В августе украинские военные будут отправлены в Ирак. С 1 сентября Польша принимает на себя ответственность за свою зону, и украинцы приступят к выполнению миротворческой миссии.
Как всегда в таких случаях, нет полной уверенности, что все риски учтены и необходимые меры приняты. Украинскими военными за недолгие годы независимости накоплен определенный опыт в осуществлении миротворческих операций, но в данном случае ситуация особая. Постоянно меняющаяся обстановка в Ираке приводит в действие самые сложные процессы, как в регионе, так и на глобальной арене. Вряд ли можно считать достаточным политический опыт Украины как активного участника ближневосточных интриг.
Мандат украинской миротворческой миссии в Ираке, представленный СНБО, на все вопросы не отвечает. Главный момент: насколько учтены риски, связанные с тем, что Украина, по всей видимости, принимает на себя политическую, а не только чисто военную, ответственность за очень непростой участок подмандатной оккупационным силам территории.
В условиях хаоса и безвластия именно украинский солдат в глазах иракцев будет представлять ту власть, которая должна, по его мнению, обеспечить не только порядок на улицах, но и функционирование коммунального хозяйства. Хозяйственными проблемами, очевидно, должна заниматься гражданская администрация Пола Бремера. Но, по свидетельствам очевидцев, прямые контакты между иракцами и представителями администрации пока сведены к минимуму. В лучшем случае иракские ходоки могут изложить свои претензии американским солдатам, охраняющим штаб-квартиру Бремера. Американцы, конечно же, понимают необходимость механизмов обратной связи между администрацией и населением. Предпринимаются усилия по налаживанию работы отдельных министерств и ведомств с местным персоналом. Но вся управленческая иерархия с иракским лицом пока не выстраивается. Процесс натыкается на нерешенность главного вопроса — о временной иракской власти. Простая логика, построенная на том, чтобы собрать некое количество представителей от разных этнических и конфессиональных групп, партий, движений, призвав их заняться для начала хозяйственными вопросами, не срабатывает. Для полномочных представителей народа намного важнее политический аспект. Проблемы разрухи и социальной неудовлетворенности, похоже, меньше беспокоят их, чем вопрос о будущем страны и месте каждой политической силы. Ответственность за сегодняшние неурядицы легко перекладывается на оккупационную администрацию и служит дополнительным рычагом давления на нее.
Администрация Бремера пока отложила формирование временного правительства на неопределенное время. Предложенный ранее формат консультационного совета при оккупационной администрации не удовлетворил представителей племен и шиитского духовенства. Подобные решения оккупационных властей связаны с опасениями, что полноценные выборы при отсутствии в стране открытого политического процесса, доступных средств массовой информации могут привести к нежелательным результатам.
Насколько украинские войска подготовлены к несению службы в Ираке? Незнание арабского языка, местных традиций и отсутствие страноведческой подготовки может значительно осложнить выполнение поставленных задач. Пока не известно, какой из секторов (то ли юго-западный, примыкающий к саудовской границе, то ли юго-восточный, на границе с Ираном) достанется украинцам. Но уже сейчас очевидно, что каждый из них имеет достаточно сложную конфигурацию. Это секторы с преобладающим шиитским населением. В юго-западный, например, попадает такой важный центр шиизма, как Неджеф. Сектор, примыкающий к иранской границе, обещает не меньшие риски.
Уже сейчас известно, что в польской зоне оккупации, находящейся в верхней части Южного Ирака, помимо украинцев и поляков будут проходить службу военнослужащие еще десяти европейских государств. В зоне будут взаимодействовать несколько национальных подразделений под двойной командой Польши и США. Довольно сложная архитектура подчинения и соподчинения. Но оставим военным связанные с этим проблемы. Единственно, на что, видимо, следует обратить внимание: украинцы неожиданно для себя могут оказаться довольно заметной силой в польской зоне, поскольку многие другие страны, похоже, стремятся ограничиться символическим присутствием.
Давайте представим, как все будет выглядеть на практике, после выставления блок-постов, организации охранения каких-то объектов. Наиболее неординарная ситуация будет выглядеть примерно так. Поступает команда изолировать район, поставить кордон на пути демонстрации, захватить какую-то группу нарушителей порядка. За подобными командами, если речь не идет об откровенных мародерах, стоит некий политический выбор, представление о том, кто враг и кто друг. Но может ли исполнитель в такой ситуации избежать политической ответственности? Предполагается, что высшее командование знает, что делает, более того, имеет стратегию, видение будущего. Но вот с этим-то как раз не все пока ясно.
С самого начала иракской компании, еще на этапе интенсивной подготовительной работы американцев с силами иракской оппозиции, контакты с представителями шиитского большинства складывались не очень удачно. Шииты с молчаливым удовлетворением приняли свержение режима Саддама. Американские эксперты опасаются того, что Ирак в конечном итоге может оказаться под контролем Высшего совета исламской революции и других шиитских политических организаций, которые хорошо организованы и устанавливают все больший контроль над районами, населенными своими единоверцами.
По мнению кувейтского политолога д-ра Абделлы ан-Нафиси, автора книги «Шииты в политическом развитии Ирака», шииты в настоящее время осознают, что перед ними открылась редчайшая историческая возможность, которую нельзя упустить. Пока они, утверждает политолог, не будут удовлетворены своей ролью в постсаддамовском Ираке, о стабильности там не может быть и речи. Между тем очевидно, что переговоры между оккупационными властями и шиитами идут достаточно сложно. Масла в огонь подливают и одиночные аресты шиитских духовных лиц, таких, как шейх Джасим ас-Саиди, которые приводят к многолюдным антиамериканским демонстрациям.
Общепризнанным высшим шиитским духовным авторитетом сейчас является Великий аятолла Али ас-Систани (1930 г.р.). Что такое духовный авторитет в шиитском исламе? Это ученый- теолог, а не политический лидер в прямом смысле слова. Но, как сказал сын ас-Систани, «порой достаточно одного его слова, чтобы мир перевернулся». Возможно, тут не обошлось без риторического преувеличения, — мир, в общем, не перевернулся даже после бурных речей Хомейни, но качка ощущается до сих пор.
Шиитская позиция в целом определяется нескольким моментами. Прежде всего это несогласие с оккупацией. Пока это выражается в мягком, но последовательном неприятии иностранного присутствия. В недавнем интервью ливанской газете «Аль-Мустакбаль» сын Систани Сейид Мухаммад Рида, в частности, привел следующее суждение своего отца. Великого аятоллу спросили верующие, что нам делать, если американец хочет купить у нас какой-либо товар? «Продай его, — сказал аятолла. — Но при этом спроси: когда ты покинешь нашу землю? Пусть эти слова служат постоянным напоминанием иностранцам, что они оккупируют чужую страну».
Второй важный момент в шиитской позиции — демонстрация своей организованности и способности самим управлять ситуацией. Интересна в этой связи одна из фетв Систани, где он говорит, что нужно делать с добром, награбленным мародерами. Его следует собрать и беречь до того времени, пока можно будет передать компетентной власти. Очевидно, что оккупационная администрация, по мнению аятоллы, таковой не является. Высшее шиитское духовенство при этом отнюдь не выступает за идеи исламской республики, как это пытаются изобразить в западных СМИ. Систани, в частности, был всегда известен своим неприятием ключевой хомейнистской иделогемы — вилаят-е факих — верховенства исламского духовного лидера в делах управления страной. Мухаммад Бакир аль-Хаким, глава Высшего совета исламской революции, неоднократно подчеркивал, что Ирак должен быть светским государством с пропорциональным представительством во власти всех этно-конфессиональных групп.
Шиитские духовные авторитеты движимы не одними амбициями, связанными с их положением лидеров большинства иракского населения, но озабочены и своей позицией в шиитском мире в целом. Неджеф, место упокоения имама Али, исторически был главным духовным центром наиболее многочисленных двенадцатиричных шиитов. Утратил он эту роль во многом благодаря Саддаму. Соперничество между иракским Неджефом и иранским Кумом, получившим статус нового шиитского Ватикана в контексте исламской революции 1979 г., всячески притушевывается, но в потенциале еще может сыграть свою роль. Рискнем предположить, что на фоне широкого недовольства властью духовенства в Иране, нужно ждать не новой, иранского образца, исламской революции в Ираке, а всплеска иракской активности в среде ближневосточного шиизма. Иранцы во многом исчерпали свой харизматический потенциал, в 80-х годах распространившийся даже на многих суннитских радикалов. Властители шиитских умов теперь, возможно, будут жить по другому адресу: польская зона, украинский сектор.
Во всяком случае, главные для шиитов события в мире сейчас происходят именно в Неджефе, находящемся в одном из наиболее вероятных секторов украинского присутствия. С уходом Хомейни осталось вакантным место наивысшего духовного авторитета шиитов — т.н. марджа’ ат-таклид аль-мутлак. По значению этот сан можно сравнить одновременно с папским престолом и главой региональной международной организации. Только процедура избрания существенно отличается — он не выдвигается лидерами стран-участниц или коллегией кардиналов, а должен получить реальное признание большинства верующих. Вероятно, Систани может претендовать в перспективе на этот статус. Занятие иракским аятоллой такого положения в шиитской духовной иерархии может серьезно подорвать престиж и легитимность духовного лидера Ирана, а соответственно, и сами основы исламской республики в ее нынешнем виде. Ясно, что притязания подобного рода ограничивают возможности слишком активного сотрудничества Систани и его окружения с иноверцами, оккупирующими Ирак. В этой связи усложняются взаимоотношения иракских шиитов с политико-религиозным руководством Ирана. Как все это может отразиться на спокойствии границы, трудно сказать.
Ситуация в шиитском мире складывается довольно противоречиво. В Иране на демонстрациях звучат все более радикальные лозунги. «Иранский Горбачев» Хатами уже не удовлетворяет бунтующее студенчество. В Саудовской Аравии вдохновленное свержением Саддама шиитское меньшинство (10% населения) стало смелее подавать голос, требуя равенства в правах с суннитским большинством. А рядом еще шиитский Бахрейн, шиитское меньшинство в Кувейте и южный Ливан. Весь этот всплеск активности шиитов в регионе, а более всего возможность усиления их политических позиций в Ираке, не может не беспокоить соседние арабские страны, прежде всего Саудовскую Аравию.
Вопреки во многом небезуспешным попыткам шиитов продемонстрировать свою способность контролировать ситуацию в южном Ираке, не обходится без внутренних конфликтов. В Неджефе существует три центра силы: люди Мухаммада Бакира аль-Хакима, бессменного — с 1982 г. — главы Высшего совета исламской революции, группа Систани, о которой уже шла речь, и, наконец, семья ас-Садр, родственники повешенного Саддамом основателя наиболее активно действовавшей внутри Ирака шиитской организации Хизб ад-Да’ва. Среди последних заметна фигура двадцатидвухлетнего Муктада ас-Садра, заявившего о себе грубым ультиматумом, который он предъявил самому Великому аятолле ас-Систани. Истории этих семей — аль-Хакимы, ас-Садры, аль-Хуи — тесно переплетаются на протяжении веков. Представители этих родов сидели на одной скамье в медресе, занимали престижные кафедры, поднимаясь вверх по общественной лестнице, соперничая в науках и борьбе за политическое влияние.
Семейные распри. Стоит ли вмешиваться? Обращает внимание один момент. Когда в апреле Систани был отрезан от мира бойцами ас-Садра и в 24 часа должен был по их требованию покинуть страну, лидеры саудовских и ливанских шиитов поспешили возложить ответственность за его возможную гибель на оккупационные власти. «Имам Систани — очень уважаемый исламский религиозный деятель, у него более 100 миллионов последователей в Ираке и за его пределами. Оккупационные власти должны предпринять все возможное для устранения угрозы для его жизни», — сказал один из членов шиитской Шуры Саудовской Аравии. Оккупационные власти, однако, не решились вмешаться. По словам одного кувейтского шиитского шейха, помогло лишь содействие глав местных племен. Как будут обстоять дела в будущем в случае возникновения подобных конфликтов?
Пока ясно, что хоть в одном Украине повезло. Не будет повода испортить отношения с ближайшим соседом — Турцией (что могло произойти, если Польше досталась бы зона на севере Ирака, как предполагалось изначально), поскольку не нужно будет заниматься курдскими проблемами.