Заявление прокурора Международного уголовного суда (МУС) Фату Бенсуда об окончании предварительного изучения дела «Ситуация в Украине» не было большой неожиданностью для тех, кто участвовал в подготовке информационных сообщений и следил за ежегодными отчетами. Его ждали еще в конце 2019 года. Более того, в позапрошлом году тогдашний прокурор АР Крым, а ныне руководитель «департамента войны» Офиса генпрокурора Гюндуз Мамедов не исключал, что по «Ситуации в Украине», которая имеет три составляющие — преступления против человечности и военные преступления во время Майдана, в ходе вооруженных конфликтов в Крыму и Донбассе — по «крымскому кейсу» расследование МУС может быть открыто раньше. Уже в то время были основания для вывода, что Украина в своих информационных сообщениях о военных преступлениях в Крыму достигла критериев, необходимых для открытия производства. Важно также, что начиная с 2016 года в отчетах Офиса прокурора МУС неизменной была оценка ситуации в Крыму — международный вооруженный конфликт и оккупация Россией.
Прокуратура АРК и Севастополя продолжает готовить новые информационные сообщения для Международного уголовного суда — Россия чуть ли не ежедневно дает повод для документирования фактов с признаками военных преступлений. Сегодня это, к примеру, продажа украденной у Украины легенды крымского виноделия — объединение «Массандра». Почему это военное преступление, какие сообщения будет рассматривать МУС после открытия производства по «Ситуации в Украине» и почему «крымские дела» не расследуются национальными судами — в интервью с руководителем прокуратуры АР Крым и г. Севастополя Игорем Поночовным.
— Пан Поночовный, какие именно преступления, совершенные в оккупированном Россией Крыму, будет расследовать Международный уголовный суд после открытия производства в деле «Ситуация в Украине»?
— Прежде всего замечу, что это действительно историческое решение, и мы стали на шаг ближе к тому, чтобы виновные в совершении военных преступлений и преступлений против человечности на оккупированных территориях Украины отвечали на самом высоком уровне.
В целом с 2016 года прокуратура автономии направила в Офис прокурора Международного уголовного суда девять информационных сообщений о совершении РФ международных преступлений в оккупированном Крыму. Это наша совместная и кропотливая работа с общественными организациями — Украинским Хельсинским союзом по правам человека, Региональным центром прав человека и Крымской правозащитной группой.
Сообщения касались: использования вооруженными силами РФ «живых щитов» — гражданских лиц для захвата военных объектов в Крыму в 2014 году, уничтожения и захвата государственной собственности Украины, замещения украинского населения полуострова российским, принуждения граждан Украины служить в армии государства-оккупанта, пропаганды войны среди детей.
Информация о наших уголовных производствах легла в основу всех сообщений, и в каждом мы доказывали причастность конкретных чиновников высокого ранга государства-оккупанта к совершению указанных преступлений на территории оккупированного полуострова. Ведь именно использование инструментов МУС позволяет привлечь к ответственности высшее политическое и военное руководство РФ.
При этом завершение предыдущего расследования «Ситуации в Украине» не означает, что мы прекратим информировать МУС о нарушении норм международного гуманитарного права в оккупированном Крыму. В ближайшее время направим еще два информационных сообщения — о преследовании журналистов и о незаконном перемещении заключенных с территории полуострова в пенитенциарные учреждения на территории РФ.
— И Россия дает новые основания для новых сообщений. Присвоение и продажу объединения «Массандра» вы также квалифицируете как военное преступление. Почему?
— Потому что согласно IV Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны от 1949 года государству-оккупанту запрещается присваивать как публичную, так и частную собственность на оккупированной территории. Государство-оккупант имеет право пользоваться публичным имуществом только в военных целях. В этом случае после оккупации полуострова РФ имущество «Массандры» «национализировали», фактически экспроприировали, передали в федеральную собственность — управлению делами президента РФ, потом вернули в «собственность Республики Крым» соответственно, никакой военной необходимости в таком присвоении и передаче имущества не было.
А выставление на аукцион активов «Массандры» и ее покупка российской компанией подтверждают тот факт, что оккупационная администрация, кроме того, что незаконно завладела этим имуществом, еще и незаконно им распоряжается.
В целом прокуратура АРК и Севастополя расследует несколько эпизодов, касающихся имущества «Массандры»: кроме присвоения, это еще и продажа земли под виноградниками в Гурзуфе (компании, связанной с собственником «Лукойла» Вагитом Алекперовым. — В.С.), и производство в отношении «директора» «Массандры» Янины Павленко, самовольно открывшей 240-летнюю бутылку «Херес де ля Фронтера» для Владимира Путина и Сильвио Берлускони. Теперь «дело «Массандры» пополнится и компанией-покупателем.
— Эти производства и представления в МУС — далеко не все усилия, которые могла приложить Украина в ответ на захват Россией «Массандры». Государственный Ощадбанк в международном арбитраже выиграл иск на 1,3 миллиарда евро компенсации за присвоение Россией его крымских активов. Постоянная палата Третейского суда в Гааге в прошлом году уже признала Россию виновной в потере «Нафтогазом Украины» активов, оцененных НАК в 8 миллиардов долларов, и сумма растет, поскольку РФ продолжает добычу газа из украинских месторождений. Но правительство не только не судится с Россией за утраченные активы в Крыму, до сих пор не создан реестр утраченного имущества и не установлена общая сумма причиненного ущерба. А суммы, которые наши руководители называют публично, начиная с триллиона гривен от премьера Яценюка, взяты с потолка.
— Озвученная сумма убытков в 1 триллион 80 миллиардов гривен была установлена без исследования всей информации о потерях Украины в Крыму.
У нас есть большой кейс о присвоении публичного и частного имущества в Крыму, в рамках которого зафиксированы многочисленные факты захвата, «национализации», федерализации государственного имущества Украины. Это факты масштабного и систематического присвоения имущества, что позволяет квалифицировать действия оккупационной администрации РФ в Крыму как военное преступление.
Наша задача в рамках уголовного производства — установить точную цифру потерь, понесенных Украиной. Поэтому мы собрали информацию министерств и государственных органов об их имуществе, находящемся в Крыму, его стоимости и прочем. Экспертное учреждение, с которым мы работаем, разработало методику и определенную формулу, по которой можно будет рассчитать наиболее точную стоимость имущества и убытки, нанесенные оккупацией полуострова.
Также сейчас приближаемся к финализации экспертизы, связанной со строительством моста через Керченский пролив. Еще в 2017 году было зарегистрировано уголовное производство с предварительной правовой квалификацией «нарушение правил экологической безопасности». Мы привлекли каждый контролирующий орган, относящийся к сфере управления Министерства экологии, они готовы предоставить информацию, которая ускорит экспертизу о вреде, причиненном экологии строительством Керченского моста.
Предварительно это преступление будет квалифицировано как военное, по статье 438 Уголовного кодекса Украины, поскольку уничтожение природных объектов — это серьезное нарушение международного гуманитарного права.
— «Автоматическое» присвоение статуса граждан РФ гражданам Украины в Крыму, политика натурализации, политика колонизации, приводящая к изменению структуры населения полуострова — вытеснение украинского с заселением россиянами, — это тоже нарушение международного гуманитарного права, и эти данные вы также подаете в Международный уголовный суд.
— Демографические изменения на полуострове важны в контексте оккупации, я сказал бы, что сейчас это главная цель Кремля — наряду с милитаризацией. Работая вместе с международными экспертами, юристами и специалистами по международному гуманитарному праву, мы пришли к выводу, что основной целью всех репрессий, происходящих на полуострове, является изменение этнического состава населения. Многочисленные обыски, задержания, уголовные преследования, паспортизация, призывные кампании направлены на вытеснение несогласных с оккупационным режимом граждан Украины и заселение территории Крыма колонизаторами из РФ.
Такую политику государство-оккупант реализует в Крыму системно. Например, российские войска переезжают в Крым с семьями, для них там строится жилье, предоставляются социальные льготы. Так же — представители правоохранительных органов, государственные служащие, в крупных городах возводятся дома для ФСБ, для Минобороны. Еще во времена премьерства Дмитрия Медведева была принята федеральная программа о переселении в Крым к 2030 году до 450 тысяч граждан РФ. Под нее разрабатывались более мелкие программы, позволяющие россиянам с территории РФ получать дешевые ипотечные кредиты, рассчитывать на «подъемные» при назначении на работу. Для россиян создаются наиболее благоприятные условия проживания в Крыму, а крымчан вытесняют из собственного дома.
— С нового года начнется волна изъятия земель в Крыму: указом президента Путина почти весь полуостров объявлен пограничной зоной, где неграждане РФ не имеют права владеть землей. Это еще один способ принуждения к получению российского «паспорта» и выдавливания из Крыма нелояльного населения. Скольких людей, по вашим прогнозам, может затронуть это обезземеливание, и как будете реагировать?
— Учитывая размер территории, причисленной указом Путина к землям, которыми не могут владеть неграждане РФ, думаю, что заявлений будет много: указом охвачены 80 процентов территории полуострова. Но к реагированию на обращения граждан Украины по этому поводу мы готовы. Каждый факт принудительного отчуждения земельного участка однозначно будет в уголовном производстве.
Мы используем все возможные рычаги влияния на РФ: на национальном уровне — направляем обвинительные акты в суд, на международном — подаем информационные сообщения в Офис прокурора МУС. Информацию, зафиксированную в наших уголовных производствах, мы предоставляем также Министерству иностранных дел и Минюсту для подачи межгосударственных исков против РФ. Но полноценно реализовать задачу уголовного процесса, не имея доступа к территории, довольно сложно. Я имею в виду — привлечь виновных к ответственности и реально вернуть пострадавшим их имущество или возместить нанесенные убытки. Но мы сейчас выполняем ту работу, которая даст людям возможность после деоккупации Крыма прийти и получить обратно свое имущество.
— Тема крымских российских паспортов, которые мы называем аусвайсами, используется, к сожалению, и для политических спекуляций в самой Украине, и для пропагандистских манипуляций со стороны России. Регулярные спекуляции касаются наказаний в Украине за получение жителями Крыма «российских паспортов».
— Никакого наказания за наличие российского паспорта, выданного в Крыму гражданину Украины, нет. Поскольку эти паспорта не признаются ни Украиной, ни какой-либо демократической страной мира. В сущности, это навязанный псевдодокумент, а за псевдодокументы ответственности быть не может.
— Да, но люди на КПВВ на границе с Крымом сталкиваются с тем, что представители или таможенной, или пограничной служб пугают их ответственностью за найденный «паспорт РФ», требуя таким образом деньги.
— Периодически такие факты случаются: люди, пересекающие админграницу, жалуются на действия таможенников, пограничников, шантажирующих их наличием российского паспорта. У нас есть уголовное производство, открытое по обращению правозащитных организаций. При этом заявления от самих потерпевших граждан официально к нам не поступали. Мы планируем обновить наши информационные борды на КПВВ — дополним их еще и информацией об отсутствии ответственности за принудительные паспортизацию и призыв в российскую армию.
— Но возникает вопрос: что сделать для того чтобы «развестись» с Россией? Мы знаем кейс Павла Казарина — чтобы избавиться от крымского российского «паспорта» он пошел в консульство России в Киеве и подал заявление о выходе из гражданства РФ. Так надо это делать крымчанам или нет?
— Я думаю, нет, поскольку это документы, равнозначные паспорту из сувенирного магазина.
Обращение гражданина Украины из Крыма в консульство России о выходе из гражданства РФ — это признание того, что он был гражданином России.
Граждане Украины в оккупации стали заложниками ситуации, им принудительно навязывают этот паспорт, государство-оккупант создало все условия, чтобы без него крымчане на своей территории не могли обходиться. Поэтому фейковый паспорт РФ, выданный оккупационной администрацией, надо воспринимать лишь как средство для обеспечения необходимых условий проживания в Крыму на период оккупации.
— Многие наши граждане, уполномоченные на выполнение функций государства, были вынуждены оформлять в Крыму свои дачи, эллинги, земельные участки по законодательству РФ, чтобы сохранить это имущество в собственности. Последний скандальный случай с землей председателя Конституционного суда — пример того, какой уровень эта проблема затрагивает. Ваше мнение: не целесообразно ли, в целях безопасности, обязать декларировать, если у гражданина такие есть, документы РФ или ее марионеточных образований на оккупированных территориях?
— Это было бы правильно и логично, и не только в отношении документов, выданных РФ. Государство должно владеть информацией о лицах, уполномоченных на выполнение функций государства, имеющих связь со страной-оккупантом. И, конечно, это упростило бы работу органам безопасности. Это должно быть аспектом государственной политики, направленным на обеспечение национальной безопасности, который при этом не нарушал бы права человека. Правоохранительная система должна владеть информацией о том, у кого из граждан Украины есть «паспорт», выданный РФ в Крыму, у кого из граждан есть имущество в Крыму, поскольку такие лица потенциально уязвимы перед спецслужбами РФ, их проще завербовать.
— Если бы вам сегодня сказали: «Напишите три пункта, которые дадут возможность повысить эффективность работы правоохранительных органов, всей системы, приблизить нас к счастливому моменту справедливого суда», — что бы вы, в порядке срочности, назвали?
— Прежде всего процесс приближения к справедливому суду существенно тормозит отсрочка ратификации Римского статута. Особенно, если мы говорим о привлечении топ-чиновников РФ к ответственности за оккупацию Крыма, ратификация Римского статута должна быть на первом месте.
Второй пункт — имплементация норм международного гуманитарного права в действующее уголовное законодательство. К подготовке этого законопроекта было привлечено невероятное количество специалистов, которые его «отшлифовали» с учетом всех конструктивных пожеланий и мнений. Это совместная консолидированная работа экспертов, адвокатов, прокуроров, следователей и депутатов. И именно это даст нам возможность в уголовном процессе говорить на одном языке с иностранными и международными инстанциями. Каждый раз, когда ты объясняешь, что такое статья 438 УКУ, куда она нас отсылает и почему можно применять Гаагскую конвенцию 1907 года, квалифицируя преступления в 2020-м, достичь согласия довольно сложно. А упомянутый законопроект именно и дает возможность не ломать голову над квалификацией, адаптацией международных договоров под состав преступлений в Уголовном кодексе Украины.
— Почему он не двигается?
— Не знаю. Он вроде бы и не заморожен. Прошло первое чтение. Ко второму чтению особо дорабатывать нечего. Видимо, нужна лишь знаменитая политическая воля, чтобы его проголосовали во втором чтении. Было много скептиков, говоривших, что этот законопроект позволит привлекать к ответственности украинских военных, об этом же говорят все противники ратификации Римского статута, но это ошибочное мнение.
Украина с 2014 года не влияет на выбор, кого привлечет МУС за военные преступления, а кого — нет. Украина уже признала юрисдикцию МУС, соответственно только Прокурор МУС может принять решение о расследовании военных преступлений в деле «Ситуация в Украине», для него гражданство или сторона вооруженного конфликта не имеют никакого значения. Но если преступления расследованы национальными судами и виновные лица привлечены к реальной ответственности, то Международный суд не будет их рассматривать. К тому же следует понимать, что МУС занимается только «большой рыбой».
И третья позиция — это комплексные и основательные изменения в национальный уголовный процесс. С появлением в УПК так называемых правок Лозового прокурорам и следователем приходится реализовывать принцип состязательности в процессе не со стороной защиты, а с УПК Украины. Кроме того, УПК вообще не учитывает специфику расследования уголовных производств по преступлениям, совершенным на оккупированной территории, что требует намного больше времени для сбора доказательств и установления виновных лиц.
Аналогичная проблема и со специальным досудебным расследованием, так называемым заочным. Мы направили в суд 81 обвинительный акт по результатам специального досудебного расследования в связи с перепрятыванием обвиняемых на оккупированной территории Украины. За это время есть только один заочный приговор — бывший депутат ВР АР Крым VI созыва Светлана Савченко (с 2016 года — депутат Госдумы РФ. — В.С.) признана виновной в государственной измене и осуждена на 14 лет лишения свободы. Но большинство этих обвинительных актов находятся на рассмотрении более трех лет. За это время были назначены более 600 судебных заседаний, но реально проведены около 200...
— Есть большая проблема и с объявлением подозреваемых и обвиняемых в «крымских делах» в международный розыск через Интерпол. Недавно в связи с событиями в Нагорном Карабахе вновь о себе напомнил «Самвел» — Армен Мартоян, один из командиров «самообороны Крыма», подозреваемый в нескольких тяжких преступлениях. Интерпол сначала объявил его в розыск, а потом по заявлению России — снял.
— В отношении «Самвела» мы сейчас пошли путем двусторонних договоров. Недавно направили в Армению запрос о международной правовой помощи, поскольку появилась информация, что он — там. «Самвела» объявляли в розыск через каналы Интерпола, но он был в них недолго, со временем Интерпол снял его с розыска в связи с тем, что преследование якобы носило политически мотивированный характер.
Кроме того, мы подавали в Интерпол материалы о розыске «крымских самообороновцев», причастных к похищению Героя Украины Решата Аметова: их действия квалифицированы по общеуголовным статьям. Но Интерпол самоустранился и от их розыска. Теперь попробуем третий вариант, ссылаясь на информацию о том, что Интерпол готов всесторонне содействовать розыску военных преступников. Подадим материалы о розыске подозреваемых по статье 438 УК Украины (нарушение законов и обычаев войны).
— Я бы еще упомянула о флоте «Черноморнефтегаза», который Интерпол отказался объявлять в международный розыск. А вы удовлетворены работой Украинского бюро?
— Ее, по сути, нет. Они передают нам разъяснения позиции Интерпола — и все. Непосредственно со Штаб-квартирой Интерпола мы не коммуницируем, такой порядок. Замечу, что фактически еще ни один крымский правонарушитель через каналы Интерпола не разыскивался.
— Сильная реакция России на аресты самолетов, осуществляющих пассажирские перевозки в закрытые аэропорты Крыма. Известно, что большинство самолетов, летающих в Крым, предоставлены россиянам в лизинг. Но западные санкции не содержат прямого запрета на лизинговые соглашения с компаниями, работающими с Крымом. Какова ваша тактика?
— Будем пытаться использовать в этих случаях каналы Интерпола, поскольку транспортные средства они тоже могут разыскивать. Поэтому будем принимать меры для розыска и задержания морских судов-нарушителей, на которые у нас наложены аресты.
Зная, что практически все борта российских авиакомпаний получены в лизинг, планируем работать через международно-правовую помощь именно с теми странами, где эти лизинговые компании зарегистрированы.
Готовимся к очередному раунду консультаций Украина—ЕС, и этот вопрос тоже будем обсуждать. Конечно, запретить передавать имущество в лизинг невозможно, но сделать определенные предостережения об использовании имущества в Крыму — вполне реально. Аналогично можно поработать и со страховыми соглашениями, поскольку те же самолеты, зарегистрированные в Европе, нарушают воздушное пространство Украины и правила международных полетов.
Но прежде всего в Украине должна быть внедрена комплексная санкционная политика, выработаны механизмы применения санкций и ответственность за их нарушение. Важно также, чтобы государственные контролирующие органы тоже приобщились к этому процессу, — прокуратура и следователи не могут охватить все сферы. И мониторить самолеты, и анализировать, какие именно меры реагирования можно применить к нарушителям, и тому подобное. Важно, чтобы эту работу выполняли уполномоченные органы, например Мининфраструктуры. То же касается и нарушений порядка въезда/выезда на временно оккупированную территорию морскими судами.
Больше статей Валентины Самар читайте по ссылке.