Великобритания в первых рядах наших партнеров заявила, что готова стать гарантом безопасности Украины. Такой была реакция Лондона на инициативы Киева о будущем надежного международного режима защиты украинской безопасности. Понятно, что наброски, обозначенные украинскими представителями в ходе переговоров в Стамбуле, — не четкий план, а лишь благие намерения. Но речь не о зрелости самой инициативы, а о том, почему именно британцы быстрее других отреагировали на заявления наших переговорщиков, и что такая реакция означает для Украины.
Великобритания последовательно поддерживает Украину с самого начала российско-украинской войны. Британцы с начала Революции достоинства последовательно осуждали российское вмешательство в Украине и аннексию Крыма (раньше, чем это стало трендом для большинства стран Запада) и с самого начала боевых действий на Донбассе заявляли о прямом участии в них российских сил (чего многие европейцы не делали все эти годы). В 2014 году британцы немало сделали, чтобы убедить Евросоюз (членом которого тогда еще оставались) принять первые решения по антироссийским санкциям. Великобритания также стала одной из немногих стран, помогавших Украине в военном строительстве последние восемь лет. Не удивительно, что и после начала широкомасштабного российского вторжения кабинет Бориса Джонсона продолжил политику всесторонней поддержки Украины: британцы одними из первых предоставили гуманитарную помощь и пообещали поставки вооружений. Позиция Лондона по международной изоляции Москвы (в том числе и по прекращению членства в международных институтах) жестче других, а британский пакет санкций на сегодня — самый масштабный в мире.
Сомневаться в последовательности позиции британцев оснований нет: они делом доказали свою поддержку и, что еще важнее, в условиях российско-украинской войны возник ситуативный союз Киева и Лондона. Обе стороны заинтересованы в максимальном ослаблении России и в полном вытеснении ее из Восточной Европы. На фоне реакции других лидеров Западного мира британская позиция уникальна. Американцы все еще подумывают об использовании России в противостоянии с Китаем и потому не хотят ослаблять ее чрезмерно. К тому же, добившись политического и военного поражения Москвы, американцы отодвинут Восточную Европу на дальнюю периферию своей политики до новых кризисов. Франция и Германия опираются в своей политике на востоке Европы на партнерство с Москвой, и пока нет доказательств отказа от такого подхода. Им выгодно сохранить Россию как силу в мировой политике, а наш регион имеет второстепенное значение. Британия же намерена закрепиться в восточноевропейском регионе на долгосрочной основе, опереться на него в своей политике. А в отношении Москвы британцы хотят не просто ограничения силы, а необратимого ослабления и потому положительно относятся к сценарию, в котором Россия распадется на мелкие страны.
Отчасти позиция Лондона обусловлена историей и традицией британской стратегической культуры. Многие столетия геополитического противостояния с Москвой сделали Великобританию последовательным и ярым противником России. Вражда эта пережила смены эпох и режимов, сохранилась, несмотря на взлеты и падения противников. Поутихшая с уходом Черчилля из политики открытая вражда была реанимирована Тэтчер и не исчезла даже с распадом СССР. Британия была фактически единственной страной Запада, не пережившей в тот период «медовый месяц» в отношениях с Москвой, а Лондон стал пристанищем для многих беглых российских оппозиционеров. В последние годы Москва не раз «переходила дорогу» британцам в Европе и Центральной Азии, в Африке и на Ближнем Востоке. Свою лепту в конфронтацию внес и Брекзит. С выходом из Евросоюза британцы утратили заметную часть своего веса в мировой политике. Лондону нужна замена опоре на Евросоюз — консолидированный и долгосрочный пул партнеров, от имени которого он будет выступать на международной арене, силой которого британцы дополнят собственную силу.
Лондон делает серьезную ставку на Восточную Европу. Британцы ведут активную работу со всеми странами региона, причем не только на границах Евросоюза, но и на Южном Кавказе и в Центральной Азии. Поэтому для Лондона распад России не станет катастрофой: такой сценарий не только устранит противодействие британским шагам со стороны Москвы, но и приведет к созданию целого ряда новых государств, где Лондон будет иметь хорошие шансы закрепить свое влияние. Более того, в таком случае британцам будет легче превзойти региональных конкурентов вроде Польши: в отличие от Лондона, Варшаве просто не хватит ресурсов распространить влияние на значительную часть бывшей советской территории. Успех всего восточноевропейского предприятия для Великобритании — вопрос сохранения места на вершине мировой политики и статуса великой державы, поэтому Лондон абсолютно заинтересован в поражении России. Активная поддержка Украины идет в эту же строку: Лондон хочет стать для Киева приоритетным партнером, чтобы Украина после войны строила свою политику с опорой на Великобританию и тем самым обеспечила укрепление британских позиций в регионе. В своем обещании политического союза Лондон перед нами честен.
Ложка дегтя в том, что Британия не сможет стать опорой нашей безопасности, самодостаточным гарантом того, что наша страна больше не подвергнется агрессии. Для этого ей не хватает прежде всего военной силы. Собственно, Британия этого и не скрывает. Заместитель британского премьера Доминик Рааб сообщил: «Мы не собираемся, как мне кажется, в одностороннем порядке копировать обязательства НАТО, которые распространяются на членов НАТО», что, очевидно, исключает возможность предоставления гарантий коллективной обороны по примеру статьи 5 договора о НАТО. Впрочем, последнее слово — за большим другом Украины премьером Борисом Джонсоном.
Но в любом случае на существенный британский вклад в нашу обороноспособность мы можем рассчитывать: у Великобритании первоклассная военная промышленность, она лидирует в военных разработках по многим направлениям. Чтобы привязать Киев к себе, британцы пойдут не только на поставки вооружений, но и на тесное взаимодействие в их разработке и производстве. Ни один другой лидер мирового рынка вооружений не имеет такой заинтересованности в сближении с Украиной, чтобы можно было всерьез рассчитывать на стратегический характер сотрудничества в ВПК.
Не нужно сбрасывать со счетов и британский финансовый сектор. Его мобилизованность в политических интересах Лондона была доказана на примере санкций против России. Значит, при наличии политической воли со стороны Великобритании, мы можем рассчитывать не только на его активную роль в восстановлении Украины, но и на привлечение британских капиталов к нашему военному строительству (что тоже будет серьезной проблемой после войны, когда многие из сегодняшних партнеров откажутся финансировать оборонные проекты в Украине).
Заявление Лондона — безусловная декларация послевоенного политического союза. Лондон объективно самый перспективный наш политический союзник, не только достаточно мощный, чтобы продвигать важные для нас изменения в международной политике, но и заинтересованный в этом — заинтересованный потому, что эти изменения в интересах самой Британии. И по этой причине строить политический союз с Лондоном уже сегодня нам важно не меньше, чем добиваться военного союза с Вашингтоном.
Больше статей Виктора Константинова читайте по ссылке.