В июне 2023 года Украина завершила процесс вступления и стала 43-й страной-членом Банка развития Совета Европы. Именно этот банк первым выделил гранты на оказание немедленной помощи беженцам из Украины в начале полномасштабного вторжения, а недавно одобрил выделение Украине 100 миллионов евро на удовлетворение неотложных потребностей в медицинских услугах. Какими будут следующие ключевые направления сотрудничества с банком, ZN.UA поговорило с его руководителем Карло Монтичелли.
— Господин Монтичелли, Украина начала сотрудничать с Банком развития Совета Европы (БРСЕ) уже во время войны. Банк развития Совета Европы считает это сотрудничество рискованным?
— Это очень интересный вопрос, потому что он дает мне возможность по-настоящему углубиться в суть нашей миссии и того, как мы работаем.
Во-первых, позвольте мне рассказать вам только об институциональной истории. Банк развития Совета Европы может работать лишь непосредственно в тех странах, которые являются нашими членами. Поэтому нам пришлось дождаться завершения процесса вступления в июне этого года, чтобы финансировать операции непосредственно в Украине. Но мы начали работать, чтобы поддержать украинский народ сразу после начала российского вторжения, помогая многим беженцам, направлявшимся в соседние страны.
Как вы знаете, многие люди, которым пришлось бежать, это были женщины с детьми, маленькие дети, иногда дети были больные или инвалиды, и здесь мы сразу начали им помогать.
Мы сделали это для многих соседних с Украиной стран. Общая сумма наших операций в поддержку украинского народа превысила миллиард евро. Потом появилась возможность, с присоединением Украины, работать непосредственно в стране.
Конечно, как многосторонний банк развития, мы должны помнить о рисках. Нам надо брать на себя хорошо контролируемые риски, выполняя нашу миссию, которая заключается в финансировании инвестиций в социальные секторы, а именно: в социальное жилье, больницы, школы.
— Таким образом, риск необходимо учитывать, но ваша миссия также важна...
— В наших 43 странах-участницах мы прилагаем все усилия, чтобы обеспечить даже те операции, которые на первый взгляд выглядят весьма рискованными, используя, например, нашу внутреннюю систему гарантий.
Для Украины мы действуем только на уровне государства. Мы не собираемся кредитовать частный сектор или местные власти. Как следствие, у Банка развития Совета Европы «привилегированный статус кредитора», то есть нам как многостороннему банку развития предоставляется приоритет для погашения долга в случае, если у суверенного государства существуют финансовые проблемы. Для нас это важный фактор снижения риска. По этой причине мы не рассматриваем кредитный риск как ключевую проблему.
Конечно, мы хотим сохранить рейтинг ААА, восстановленный недавно, в июле, путем увеличения капитала, которое наши акционеры одобрили в декабре 2022 года. Кроме того, мы стремимся сохранить этот высокий кредитный рейтинг, отложив необходимые резервы, и продолжаем хорошо руководить нашим капиталом.
Что касается деятельности, то нашей главной задачей будет работа в новой для нас стране — Украине. Мы опираемся на наш опыт в других странах, в которых тоже когда-то был военный конфликт. Налаживаем очень тесные связи сотрудничества с другими многосторонними банками развития, уже давно работающими в Украине. Они знают Украину намного лучше нас. Мы также планируем иметь несколько сотрудников в Киеве.
Вот где настоящая проблема, в отличие от кредитного риска.
— Какие проекты или инвестиционные программы заинтересуют Банк развития Совета Европы в Украине?
— Для меня важно подчеркнуть, что БРСЕ — это единственный многосторонний банк развития, единственной миссией которого является содействие инвестициям в социальный сектор.
Поэтому мы не финансируем ни электросети, ни транспорт, хотя это очень важно. Три сферы деятельности, являющиеся основой нашего бизнеса, — это здравоохранение, социальное жилье и образование. Именно в этих областях мы можем обеспечить наибольшую добавленную стоимость.
Еще до того, как Украина стала членом БРСЕ, мы организовали общую техническую миссию с украинской властью для демонстрации Региональной жилищной программы на Западных Балканах. Это десятилетняя инициатива, благодаря которой социальное жилье было предоставлено многим людям, перемещенным из-за войны в бывшей Югославии. Я хочу подчеркнуть, что мы начинаем, имея серьезный опыт в этих секторах.
— Исходя из вашего опыта, какие проблемы чаще всего возникают в таких проектах?
— У нас есть серьезный опыт в управлении и реализации проектов в постконфликтных странах, где управление может быть слабым. В этих случаях присматриваем за закупками с особым вниманием. Это может привести к задержке, поскольку мы хотим убедиться, что все сделано правильно.
Мы привыкли сотрудничать с постконфликтными странами, у которых может быть слабый потенциал реализации, поэтому это входит в наш набор навыков. Кроме того, мы обладаем специальными техническими знаниями в финансируемых сферах.
Приведу пример. В концепции социального жилья есть две большие составляющие: восстановление/ремонт и реконструкция. Учитывая наш опыт, мы будем больше следить за частью реконструкции. Мы ведем открытый диалог с украинским правительством, чтобы вместе определить приоритеты.
На данный момент есть приоритетные секторы, но есть и приоритет доставки.
Украинское правительство хочет, чтобы проекты выполнялись как можно быстрее. У нас, в Банке развития Совета Европы, есть традиция уметь выполнять задачу, придерживаясь всех гарантий, которые я обсуждал раньше.
— Можете ли вы добавить какие-то особенности проекту? Возможно, какие-то дополнительные функции.
— В этом нам поможет директор Управления кредитования и социального развития БРСЕ Кристиан Табакару. Он руководит командой, непосредственно работающей в Украине.
Кристиан Табакару: Мы составляем карту рисков, потому что вы спрашивали о них. Мы составляем карту рисков, связанных с бюджетом, типом финансирования и рисками выполнения. Также оцениваем так называемые договоренности стейкхолдеров, то есть социальное управление проектом. Есть ли на это согласие? Есть ли желание? Как на это реагирует громада, местная власть?
В конце концов, мы готовы оказать поддержку украинской власти для повышения ее технической состоятельности с целью реализации наших проектов.
Вот как мы работаем со всеми участниками. Этот подход системный, мы ничего нового в Украине не изобретаем. Возможно, если отличия и есть, то отличия в масштабах, но это системный подход Банка развития Совета Европы.
— Как сейчас банк взаимодействует с Украиной?
К.T.: Неделю назад совет утвердил 100 миллионов евро для финансирования сектора здравоохранения. Мы надеемся, что сможем начать выплаты в первом квартале следующего года.
Параллельно мы вместе с Министерством финансов Украины и Государственным агентством восстановления и развития инфраструктуры Украины изучаем проекты реконструкции домов пакетами от 50 до 100 миллионов евро. Надеемся, что сможем вынести эти проекты на утверждение правления банка через несколько месяцев.
Мы также изучаем проект, связанный с услугами здравоохранения, особенно психического здоровья, или с травмами, вместе с Министерством социальной политики Украины. Ожидаем, что этот проект будет финансироваться в основном за счет грантов.
Карло Монтичелли: Вот где мы находимся на сегодняшний день. Это наши приоритеты на ближайшие месяцы.
Мы больше рассматриваем сферы, где опять-таки помощь БРСЕ может быть саомй эффективной и иметь наибольшую ценность. Иногда это потому, что мы приобрели определенный опыт либо сосредоточиваемся на сферах, срочно требующих поддержки. Вот почему мы сейчас думаем работать над психическим здоровьем. Еще до войны в этой сфере здравоохранение в Украине было не на высоте. Очевидно, что после всей жестокости войны травмы психического здоровья сейчас даже важнее, чем были раньше. Так что это то, на чем мы действительно хотим сосредоточиться, чтобы помочь украинскому народу.
— Господин Монтичелли, правильно ли мы понимаем, что речь идет о «долгих и дешевых» деньгах?
— Одной очень интересной особенностью нашего финансирования проектов является то, что мы очень гибкие в отношении условий финансирования. У нас нет сложных инструментов финансирования. Чаще всего мы стараемся удовлетворить потребности заемщика.
Способ ценообразования связан со стоимостью заимствований БРСЕ на международных рынках капитала, которая очень низкая, поскольку у нас тройной ААА. Поэтому спред наших операций минимален, особенно когда мы кредитуем на суверенном уровне, как в Украине.
— Если война в Украине продлится долго, повлияет ли это на сотрудничество Украины с БРСЕ?
— В прошлом году мы достаточно тщательно обсудили с нашими акционерами стратегию банка на следующие пять лет. Речь шла о различных аспектах. Один важный аспект касался нашей деятельности в Украине. Это связано с типом ресурсов, с точки зрения размера, которые акционеры готовы предоставить нам. Они решили, что важно одобрить первое в истории банка увеличения капитала за счет уплаченных средств, попросив нас продолжить нашу деятельность, а также начать инвестировать в Украину.
Все это базируется на нашем Стратегическом плане на 2023–2027 годы. Он предусматривает, что мы собираемся иметь портфель операций в Украине на сумму 1,2–1,3 миллиарда евро.
Для Украины, как уже упоминалось, наша первая операция была в сфере здравоохранения, вместе с Всемирным банком. Масштабы этой операции могут увеличиться, если акционеры предоставят больше ресурсов. Я надеюсь, что они увидят качество нашей работы.
Мы также создали трастовый фонд для Украины. На этом этапе он относительно небольшой, с начальным финансированием из Ирландии и взносами Германии и Чехии на общую сумму около трех миллионов евро. На будущей неделе к ним присоединится Литва. Верим, что он будет увеличиваться. Мы планируем использовать эти ресурсы, чтобы сделать реализацию наших проектов более эффективной, в том числе путем предоставления технической помощи и развития возможностей.
Вместе с тем мы очень хорошо понимаем неотложные гуманитарные потребности Украины. Например, после начала войны мы использовали собственные резервы банка для предоставления грантов Международной организации по миграции (МОМ) на целенаправленную помощь украинцам, перемещенным в соседние страны. Я видел, как используются наши деньги в Варшаве, где был дом для матерей с детьми, имевшими проблемы со здоровьем и психикой. Это было действительно очень трогательно. Сейчас мы также сотрудничаем с Католической службой помощи.
— Господин Монтичелли, я хочу спросить вас как экономиста, сколько времени понадобится для восстановления Украины? Что должно быть нашим приоритетом в ходе этого восстановления, если исходить из вашего опыта?
— Опыт всех стран показывает, что двигателем восстановления является частный сектор. Работа Банка развития Совета Европы имеет решающее значение для справедливого восстановления, способствующего социальной сплоченности. Но двигателем роста должен быть частный сектор.
Частный сектор, насколько я понимаю, очень заинтересован инвестировать в Украину. Украина — это хороший рынок, там много квалифицированных работников, поэтому желание есть. Существует также готовность нести риск, связанный с осуществлением инвестиций. Но частный сектор не хочет нести риски, связанные с войной.
Сложно говорить о снижении рисков для страны, находящейся в состоянии войны. Например, есть завод и существует риск, что он будет уничтожен. Таким образом, вопрос в том, кто будет нести риск?
Частный сектор часто считает, что снижение рисков должно происходить через многосторонние банки развития, которые берут на себя такой риск. Я могу рискнуть, но для этого мне необходимы ресурсы, если Банк развития Совета Европы больше работает как страховая компания.
Я считаю, что ускорение процесса укрепления связей Украины с Европейским Союзом в значительной степени поможет снизить эти риски.
И, как вы знаете, мы, экономисты, умеем анализировать, но в итоге решение о выделении денег принимают инвесторы.