Шутят, что если богатейшие миллиардеры России уплатят 1% от стоимости своих состояний, то проблема с пенсионной реформой в этой стране отпадет сама по себе. В Украине ситуация, наверное, похожая. С учетом этого и особенно в свете последних событий с пандемией СOVID-19, с преодолением последствий социально-экономического кризиса, им вызванного, в мировой академической среде активизировалась дискуссия о налогообложении состояний самых богатых граждан, ведь расслоение как по доходам, так и по имущественному критерию в мире в целом и по большинству стран мира в частности растет. Многие рядовые граждане теряют здоровье, работу, доходы, имущество и нуждаются в помощи. Даже развитые страны мира и их правительства испытывают потребность в дополнительных ресурсах, поэтому их взгляды все больше направлены на состояния самых богатых.
Теоретически идея выглядит привлекательной, ведь традиционно часть богатейших людей мира если не прямо избегают налогообложения, то широко используют различные средства для оптимизации (читай — минимизации) своих налоговых платежей, а в разного рода safe heaven от взглядов контролирующих органов скрыты огромные активы. Напомним, что, по оценкам ведущих экспертов мира, объемы активов в офшорных юрисдикциях достигают в среднем до 10% мирового ВВП. Собственно, как естественная реакция правительств ведущих стран мира на это, в мире родились такие проекты, как FATCA в США в 2010 году или позднее, в 2013-м, BEPS в странах ОЭСР. И следует отметить, что в США FATCA весьма успешно себя зарекомендовала: так называемые программы добровольного открытия информации (voluntary disclosure programmes) налогоплательщиков привели к многомиллионным дополнительным поступлениям в федеральный бюджет. Эта страна в развитии своей государственной налоговой политики продолжает целенаправленно двигаться и внедрила в рамках налоговой реформы Tax Cuts and Jobs Act в прошлом году так называемый GILTI для транснациональных корпораций (Global Intangible Low Tax Income) с целью борьбы с уклонением от налогообложения уже юридических лиц. В США хорошо понимают, в отличие от Украины, что за каждым юридическим лицом скрывается абсолютно конкретное физическое лицо! Не удивительно, что одной из ключевых рекомендаций к отчету «Tax Administration» экспертов ОЭСР последних лет является совет создать в налоговых администрациях разных стран мира подразделения, которые будут специализироваться именно на налоговом аудите самых богатых граждан, — так называемые HNWI (High Net Worth Individuals).
Но чтобы такой или подобный инструмент сработал в других странах, надо быть США и иметь сильные государственные институты, а главное — стратегию налоговой политики, а этого большинству стран мира точно не хватает. Результатом такого стратегического планирования является то, что в ходе последних президентских выборов в США сенаторы от Демократической партии Элизабет Уоррен и Берни Сандерс в своих предвыборных программах предлагали установить налог на активы богатейших граждан этой страны. Объект налогообложения — все активы по рыночной стоимости за вычетом долгов. В варианте Э.Уоррен налог применяется по прогрессивной шкале до 6% для одиноких граждан и супругов с состояниями свыше 50 млн долл. В варианте Б.Сандерса предельная ставка налога составит 8% для одиноких граждан с доходами выше 16 млн долл. и для супругов — более 32 млн.
По оценкам экспертов, в первом варианте налоговые поступления от уплаты этого налога могут составить 1,34% ВВП, а во втором — 1,56%, а сам налог будет распространяться на ограниченный круг самых богатых граждан страны. Исследователи, отмечая как позитивные, так и негативные стороны этой инициативы, утверждают, что стандартное представление современной теории налогообложения о том, что оптимальная налоговая система с целью достижения устойчивого и сбалансированного экономического роста должна исключать налогообложение любого капитала, и говорят о том, что это требование может быть ослаблено.
Основные недостатки налога на богатство состоят в том, что существуют некоторые методологические трудности с определением базы налогообложения, его относительно сложно администрировать, и на самом деле фискальная значимость налога на богатство в странах, где он уже введен, не такая высокая. В частности, во Франции, Норвегии, Испании и Швейцарии, в которых этот налог функционировал, по состоянию на 2018 год поступления в их бюджеты в среднем составляли 0,22%, 0,45%, 0,18% и 1,08% ВВП соответственно. Объемы налоговых обязательств по этому налогу очень чувствительны к способу оценки активов, а учитывая наличие разнообразнейших схем искусственной подмены источников и статуса доходов, можно легко эти обязательства минимизировать. Впрочем, именно там, где глобализация и диджитализация раньше служили условием и средством избежать налогообложения, ведь были доступны лишь самым богатым, уже сегодня и завтра могут пригодиться контролирующим органам при надлежащем и правильном их использовании. Сейчас налоговые инициативы ведущих стран мира направлены на раскрытие и обмен всей финансовой и налоговой информацией, позволяющей как теоретически, так уже и практически присылать самым богатым пресловутые предварительно заполненные налоговые декларации. Потенциал применения инструментов диджитализации, в свою очередь, помогает не только отслеживать все финансовые потоки каждого отдельного физического лица, но и «хакнуть» это лицо на основе доступной биометрической информации о нем. Юваль Ной Харари постоянно подчеркивает реальную угрозу этого и риск возникновения цифровых диктатур. Что уж тогда говорить о налогах, если в нормальных странах имущественное и финансовое состояние граждан отслеживается, а информация накапливается десятилетиями. Так что недостатки налога на богатство, которые раньше приводили в качестве аргументов против его внедрения, сейчас не выглядят настолько непреодолимыми.
Очевидно, с этих позиций и соображений нужно рассматривать инициативу профессоров Camille Landais, Emmanuel Saez, Gabriel Zucman ввести прогрессивный временный налог на активы наиболее богатых граждан во всех странах ЕС и именно в контексте не так уменьшения имущественного расслоения, как преодоления последствий пандемии СOVID-19, ведь государственные расходы, дефициты и долги предсказуемо будут расти. Как дополнительный аргумент в пользу его имплементации они приводят тот факт, что в середине прошлого века Германия наиболее успешно преодолела трудные последствия для государственных финансов Второй мировой войны, введя прогрессивный налог на богатство. Для сравнения они анализируют опыт Франции и Великобритании, которые пошли другим путем инфляционного обесценивания государственного долга. Постфактум анализ этих кейсов свидетельствует о преимуществе именно немецкого опыта.
Какими из всего этого фонтана инициатив и праздника идей могут быть выводы для Украины?
Как раньше отмечалось в одном из моих материалов со ссылкой на оценки неправительственной организации Tax Justice Network, объемы активов, выведенных резидентами Украины в низконалоговые юрисдикции, составляют почти 170 млрд долл. В относительном измерении это еще один ВВП Украины. Ежегодно государственный бюджет недополучает миллиарды долларов налоговых поступлений от прибылей, заработанных в Украине, но скрытых в офшорах. В этом контексте важными домашними заданиями для Украины являются как активизация работы в рамках платформы Inclusive Framework BEPS, так и дальнейшее усиление институциональной способности контролирующих органов (таможни прежде всего), в том числе в отношении самых богатых. Но это уже больше дело политической воли, чем юридической или административной техники!