Босния и Герцеговина визитами высокопоставленных зарубежных гостей (исключая функционеров ООН) по причине войны отнюдь не избалована. В свое время, например, главы МИД стран, именующих себя «великими державами», — США, Великобритании, Франции и России отказались от перспективы провести в боснийской столице — Сараеве — «выездное заседание» Совета Безопасности ООН (все вышеперечисленные страны, а также Китай являются его постоянными членами). Министры тогда избрали местом беседы о том, как им обустроить Боснию, уютную Женеву, где выстрелы и артиллерийские залпы не мешают думать. Воюют, однако, все же непосредственно в Боснии. Причем сами воюющие прекращать своего главного занятия не намерены, а следовательно, еще долго будет насущной нужда в так называемых силах ООН по поддержанию мира.
В их составе — два украинских батальона, переживших на днях очередную ротацию личного состава. А вместе с последней партией миротворцев в Боснию наведался и их непосредственный шеф — вице-премьер, министр обороны Валерий Шмаров. Официально объявленной целью его завершившейся вечером 21 февраля поездки было ознакомление с условиями службы украинского контингента, а также встречи с командованием сил ООН в экс-Югославии и Боснии и Герцеговине и спецпредставителем генсека ООН Ясуси Акаси. Чтобы не говорилось, весьма сомнительно, чтобы действительно возникла нужда в визите министра обороны в горячую точку, не граничащую с Украиной. Тем более, что прецедентов за почти трехлетнюю историю боснийской войны было не столь уж и много. Наиболее запоминавшимися были визиты в Сараево премьер-министров Турции и Пакистана Тансу Чиллер и Беназир Бхутто, выразивших солидарность своих стран с мусульманами-боснийцами. Да отмена визита в боснийскую столицу папы римского Ионна Павла II — сербы отказались гарантировать ему безопасность во время мессы на городском стадионе.
По всей видимости, у Украины появилось новое видение повышения собственной роли в процессе урегулирования конфликтов в бывшей Югославии. В отличие от России, у Украины нет традиций «братства с сербами», на чем играют в Москве после отхода от экс-югославских дел Виталия Чуркина. Молчание и по поводу активно поддерживаемой прежде всего Западной Европой Хорватии, а Босния и Герцеговина пока вообще не признана как государство (здесь позиция Украины — пожалуй, наиболее реалистична: трудно признать и наладить отношения с государством, которого нет). Итак, Россия утверждается на Балканах через Сербию и Черногорию — министр иностранных дел России Андрей Козырев на днях в очередной раз заявил, что именно в Белграде лежит ключ к прекращению войны. ФРГ, Австрия, Италия не скрывают, что выразителем их интересов на полуострове является Хорватия. Мусульмане заручились поддержкой США, которые обещают со дня на день вовсе отменить эмбарго на поставки им оружия в одностороннем порядке. Кроме того, «американский след» на Балканах остался в виде инициированной Вашингтоном, правда, явно нежизнеспособной, мусульманско-хорватской федерации. Государства, возникшие из СФРЮ, по логике вещей должны были стать предметом серьезного внимания и Украины — в конце концов, никто другой так не заинтересован, например, в развитии торговли по Дунаю. Были, однако, проблемы — следование российским путем и однозначные заявления о поддержке православных Сербии и Черногории чревато, как и в свое время в России, появлением «югославского фактора» во внутриполитической жизни. Ведь значительная часть населения украинского Запада причисляет себя к католическому миру. Другие проблемы — уже международные — неминуемо бы возникли при объявлении о том, что Киев склонен поддержать любую из воюющих в Боснии сторон (сербы, хорваты, мусульмане). С одной стороны, более или менее серьезные и благожелательные отношения с мусульманским миром у Украины лишь начинаются. С другой — боснийские события, как бы это ни было странно, могут отразиться и на взаимоотношениях Украины с ее «сложным, но жизненно важным партнером» — Россией. Во-первых, Босния стала одним из важнейших элементов российской внешней политики, причем позиция официальной Москвы весьма резко отличается от позиций Вашингтона и Бонна. Во-вторых, российская верхушка все откровеннее высказывается в пользу поддержки сербов — не только сербских, но и воинственных боснийских. Сербы, кстати, были наиболее многочисленным народом в бывшей Югославии. Совершенно ясно, что Украина себе не может позволить неизбежных в случае ее действительной заинтересованности в укреплении своих позиций на стратегически важном и вечно неспокойном полуострове метаний. Хотя бы потому, что ее молодая дипломатия вряд ли сможет легко обойти указанные препятствия. Есть, однако, выход, блестяще использованный Россией в Приднестровье, — акцент на миротворчество с постепенной заменой военного присутствия политическим влиянием (сейчас Украина вряд ли сможет похвастаться наличием реального влияния на любое другое государство, что и не позволяет Западу ее рассматривать как равную).
Численность личного состава двух несущих службу в составе сил ООН украинских батальонов в бывшей Югославии, размещенных в Сараево и Глине (Сербская Краина в Хорватии), заметно уступает по численности британским и французским контингентам ООН в Боснии (до 6 тыс.чел. вместе). Впрочем, вряд ли столь уж важна сама численность — особенно с учетом того, что украинцы с самого начала разместились в наиболее опасных местах — в частности, печально известных по прошлогодним событиям мусульманских анклавах Горажде и Жепа (объявленных зонами безопасности ООН), а также рядом с вооруженными мощными тактическими ракетами сербскими частями в Краине, способными обстреливать Загреб. По словам Валерия Шмарова, Украина должна наращивать свои усилия по урегулированию, включая политическое влияние, — и это уже звучит серьезно. В частности, на фоне того, как, по словам министра обороны, деятельность Андрея Козырева, находящего восторженный прием у сербов, хорватами не приветствуется. В то же время, по неофициальным высказываниям представителей украинских МИД и министерства обороны, к Украине у всех воюющих и просто конфликтующих сторон отношение по крайней мере ровное. Объясняется это якобы тем, что Украина — государство, во-первых, не имеющее ярко выраженных интересов на Балканах, а во-вторых — государство нейтральное. И таким образом, налицо проявляющиеся новые тенденции украинской внешней политики: утвердиться на мировой арене (в отсутствие ядерной военной мощи) в качестве исключительно незаинтересованного государства-миротворца. Поскольку в СНГ это проявить значительно сложнее — удобный момент в Приднестровье был упущен, во всех остальных конфликтах Россия получила изначальное преимущество, — «пороховая бочка Европы», то есть Балканский полуостров, подошел в качестве пробного полигона весьма неплохо. Правда, и здесь есть свои нюансы: конечно, славянам-украинцам во многом легче договориться со славянами-сербами, хорватами и боснийскими мусульманами, чем, к примеру, французам. По крайней мере, по свидетельству самих служащих украинского контингента, в Краине к украинским войскам обе стороны не питают ничего, кроме хорошего. Однако близится 1 апреля — когда, возможно, войскам ООН придется уйти с хорватской территории, уступив позиции НАТО. В таком случае будет покончено и с украинско-хорватской гипотетической дружбой, и с украинско-сербской (многие сербы сегодня уверяют, что во всем мире надеются лишь на великую Россию и братскую Украину). А заодно и миротворческие амбиции придется сильно уменьшить.
Вряд ли при таком развитии событий краинские сербы, грозящиеся воевать «до последнего хорвата», станут кого-либо слушать. Спецпредставитель генерального секретаря ООН в бывшей Югославии Ясуси Акаси надеется, что до такого исхода дело не дойдет.
Впрочем, главные события могут развернуться все же в Боснии, как ни странно, ныне относительно стабильной. Как отметил Шмаров, там стороны готовятся вовсе не к посевной кампании, концентрируя войска и технику. Наверняка с нарастанием боевых действий участятся и случаи провокаций и обстрелов миротворческих сил, столь характерные в прошлом году. Переговоры между говорящими на одном языке, но ставшими за последние четыре года злейшими врагами сербами, хорватами, мусульманами — единственный, по мнению большинства наблюдателей, выход из ситуации. Но все предыдущие международные усилия к сколь-нибудь заметным успехам не привели. Активность же Украины ограничивается лишь наличием в Краине и Боснии ее военнослужащих да рекомендациями ООН, например, относительно как можно более скорого снятия торговых санкций против нынешней Югославии (Сербии и Черногории). Пока что у Киева явно не тот авторитет, чтобы помирить Белград, Загреб и Сараево. Но если война будет продолжаться все дальше, для переговоров потребуются новые незаинтересованные — кто знает, может быть, что-то и получится? Но сейчас от своего миротворчества, как и от участия в санкциях против Белграда, Киев несет лишь убытки.