционеров МВФ нового транша более пяти месяцев. Причина, очевидно, состоит в том, что профанация подавляющего большинства столь пафосно декларируемых нынешними украинскими властями реформ заметна даже из Вашингтона.
В первую очередь, именно по этой причине, а не из-за широко цитируемой неблагоприятной конъюнктуры мировых сырьевых рынков выглядят пока удручающе перспективы как отечественной экономики в целом, так и валютного рынка, в частности. Тем более что и основные ответственные за их противопожарное состояние - как в Нацбанке, так и в Кабмине - продолжают демонстрировать очевидную несостоятельность в выполнении своих ключевых функций. Не потому ли директор-распорядитель МВФ Кристин Лагард, в целом и общем подтвердив слова Петра Алексеевича, была значительно более осторожной в высказываниях?
Что видим?
Нравится это кому-то или нет, а для подавляющего большинства украинцев соотношение между гривней и долларом остается ключевым индикатором положения дел в отечественной экономике. И если курс в очередной раз рванул вверх, то в скором будущем точно того же приходится ожидать и от цен на рынках и в супермаркетах. Пока вроде ничего экстраординарного не произошло - на 19 января с.г. официальный курс НБУ был установлен на уровне 24,8442 грн за доллар. Это - минимум с еще памятного февраля-марта прошлого года, когда им же была зафиксирована печальная цена "30". Впрочем, официальный курс, как год назад, так и сию пору для простых украинцев и мелко-среднего бизнеса остается величиной достаточно условной. Более информативны соотношения, выставляемые подпольными менялами или полуподпольными обменниками, которые достигли на нынешней неделе отметки "27 плюс/минус". Кстати, они остались на том же уровне и после того, как Нацбанк (видимо, взбодренный новостями от Петра Алексеевича) выставил на пятницу 22 января с.г. курс, усиленный на 18 коп. (24,6610 грн/долл.).
Надо сказать, что бизнес валютных теневиков - именно благодаря "временно-постоянным" ограничениям на рынке легальном - в последнее время просто таки расцвел.
И пока Нацбанк вовсю кошмарит официальных менял, день ото дня ужесточая для них правила (тут вам и требования открыть имена собственников, и предписание иметь минимальный капитал не менее 20 млн грн) и вынуждая все больше сбавлять обороты, теневики свои все больше наращивают. И если в банках по их явно заниженному наличному курсу валюту днем с огнем не найти, то в нелегальных обменниках и купят, и предложат практически любую сумму. Правда, по курсу где-то на 2–3 грн выше официального. Такая вот сложилась маржа у теневого рынка, функционирующего отнюдь не в полном отрыве от "основного банковского производства". А наверняка окольными путями подпитывающегося на аукционах НБУ, на которых регулятору пришлось на нынешней неделе прилично потратиться. Кто-то на этом всем очень даже прилично зарабатывает. Лафа да и только, тем более что в глазах смотрителей из МВФ приличия соблюдаются: ведь котировки как Национального, так и коммерческих банков внешне вроде бы приведены в соответствие. Впрочем, это тема для отдельного большого разговора…
С чем боремся?
Нынешнее ослабление гривни, следует это признать, носит во многом объективный характер и предопределено множеством как внешних, так и внутренних факторов. На внешних рынках ситуация усугубляется, цены на сырье падают и, похоже, будут падать и дальше. Испуганная экономическими проблемами Китая и сокращением спроса на его рынке, мировая экономика готовится к кризисному периоду. Это провоцирует увеличение спроса на доллар - кризис все-таки лучше переживать с пачкой баксов, чем гривен, рублей или венесуэльских боливаров. Кроме прочего, укреплению доллара помогают и сами Соединенные Штаты, повысив базовую процентную ставку, активно выкачивая ликвидность с рынка и провозгласив "эру сильного доллара".
Валюты всех без исключения сырьевых экономик девальвируют. Это касается и большинства наших соседей и основных торговых партнеров. Так, с января 2015-го российский рубль, теряя позиции уже не ежедневно, а ежечасно, просел на 44% (доля в объемах украинского экспорта - 13%). А белорусский рубль подешевел на 16% (доля - 6,5%), турецкая лира - на 20 (7,3), польский злотый - на 30 (5,2), египетский фунт - на 13 (5,6), индийская рупия - на 8,2% (4%). Поэтому не до хорошего самочувствия и гривне, позиции которой зиждутся на поступлениях от падающего вместе с котировками нефти сырьевого экспорта.
Как и до Революции достоинства, наша экономика после двух лет реформ все так же критически зависит от продаж на внешних рынках сырья и полуфабрикатов - металлов (26% в товарной структуре) и продукции растениеводства (20%). Так что хоть удешевление нефти и позволяет экономить на затратах на энергетический импорт, оно же предопределяет падение цен на наш сырьевой экспорт. За 2015 г. цены на сталь на мировых рынках упали на 45%, на руду - на 40, на пшеницу - на 20%. "Цены и на руду, и на зерновые снижаются. Особенно на черные металлы - цена достигла минимума за 20 лет, если смотреть на абсолютное падения, то оно превысило даже падение стоимости нефти. Соответственно, приток валюты в страну существенно сокращается даже без учета других проблем, - объяснил ZN.UA Александр Жолудь, эксперт Международного центра перспективных исследований. - К сожалению, удержать курс на уровне 25–26 грн/долл. до конца года в таких условиях будет достаточно сложно".
Наблюдаемое сейчас улучшение ситуации с торговым балансом - лишь следствие того, что импортеры парализованы ситуацией на валютном рынке и просто не могут нормально работать. А вот с валютной выручкой экспортеров ситуация только ухудшается - наш экспорт не просто сырьевой, а еще и сезонный. По агропродукции традиционна привязка к урожаю, а пики продаж металлов приходятся на строительный сезон, то есть весну-осень. Соответственно, как минимум до середины лета наша экспортная выручка расти не будет, лишь увеличивая давление на нацвалюту.
И мы не просто теряем рынки сбыта в России, но и не ищем им достойных альтернатив. Разговоры о том, как мы завтра завоюем европейские рынки, пока только разговорами и остаются. Мы уже год в льготном режиме торгуем с европейскими странами, но объем экспорта за этот период сократился (!) на 28,4%.
"В 2015 г. торговля с ЕС сокращалась, правда, это падение было немного ниже общего сокращения экспорта. Среди прочего, экспорт подавляли и низкое производство, и нисходящий ценовой тренд на мировых сырьевых рынках, который привел к уменьшению валютной выручки экспортеров, - объяснил ZN.UA Николай Рыженков, эксперт Института экономических исследований и политических консультаций. - Анализ тарифных квот также показывает, что лишь их четверть была выбрана полностью. Более того, почти по половине квот экспорт вообще не осуществлялся. Украина не воспользовалась потенциалом автономных торговых преференций. Почему? Из-за проблем с соблюдением правил безопасности пищевых продуктов и санитарных стандартов, недостаточным внутренним производством, недостаточным спросом на некоторые украинские товары".
Да, мы сокращаем объемы торговли с РФ, но этот рынок для нас по-прежнему критически важен. Кроме прочего, потому, что через него наши товары транзитом идут в другие страны региона. Оцениваемые правительством в 600 млн долл. потери от российского эмбарго - не более чем попытка выдать желаемое за действительное. Реальные потери, по мнению, например, аналитиков Concorde Capital, могут в разы превысить эту цифру. Доля РФ в нашем товарообороте, несмотря на планомерное снижение, все еще составляет 16%, только за девять месяцев 2015-го мы продали в РФ товаров и услуг на 5,6 млрд долл. Поэтому цифра в 600 млн основана на надежде, что эмбарго затронет только продовольственные товары. Однако список уже расширился до продукции промышленности, Украина ввела встречные торговые ограничения, а запрет транзита через территорию РФ естественным образом сократил поставки наших товаров в другие страны. В итоге потери могут достичь 4 млрд, чем будет съедено больше половины траншей от МВФ, если мы их ожидаем...
5-месячное отсутствие хороших новостей от МВФ, как и все неубедительные гримасы официального Киева по этому поводу, являлось еще одним дестабилизирующим фактором, влияющим, в первую очередь, на умы тех мифических иностранных инвесторов, которых мы так тщетно ждем в Украине. На самом деле мы не привлекаем инвесторов, мы их отпугиваем. Украина - это сомнительная доходность при высочайших рисках. При этом капитал у нас защищен едва ли, а выплата дивидендов за рубеж уже год под запретом. Инвестпривлекательность, говорите? Увы, нынешнее правительство сделало все для того, чтобы не увидеть здесь инвесторов подольше. Где, кстати, те сногсшибательные контракты, которые Яценюк привез с Вашингтонской конференции? Работают? Капиталы все еще заходят в страну? Не мудрено при таких-то ограничениях и процедурных барьерах на входе и выходе…
...и боремся ли?
Обилие факторов, внешних и внутренних, предопределивших ослабление курса, не вызвало адекватной реакции со стороны за него ответственных. И пафосное заявления премьер-министра Яценюка, что он не допустит прошлогодних эксцессов, инициируя заседание совета финансово-экономической стабильности, могло впечатлить разве что иностранцев, в сотый раз отбивая охоту идти в Украину. Но не дает никаких гарантий неповторения февраля 2015-го с наличным курсом "40".
Возможность проявить себя, максимально сгладив влияние постылых "праздничных дней", "новой командой у руля НБУ" тоже была, как минимум, бездарно упущена. И что-то тихо и неуверенно прозвучавшее от ее лица о сочленившихся с праздничными днями "негативных ожиданиях" эти же самые негативные ожидания только подогрело. Слава Богу, лишь для немногих из тех, кто это услышал.
За последнее время украинский центробанк сузил свой собственный арсенал лишь до двух инструментов, позволяющих ему пытаться регулировать ситуацию на валютном рынке: административных ограничений и валютных аукционов. Но только первый уже давно не помогает, а второй используется крайне неумело. Так что оба рычага получаются тормозами, при помощи которых с серьезными движениями на валютном рынке точно не справиться. А вот действенный механизм оперативного регулирования валютного рынка и качественного реагирования на возникающие дисбалансы так пока и не создан.
Тем временем Кабмин и Нацбанк сообща продолжают играть в очень даже пожароопасные игры. К концу года на рынок традиционно хлынул поток гривни - выплаты зарплат и пенсий, оплата за энергоносители и коммунальные услуги. Интересующуюся общественность особенно обеспокоил тот факт, что из числившихся на конец декабря на едином казначейском счету 47,9 млрд грн на начало января осталось лишь порядка 9 млрд. К счастью, большая часть этих средств - около 30 млрд - пришлась на неистраченные в 2015-м средства региональных бюджетов, которые по этой причине вернулись на счет Минфина. Но остаток суммы действительно попал на рынок, усилив валютно-курсовое давление. Фонд гарантирования вкладов физлиц также подлил керосина, выплатив в декабре вкладчикам Укринбанка около 2 млрд грн.
Несмотря на декларируемый бюджетный профицит, нацбанковский портфель ОВГЗ в 2015-м рос, как на дрожжах, превысив 90 млрд грн. По сути, это эмиссия. И тут уже неважно, эти деньги нужны были для докапитализации банков действующих или для выплат вкладчикам банков лопнувших. Главное, что ничем не покрытой денежной массы стало больше. Причем к концу года значительно - за декабрь регулятор выпустил ОВГЗ почти на 16 млрд грн. И это не все. "Выход Министерства финансов на рынок с продажей ОВГЗ на сумму почти в 500 млн долл. на самом деле означает создание именно властью еще большего разрыва между спросом и предложением на валютном рынке и является четким сигналом воздерживаться от продажи иностранной валюты, стимулируя ее покупку. Понятно, что такие действия власти еще больше дестабилизируют валютный рынок и способствуют усилению девальвационных ожиданий", - отмечает Игорь Шумило, советник президента Киевской школы экономики.
При этом в банковской системе колоссальная гривневая переликвидность: на 18 января остатки на корсчетах коммерческих банков били рекорды, превысив 45,5 млрд. Инвестировать избыток гривни комбанки могут, по большому счету, только в депозитные сертификаты НБУ. Ставки по которым регулятор в попытке связать избыточную гривню поднял до 18–20% годовых (для сравнения, в 2014-м средневзвешенная процентная ставка по ним составляла 5,6%).
Как бы там ни было, приходится констатировать наличие значительного отложенного спроса на валюту, который копится, кроме прочего, и благодаря бесконечно продлеваемым ограничениям. В частности, до марта 2016-го сохранена норма об обязательной продаже 75% валютной выручки юрлиц и расчетах по экспортно-импортным операциям до 90 дней. Как временная мера, такие ограничения незаменимы, но явно не отмененные вовремя, они уже давно не работают по назначению, лишь усложняя работу предпринимателей. Только предоставление всех необходимых справок требует привлечения как минимум одного сотрудника на полный рабочий день в небольшом банке и целого отдела - в учреждениях из категории крупных и крупнейших. Для этого, кстати, часто привлекаются сотрудники практически не работающих сейчас кредитных отделов. Прибавьте к вышесказанному стоимость самих справок и штрафов и вы поймете, что эти ограничения означают сейчас для и без них угасающей экономической активности…
Тем временем столь неубедительная реакция НБУ на последние поползновения валютного курса заставляет задать и вопрос: а пытался ли кто-то их пресечь вообще? "Если предположить, что мы имеем дело с попыткой вновь получить в бюджет "девальвационный налог", надо учитывать, что девальвация одновременно удорожает внешний долг, следовательно, бремя его обслуживания для бюджета, - считает Ярослав Жалило, к.э.н., ведущий научный сотрудник ИЭП НАНУ. - Конечно, нет гарантии, что НБУ в действительности не прибегает к намеренной девальвации, не принимая надлежащих мер при наличии девальвационного тренда, но тогда придется признать, что его политика крайне недальновидна. Сохранение контроля над девальвацией становится все более сложной задачей из-за падения доверия к валюте, НБУ и роста девальвационных ожиданий".
Что же все-таки делать?
В идеале Нацбанк должен был бы отменить большую часть ограничений, чтобы само существование черного рынка валюты утратило смысл, ужесточить монетарную политику, изымать избыточную ликвидность, не пытаться усидеть на двух стульях сразу, то скупая, то продавая, а определиться с приоритетами. Эксперты отмечают, что политика регулятора содержит множество неконсистентных целей, достижение которых одновременно просто невозможно.
"Заявляя о гибком валютном курсе, на практике НБУ проводит политику его фиксации на определенном уровне или в небольшом диапазоне. Но не берет никаких обязательств по его удержанию или дальнейшей его динамике в будущем. Единственными четкими обязательствами НБУ относительно целей монетарной политики является обязательство перед МВФ удерживать на определенном уровне чистые внутренние активы и чистые внешние резервы. Применяемый НБУ режим монетарного таргетирования является наименее эффективным из всех существующих монетарных режимов, а наличие обязательства по внешним резервам существенно ограничивает возможности регулятора по стабилизации валютного рынка, - отмечает Игорь Шумило. - Но хуже то, что НБУ не объясняет украинскому обществу цели своей монетарной политики. Полный непрофессионализм и беспомощность коммуникаций всего экономического блока еще больше усилили недоверие со стороны бизнеса и населения к национальной валюте, рост девальвационных, а соответственно, и инфляционных ожиданий, отсутствие поддержки НБУ со стороны банковского сообщества, а через банки - и главных субъектов валютного рынка".
Но одного благоразумия регулятора в сложившейся ситуации недостаточно, как бы правительству ни хотелось абстрагироваться, нынешний виток девальвации - это прямое следствие нашей невразумительной политики как таковой.
Например, Минфин и ГФС за прошедший год могли бы договориться с экспортерами об обязательной продаже выручки в обмен на реальное и в полном объеме возмещение НДС. Но они этого не сделали и, очевидно, при нынешней власти не сделают. А Минэкономразвития и МИД могли бы, наконец, заметить, что мы с 2013 г. теряем и экспорт, и рынки, и производство. Что нам нужны альтернативы, а не петиции в ВТО, что ЗСТ с ЕС не панацея и пока вообще не лекарство, а витамин С во время пневмонии. И если у экспортеров возникают трудности с имплементацией норм, то нужно помочь, проконсультировать, на пальцах объяснить, что и как делать. Опрос экспортеров, проведенный Институтом экономических исследований в 2015 г., показал, что больше трети из них не воспользовались режимом автономных торговых преференций в ЕС просто потому, что не знали о них. И если импортеры не могут нормально работать, то нужно бить в колокола, а не делать вид, что ничего не происходит, так как импортная составляющая в нашей готовой продукции огромна.
А премьер-министр с президентом могли бы держать население в курсе как переговоров с МВФ, так и нашей стратегии в этих переговорах, вместо того, чтобы где-то в давосских кулуарах о чем-то просить и договариваться и в авральном порядке собирать бессмысленные советы финансовой стабильности...