Если бы можно было бы обойтись без президентских выборов, кажется, большая часть населения России вздохнула бы с видимым облегчением. Выборов здесь ждут не как увлекательного сражения между претендентами на высшую власть, не как финала захватывающего телевизионного шоу, а как конца света. Одним кажется, что уже завтра, 17 июня, на следующий день после голосования, у них отберут все - у кого квартиру, у кого машину, у кого фабрику, у кого акции того самого РАО. Другие, считающие, что только после конца света и можно жить, надеются, что как раз 17-го им все и дадут - кому чужую квартиру, кому чужую машину, а кому ничего не достанется - чужую страну - чтоб можно было бы, на худой конец, гордиться вновь обретенной обширной территорией. Логика российского избирателя запутанна и непостижима. За Ельцина призывают голосовать Егор Гайдар, вдова мятежного генерала Алла Дудаева и лидер «Памяти» Дмитрий Васильев. За Зюганова призывают голосовать Махмуд Эсамбаев и сторонники «истинного православия». Прыщавый сторонник Зюганова, с трудом отловленный мной на встрече коммунистического лидера с молодежью среди привычных пенсионеров, объяснил, что проголосует за Зюганова как за истинно православного человека, способного положить конец еврейскому правлению. Вечером, после концерта на Васильевском спуске молодые сторонники Ельцина рассказали мне, что проголосуют за Бориса Николаевича как за истинно православного человека, способного одолеть навязанный евреями коммунистический кошмар... После таких диалогов хочется заниматься уже не аналитикой, а психиатрией, но, с другой стороны, именно они и дают возможность понять, что россияне 16 июня выбирают не между Ельциным и Зюгановым, даже не между демократией и коммунизмом, а между двумя гораздо более простыми понятиями: «вперед» и «назад». Ельцин символизирует «вперед», Зюганов «назад».
Сказать, что на самом деле будет после победы каждого из них, невозможно. Станет ли Ельцин более авторитарным и какое крыло усилится в его окружении - либеральных советников или совсем нелиберальных охранников? Удастся ли Зюганову воскресить классический вариант коммунизма либо же старые лозунги окажутся лишь переходными, уступив место подлинной, по сути, национал-социалистической идеологии, осторожно скрываемой под знакомыми словесами? Дай ответ. Не дает ответа. Интуитивно ясно, что «вперед» чем-то лучше, чем «назад», - ну просто тем, что «вперед», и средства массовой информации, озабоченные тем, что могут 17 июня проснуться с ртом, не кокетливо перевязанным трехцветным бантиком, а грубо заткнутым кумачевым кляпом - собственно, это ясно, можно и помолчать, но, знаете, зубы сохранить каждому хочется, - постарались объяснить эту нехитрую истину всему обществу. Идея «Голосуй, а то проиграешь» никогда еще не была так широко озвучена людьми, казалось, совершенно далекими от политики, - от простых граждан, появившихся в ельцинских роликах, до Филиппа Киркорова и Наташи Королевой. Никто еще не говорил российским избирателям так просто и точно, как Лада Дэнс: «Оторвите задницы и проголосуйте!». Услышав эти слова, я понял, что речь идет действительно о судьбоносном моменте. Когда власть обращается за помощью не к традиционным Эдуарду Сагалаеву, Марку Захарову или Евгению Евтушенко, а к Ладе Дэнс и Леониду Агутину, значит, дело в самом деле плохо.
(Примечание для политически развитых, но интеллигентных читателей: Ф.Киркоров, Н.Королева, Л.Дэнс и Л.Агутин - мастера российской эстрады. Примечание для читателей других категорий: Э.Сагалаев - высокопоставленный тележурналист, М.Захаров - режиссер, Е.Евтушенко - русский поэт.)
Начало на 1-й стр.
Ельцин
Ельцин переступил через себя и превзошел себя в этой предвыборной кампании. Во-первых, он буквально ожил. Ожил на глазах, из монументальной фигуры превратился в самого себя, бегающего по площадям российских городов с микрофоном, танцующего на концертах, принимающего нестандартные решения. В предвыборной кампании Ельцина было немало великолепных ходов - чего стоят хотя бы переговоры с Зелимханом Яндарбиевым, - способных усилить позиции даже безнадежно утратившего популярность политика. А Ельцин не был безнадежен даже в начале своего предвыборного марафона. К тому же ему явно подыграли коммунисты, не способные выдавить из себя даже несколько фраз о частной собственности, чтобы убедить колеблющихся избирателей, что при их режиме ничего всерьез не изменится. Власти, на первый взгляд, неплохо использовали страх перед коммунистическим прошлым и коммунистическим будущим. Однако весьма сложно понять, каково действительное положение дел, как на самом деле будут голосовать. В конце концов, признаюсь честно, что расчет большинства людей в истеблишменте на победу Ельцина основан не на надежде на итоги голосования, а на надежде на контроль власти над голосованием - и я тут имею в виду не столько прямую фальсификацию, сколько взаимодействие центральной власти с властями на местах, возможности разнообразной обработки избирателей, опасающихся лишиться чего-то - обещанной зарплаты, обещанной квартиры, еще чего-то обещанного - от метро до телефонизации района, если победит кто-то другой. Никто не будет отрицать, что реформы были достаточно непоследовательными и принесли богатство одним и нестабильность, если не бедность, другим. Очевидно и другое: российский избиратель, как никакой другой, считает себя обделенным, не столько сообразуясь с собственным уровнем жизни, сколько - с чужим. Проще говоря - его раздражает чужой достаток. И Ленин, и Зюганов играли именно на этом.
Зюганов
Вопрос только в том, насколько действенен старый прием, тем более когда он применяется не блестящими пройдохами - большевистскими лидерами Октября, а серым скучным человеком с номенклатурной внешностью и речью, позаимствованной из передовиц «Правды». Зюганов не мог бы работать даже секретарем у Ленина или Троцкого, даже помощником у Сталина или Хрущева, даже референтом у Брежнева или Андропова. Он слишком неповоротлив, слишком тугодум, слишком косноязычен. Он похож на аппарат - но уже не с большой буквы. Коммунисты обмельчали. Зюганов, кажется, искренне верит в половину того, о чем говорит. Это смешно смотрится, но он, кажется, просто хочет поверить и от этого мечется от старых коммунистических лозунгов к откровенно черносотенной идеологии. Он говорит штампами из программы КПСС и деклараций «Союза русского народа» одновременно, даже и не замечая, как идеи отталкиваются друг от друга, лопаясь, как воздушные шарики. Возможно, Зюганов и прав: его электорату больше не нужен «голый коммунизм», подавай ему «Партию. Веру. Царя и Отечество». Однако можно ли расширить круг избирателей подобным образом? А сузить? Будут ли ортодоксальные коммунисты-анпиловцы голосовать за человека, якшающегося со священниками и казаками-«беляками»? Много ли найдется черносотенцев, готовых простить Зюганову его большевизм?
Лебедь
Генерал, кажется, сумел наиболее удачно из всех претендентов второго ряда провести собственную кампанию: он изменился, он смог использовать пусть не явное, но очевидное благоволение к нему власти, считающей, что Лебедь отбирает голоса у Зюганова, но способен затем поддержать Ельцина. Лозунги Лебедя не сильно отличались - в политическом смысле - от коммунистических, но они были антикоммунистические, а экономическая программа была не менее реформистской, чем у Ельцина и Явлинского. Если Лебедь получит неплохой результат в первом туре, он может в промежутке между турами стать одним из самых влиятельных и перспективных российских политиков.
Явлинский
Ему, похоже, не удалось заметить момент наиболее благоприятной для себя возможности достижения договоренностей с Ельциным. Выиграть выборы, даже пройти во второй тур Явлинский не может именно из-за боязни избирателей допустить коммунистическую реставрацию, а не из-за своих личных качеств. Фраза «Я бы проголосовал за Явлинского, но ведь он все равно не выиграет и получится, что я играю на руку Зюганову» стала уже привычной. Возможно, если бы все такие сомневающиеся проголосовали за Явлинского, он имел бы куда лучшие перспективы. Но Явлинский должен был понять - не проголосуют. Он, однако, предпочел остаться в достаточно жесткой оппозиции Ельцину, и это вряд ли даст ему возможность стать «человеком власти». А были дни, когда шансы Явлинского занять весьма высокий пост были очень серьезными.
Жириновский
Неувядающий Владимир Вольфович способен решить больше, чем кажется, из-за непредсказуемости своего рейтинга - стыдятся многие признать, что проголосуют за него, что поделаешь - и из-за непредсказуемости собственных действий. Уже накануне первого тура Жириновский переходил от антикоммунистической риторики до обещаний войти в союз с коммунистами, от попыток договориться с Ельциным к попыткам договориться с Зюгановым. Однако неясно, может ли Жириновский повлиять на свой электорат, так, как на это способны Зюганов, Ельцин и даже Явлинский? Как раз его сторонники могут выбирать перед вторым туром как бы «сначала», и ясно, что многие из них проголосуют за Зюганова, даже если вождь ЛДПР и призовет их не делать этого. Поэтому действия Жириновского - даже не торговля, а шулерство, но как раз в этом ему нет равных на российской политической сцене.
Аутсайдеры
Остальные пять кандидатов вряд ли способны оказать влияние на исход голосования и участвуют в выборах, явно сообразуясь с собственными интересами, а не из желания занять президентский пост. Очевидно, что в этой пятерке относительно неплохих результатов может добиться разве что врач-офтальмолог Святослав Федоров. И, конечно, с исторической точки зрения будут интересны результаты Горбачева. Но проценты Брынцалова, Шаккума и Юрия Власова вряд ли кого-то заинтересуют или удивят.
Прогноз погоды
Атмосфера, в которой проходят эти выборы, действительно близка к атмосфере ожидания конца света. За одну неделю - тяжелое ранение кандидата в московские вице-мэры Валерия Шанцева, убийство главы администрации подмосковного Жуковского Виктора Меселова и - самое главное - взрыв в метро! Можно все это и не увязывать в одну линию. Взрыва в метро достаточно - вероятно, только москвич понимает, что это на самом деле такое - с психологической точки зрения. Потому что в Москве метро - не вид транспорта, как в Киеве, это образ жизни, это сама жизнь, как паромы в северных странах. И для скандинавов гибель парома «Эстония» была не просто катастрофой - как ужасают авиационные или железнодорожные катастрофы, - а разрушением привычного порядка вещей, привычных представлений о безопасности...
Взрыва в метро с ужасом ждали с самого начала чеченской войны: казалось, что террористы придут именно сюда, а не в Буденновск или Кизляр. Однако взрыв произошел именно тогда, когда чеченцам совершенно не нужно было бы взрывать что-либо, в момент относительного успеха переговоров. Произошел в вечернее, малолюдное время (а если бы в час пик?). Не на станции, а в туннеле. И бомбу подложили под маленький, крайний диванчик, а не под широкий, в центре вагона - так что погибли именно три человека, сидевшие на этом диванчике. Странная тактика: не взрыв, а предупреждение, позволившее власти сказать о дальнейшем нагнетании страстей в обществе. И здесь, не пытаясь ответить на вопрос, кто заинтересован в таком нагнетании, трудно не согласиться с президентом Ельциным. И понять, какой удушливой будет погода в Москве между первым и вторым турами голосования.